— Хорошо, как скажешь, — согласилась в ответ, пытаясь поймать взгляд мужчины.
Однако это мне не удавалось сделать, всякий раз Герман отводил глаза, не давая возможности заглянуть в свои. В мою душу потихоньку начал закрадываться страх за свое будущее.
— Я тебя отвезу в гостиницу, ты там покажешься и скажешь, что сегодня же съезжаешь. Все поняла? — начал учить меня Макаров, сам что-то в это время обдумывая.
Я кивнула. Впрочем, особого выбора у меня не было, мужчина к тому времени как раз бинтовал мне палец и все мысли были о том, когда же мне перестанет быть больно.
Дальше я следовала всем указаниям, которые мне давал Макаров, чтобы наша легенда была правдивой и полной.
После появления в гостинице мне пришлось появиться в пансионате, куда меня направили в командировку. На мое счастье нужного человека не оказалось, и я была отпущена до следующего дня.
Герман привез меня в мотель на окраине города, где не возникало вопросов, почему у мужчины красный глаз. Тут околачивался разношерстный контингент. Дальнобойщики составляли большую его часть, но хватало и проходимцем, и бомжей, которые ошивались, попрашайничая у проезжающих мимо граждан. Здесь даже обитали проститутки. Парочку, голосующих у дороги, я заметила, когда проезжали мимо.
Мужчина сказал, что нам надо не вызывать подозрений и затаиться, а в фешенебельном районе это сделать более проблематично, нежели у оживленной дороги.
Поселили нас на втором этаже, сразу над магазином, работающим круглосуточно. При оформлении у меня не спросили даже паспорт, сразу же отдав ключи после оплаты за номер.
Герман сказал, что если пойдет женщина, то это вызовет меньше вопросов. Я его послушала. Все получилось так, как он сказал, будто в воду глядел.
С огромным удовольствием уехала бы из города, теперь он не казался мне таким привлекательным. Однако Макаров запретил совершать необдуманные поступки. «Пусть все идет своим чередом», так мне было объяснено.
— Тебе когда нужно завтра на работу? — поинтересовался Герман, стоя у окна и рассматривая через штору, что творилось внизу. Даже не имея опыта в слежке, я понимала, что мужчина пытается определить, нет ли за нами хвоста. И не привлекли ли мы внимание правоохранительных органов.
Мы с Макаровым так и не поговорили по поводу случившегося, хотя я ему помогала практически во всем. Прятать труп оказалось не так-то и просто. Но еще сложнее заметать следы. Однако у меня даже и мысли не возникло перечить мужчине. Меня смущало лишь одно, что Герман может обвинить меня в смерти брата. Ведь, не будь меня, и Слюсаренко остался бы жив. А так…
— Думаю, что мне лучше подъехать в пансионат прямо к открытию, чтобы решить все вопросы.
— Хорошо. Я отвезу тебя. Думаю, что сегодня надо лечь спать пораньше, слишком уж длинный был день, — мужчина потер переносицу.
— Герман, как ты меня нашел? — мне не давал покоя этот вопрос.
— Проследил. Я нанял частного детектива. Он то мне и сообщил, что ты уехала в командировку. Я поехал следом, но немного опоздал, — честно признался мужчина.
— Ты нанял кого? — опешила. В устах Германа все произнесенное звучало как нечто обыденное.
— Частного детектива, — по слогам произнес мужчина. — Мне же надо было удостовериться, что ты это ты. Вот и пришлось заниматься сбором информации.
Я сидела на кровати и переваривала услышанное. Недавно Слюсаренко обвинял Макарова в слежке, а теперь и он сам признался в чем-то подобном. У меня на затылке зашевелились волосы. Получалось, что для мужчины слежка была чем-то обыденным, само собой разумеющимся.
— А что ты еще обо мне узнал? — у меня замерло сердце.
— Помимо того, что ты из Ирины превратилась в Надежду? — уточнил Макаров.
— Да, — подтвердила внезапно севшим голосом.
— Практически все. С кем жила, где работала, чем занималась.
— Я ни с кем не жила, — поправила Германа.
— Так и я не в том смысле, а в общем. Я так же выяснил всех твоих друзей…
— У меня нет друзей, — было трудно признавать очевидное, но, как мне показалось, настал момент истины. По сути, мы с Макаровым впервые разговаривали о чем-то кроме секса.
— Есть, только ты не хочешь их признавать, — устало произнес мужчина, отворачиваясь от окна. — Ты боишься довериться людям, открыться.
Было удивительно слышать это из уст человека, который еще не так давно скрывал следы убийства.
— Нас посадят? — внезапно спросила у Макарова. Мучивший меня вопрос сам собою сорвался с губ. Тревога вырвалась наружу.
— Может быть да, а может быть и нет, — спустя несколько секунд раздумья ответил Герман. — Все будет зависеть, прежде всего, от нас с тобой, а во вторых от работы полиции.
— А если сдаться?
— А почему же ты приняла предложение Слюсаренко? Пусть земля ему будет пухом, — криво усмехнулся Макаров. — Согласившись с ложным обвинением, — добавил мужчина, ожидая реакции.
Я обняла себя за плечи. Вот опять предо мною замаячила тюрьма. Хотела ли я попасть за решетку?
Нет. И еще раз нет.
Готова ли я ради свободы забыть о некоторых вещах?
Безусловно.
Однажды в детстве меня закрыли в комнате, посчитав, что я буду спать еще очень долго. А я проснулась. И пошла искать маму. А ее не было. Но не только ее не было, была еще закрытая дверь и играющие дети за окном. А окно тоже было закрыто. И даже форточка. Я плакала. Сильно. Звала. Но никто не пришел на мой зов. И лишь спустя время, как мне показалось, вечность, дверь открылась. То чувство одиночества я не забуду никогда.
— Я не хочу в тюрьму, — заявила твердо.
— Вот и я не хочу. А раз мы не хотим оба, то сегодняшней ночи не было. Никогда. Запомнила?
— Да. Запомнила, — я тряхнула головой, принимая решение.
***
Тяжело ли жить с чувством вины? Тяжело. Но не жить еще тяжелее.
Время лечит все, в том числе и совесть. По всей видимости, у каждого свой крест. У нас с Германом он один на двоих.
То, чего я боялась больше всего на свете, не случилось. Мужчина ни разу не упомянул из-за чего и из-за кого взял на душу грех. Общая тайна заставила вначале держаться вместе, а после и вовсе сплотила. Хотя, она же в любой момент могла привести к краху…
— Как поживает моя помощница? — в приоткрытую дверь просунулась до боли знакомая голова, а после появился полностью он сам, заходя и закрывая дверь на защелку.
— Великолепно поживает. Голова болит от обилия информации, а так ничего. Жить можно, если осторожно, — ответила, потирая виски. На рабочем столе передо мной лежало с десяток отчетов по работе фирмы, еще недавно бывшей совместным предприятием Макарова и Слюсаренко, а теперь перешедшей под полное единоличное правление Германа. Мужчину свалившаяся ответственность совершенно не радовала. И он изо всех сил пытался сбагрить работу по организации на меня, для чего приказал вникнуть во все тонкости дела.
Мужчина, будучи назначенным опекуном недееспособной жены Слюсаренко, находящейся в доме-интернате для инвалидов, был вынужден взвалить на себя бремя управления организацией. Как он до этого взял на себя ответственность за больную.
О том, что у Макарова нет и никогда не было жены выяснилось сразу же там, в гостинице, в которой мы отсиживались, пытаясь выяснить, все ли правильно сделали, заметая следы в связи со смертью Слюсаренко. Я тогда еще посочувствовала Макарову по поводу состояния его суженной, а он, узнав о моем заблуждении, лишь горько рассмеялся. Мужчина рассказал мне, что женщина стала инвалидом по причине легкомыслия и беспечности со стороны мужа, то есть Виталия. Мужчина затеял гонки со случайным водителем на оживленной трассе, которые и привели к аварии. Машина Слюсаренко обняла дерево. Жанна, его жена, чудом выжила, но навсегда стала прикована к постели с сознанием трехмесячного ребенка, а он не получил даже царапины. После случившегося всю вину в аварии Слюсаренко возложил на Жанну, хотя на самом деле он был за рулем.
Женщина долго находилась в больнице, то в одной, то в другой, а когда настало время ее забирать, то муж просто отказался это делать, заявив, что ему некогда возиться с инвалидом. Макаров, когда узнал об этом, сильно разругался со Слюсаренко, но не смог того переубедить в принятом решении. Ему пришлось самостоятельно решать судьбу родственницы и устраивать ее в интернат, где ей был бы оказан должный уход.