— Надо проверить соседние. И чего командиру вздумалось заниматься сортировкой?
— А я почем знаю? Мне сказали найти подходящие комнаты, вот я и ищу.
— А он у нас, однако, психолог, мать его за ногу, — принялся сокрушаться неизвестный.
— И не говори. Начитается всякой хрени, а потом опробирует на подопытных.
Мужчины слаженно заржали.
К тому времени, когда они закрыли дверь в комнату, я думала, что окочурюсь. Честное слово.
Наконец, рука от моего рта была отнесена в сторону и я, как рыба, выброшенная на берег, хватала воздух и никак не могла надышаться.
— Ты бы нас выдала, — пояснил Макаров, ни на йоту не отодвигаясь от меня.
— Еще бы чуть-чуть и я забилась бы в судорогах, — попыталась пошутить в ответ.
— А мне все понравилось. Оказывается ты можешь быть очень послушной, даже за руку не начала хватать, продолжая стоять молча, терпеливо все перенося.
Вот после этих слов я так и не поняла, то ли меня похвалили, то ли поругали.
А Герман продолжил:
— И такая податливая, когда боишься, — только в тот момент я почувствовала, что в низ моего живота упирается что-то твердое. Рядом стоящий мужчина был явно возбужден. Впрочем, он и не пытался это скрыть, методично вжимаясь в меня бедрами.
— Что вы делаете? — прошипела я, чувствуя, что от того места, куда упиралась напряженная плоть мужчины, начало расползаться предательское тепло.
Темнота, окутывающая нас, делала окружающий мир ирреальным, ненастоящим. Только я и он. Только мы вдвоем. И пусть за стеною шумели люди, кто-то куда-то шел, что-то тащил, все это не имело никакого значения, ведь мы находились одни под прикрытием темноты.
— Вдыхаю твой запах, — прошептал Герман и принялся тереться своею щекою о мою.
— Я не об этом, — возмутилась в ответ, не делая никакой попытки отстраниться от мужчины и прекратить его домогательства, продолжая, как и прежде, стоять с опущенными руками.
— А я об этом. Ты так восхитительно пахнешь. Так бы и съел, — в подтверждение своих слов мужчина лизнул мою щеку, в то время как его руки спустились вниз и охватили с двух сторон мои ягодицы. Движения мужчины тазом стали еще более ритмичными.
Я же ощущала, как его возбуждение потихоньку начало заполнять и меня, нарастая с каждым биением сердца.
— Отпустите меня, — предприняла последнюю попытку освободится, втайне же надеясь, что мужчина меня не послушается и продолжит свои домогательства. Я не знаю, что на меня нашло, но каждая минута, проведенная с мужчиной, подвигала меня к тому, что я не хотела, чтобы он останавливался.
— Оу, да ты в чулочках, — словно пьяный произнес Герман, ныряя руками мне под юбку и дотрагиваясь до обнаженной кожи выше резинки чулок.
Меня прошиб пот, стоило только ощутить, как чуть грубоватые руки мужчины начали исследовать мои ягодицы. Рука мужчины поползла чуть глубже, до тех пор, пока я не ощутила, как проворные пальцы пробежались по расщелине между ягодицами.
— Чем мне нравятся современные трусики, так это тем, что не они прикрывают попку, а попка их прячет, — довольно скабрезно пошутил мужчина, продолжая исследовать все, что попадалась ему под пальцы.
Стоило мужчине пробежаться пальцами по тонкой полоске трусиков, прячущейся между ягодицами, как всплыли давно забытые воспоминания, когда я и незнакомец занимались столь восхитительными вещами, от которых меня до сих пор бросало в пот.
Пальцы мужчины спускались все ниже и ниже по шелковой полоске трусиков, параллельно лаская все, что было сокрыто под ними.
— Да ты уже вся мокрая, — довольно произнес мужчина, выдохнув мне в рот, едва касаясь губами губ, но не целуя.
— Не правда, — возмутилась я, зная что во время секса со Слюсаренко я практически никогда не возбуждалась настолько, чтобы мой организм начал вырабатывать смазку в нужном количестве.
— Не веришь? — мужчина пальцами поддел шелковую полоску и… погрузил их в мое естество, после чего поднял руку, поднеся ее к моему лицу. — Божественно, не правда ли? — я ощутила запах собственных выделений.
Бесстыдство, с которым все это совершил Макаров, толкнуло меня на опрометчивый поступок.
— Оближи, — вырвалось из моего горла.
— С удовольствием, но ты первая, — и по моим губам провели пальцами.
В меня словно демон вселился или, может быть, у меня в голове что-то перемкнуло, но я с огромным удовольствием приоткрыла рот и втянула в себя смоченные собственной смазкой пальцы мужчины, пососала чуть-чуть и отпустила.
— Теперь твоя очередь, — хрипло прошептала в ответ.
Мужская рука без зазрения совести нырнула мне под юбку и совершила все тоже, что и в первый раз, вот только ласка длилась гораздо дольше. По мне, словно электрический ток пустили, настолько остро я ощущала каждое прикосновение. Продлись ласка чуть дольше, то я, несомненно бы, увидела небо в алмазах. Однако Герман оказался в меру жестоким мужчиной, прекратив восхитительное в своей порочности движение.
И вновь мои ноздри уловили собственный запах.
— А вот теперь и моя очередь наступила, — и я скорее услышала, чем увидела, с каким удовольствием мужчина облизал собственные пальцы, смоченные в моей смазке.
Моя рука, словно движимая чужой волей, потянулась к ширинке мужчины, чтобы в следующий миг сжать через ткань возбужденную плоть. Даже сквозь материю я ощутила пульсацию.
— Я разрешаю тебе его погладить, — Макарову явно доставляло удовольствие то, чем мы занимались.
Может быть, не будь вокруг темноты или не так тесно вокруг, или по другой причине, но я послушалась как прилежный школяр учителя. Вжикнула застежка молнии и в следующий миг моя рука пробиралась сквозь прореху в брюках к мужской плоти, гордо оттопыривающей нижнее белье.
Бархатистый член подрагивал от напряжения, стоило мне только дотронутся до пылающего естества мужчины. Я сомкнула пальцы на не маленьком древке и совершила несколько поступательных движений. Герман застонал и толкнулся в мою сторону.
— Еще, — хрипло прошептал он в самое ухо, прижимаясь ко мне значительно ближе. Хотя, я думала, что этого сделать невозможно.
— Тогда совсем не смогу и пальцем пошевелить.
— А ты постарайся.
Одной рукой мужчина обнимал меня чуть пониже талии, а другой ласкал ягодицу, медленными кругами приближаясь к промежности.
Хриплое дыхание Германа смешивалось с моим. Каждый из нас пытался сдержать его, ведь за стеной по прежнему сновали люди, но это не очень-то получалось.
Я знала, чего хочет мужчина. Разрядки. Того же хотела и я.
— Ты такой большой, — не знаю, как я это произнесла? По всей видимости, озвучила те мысли, что бродили в голове.
Мужская плоть подрагивала в моей руке. Я нежно и бережно водила снизу вверх, задевая выступающую головку, чувствуя, как моя рука все больше и больше увлажняется. Не будь в чулане настолько тесно, то я бы с огромным удовольствием заменила собственную руку на рот. Отчего-то мне хотелось вновь почувствовать на языке вкус мужчины.
Пока я ублажала рукой Германа, его рука во всю хозяйствовала у меня в трусиках. Длинные пальцы мужчины ласкали возбужденную плоть, заставляя стонать от удовольствия. Я изо всех сил подавляла в себе желание в голос известить о том, что мне приятно до умопомрачения. А когда пальцы Германа все же проникли глубже, все же не смогла сдержаться и застонала.
— Тихо, детка, — выдохнул мне в губы мужчина. — Ведь это только начало.
Я бы назвала настоящим безумием то, что мы творили в темноте. Моя ладонь скользила вдоль члена мужчины, в то время как он ласкал меня пальцами не только снаружи, но и проникая внутрь тела. Если бы он этого не делал, то я сама бы принялась насаживаться, желая испытать удовольствие.
Возбуждение, разлитое в теле, тугим узлом завязалось внизу живота. Герману не потребовалось много времени, чтобы я забилась в конвульсиях от наслаждения, пронзившего тело насквозь. Если бы не предупреждение и закушенный кулак, то я точно переполошила бы весь ресторан, и без того гудящий, словно растревоженный улей.
А вот к мужчине разрядка все никак не приходила. Сколько я не старалась.