Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2

— Мам, а дед…

— Не беспокойся, я скажу ему. Может быть, не сразу. Надо выбрать подходящий момент.

Он снова меня обнял и проговорил глухим голосом:

— Но ведь он никогда не поймет, да?

— Да, — сказала я, — скорее всего не поймет. Но твой отец понял бы. Он всю свою жизнь делал не то, что на самом деле хотел делать.

Эти слова сняли с него синдром вины. Он сказал, что хотел бы лучше узнать своего отца, и мы поговорили о Сэме. Время шло. Заглянула экономка и сообщила, что обед готов. Мы пошли в столовую и присоединились к остальным. Той ночью я долго сидела одна, после того как дети ушли спать, и все думала: «Как же я скажу об этом отцу? Какие слова мне найти, чтобы он все понял?»

Уже перед рассветом мне пришло в голову, что решение Эрика мне на руку, так как укрепляет мои позиции в налаживании отношений между отцом и Скоттом. Если его внуки не хотят заниматься банковским бизнесом, отец должен отнестись к нему, как к приемному сыну.

Таким образом все будут удовлетворены.

С этой мыслью я погрузилась в глубокий сон.

Скотт вышел из таможни, и я кинулась к нему. Он нес плащ и небольшой чемодан, но бросил на пол и то и другое, чтобы обнять меня. Я ощутила знакомый вкус его губ, и у меня закружилась голова от мысли, что наконец-то нас ничто не разделяет. Обхватив его за шею, я прижала к себе его лицо и почувствовала, как его сильные руки сжимают меня в объятиях.

— Добро пожаловать домой! — прошептала я наконец.

— Ты видишь? — сказал он, смеясь. — Я здесь!

Тем временем носильщик уже вез багаж на тележке, а рядом с аэровокзалом нас ожидал отцовский «кадиллак» последней модели.

— Занавески и двуспальная кровать там есть?

— Нет, просто затемненные стекла!

— Ты что, приняла всерьез то, что я тебе сказал о спортивном автомобиле?

— Я стала бояться, что попаду в аварию по дороге в аэропорт.

— О, бедняжка! — изумленно воскликнул он, впервые приняв всерьез мои нервные страхи. — Извини меня за эту глупую телефонную шутку.

— Не важно, сейчас все не важно, раз ты здесь.

Мы забрались на заднее сиденье «кадиллака», и он снова обнял меня.

Предполагалось, что в следующем году он уедет в Калифорнию из-за параноидального нежелания моего отца работать вместе с ним в Нью-Йорке. Поэтому я не делала никаких шагов для приобретения нового дома, а просто решила приспособить для нашей совместной жизни свою личную квартиру на третьем этаже. Я не думала, что мы долго пробудем в Калифорнии, но мне казалось, что если я сейчас подыграю отцу и буду покладистой с ним, то мне будет проще потом, когда я начну настаивать на возвращении в Нью-Йорк.

Запутавшись в этих дипломатических маневрах, опустошающих и изматывающих, я, тем не менее, чувствовала себя в силах справиться с любой проблемой, даже с паранойей отца, поскольку я фактически уже была женой Скотта и нас больше не разделял Атлантический океан.

— Как дети? — спросил Скотт.

— Прекрасно… — Я чувствовала, что, имея в доме взрослых детей, не стоит делить со Скоттом мою спальню, и Скотт согласился провести оставшиеся до свадьбы дни в гостинице «Карлайл». Я предложила ему пожить в моей личной квартирке, но он предпочел гостиничные удобства.

— Как твой отец?

— Нормально. Слушай, дорогой, не дождусь, когда покажу тебе изменения в квартире. Я сменила обстановку в нашей спальне, а гардеробную переделала в комнату отдыха для тебя…

Наши пальцы сплелись; казалось невероятным, что он так близко. Каждая косточка его руки казалась значительной, а каждое движение пальцев — наполненным жизнью.

— Замечательно, — сказал он, улыбаясь, — не могу дождаться того момента, когда увижу все собственными глазами!

У меня опять закружилась голова, не знаю почему.

— Ты такой раскованный, такой спокойный, я ожидала увидеть тебя в таком же нервном напряжении, как я сама.

— Но почему? Я покончил с Европой, ты почти моя жена, а я здесь, в Нью-Йорке! Если в жизни можно хоть иногда расслабиться, так именно сейчас.

— Конечно. Как же я глупа… Последние месяцы были такими тяжелыми — переустройство квартиры, Доналд Шайн с его дикими выходками…

— Бедняга Дон! — сказал Скотт снисходительным тоном. — Восточное региональное правление преподало ему урок, показав, что наглость не является всепобеждающей. Это горькая пилюля для него! Мне кажется, поддержка Джейка в деле «Траста» сделала его чересчур самоуверенным.

Сначала я подумала, что ослышалась.

— Скотт, повтори, пожалуйста, последнюю фразу.

Он повторил. Мое сердце учащенно забилось.

— Но, Скотт, Джейк не поддерживал Шайна.

— Да нет же, поддерживал! Шайну нужна была подробная информация о «Трасте», и Джейк был самым подходящим человеком для снабжения его этой информацией. Джейк знал всех в правлении «Траста» и мог склонить кого-нибудь стать его сообщником. Теперь Джейк мертв, и мы вряд ли когда-нибудь узнаем имя этого человека, но, как я понимаю, Гарри Мортон получил необходимые полномочия для охоты на ведьм и кадровой чистки. Я спрошу у твоего отца, как идет расследование, хотя и считаю, что это пустая трата времени… В чем дело? Почему ты так на меня смотришь?

Я неуверенно ответила:

— Так, вообще… Джейк действительно был информатором, но он был на нашей стороне. Поэтому мы и победили. Это он намекнул нам в сентябре, что Шайн нацелился на «Траст».

Наступило молчание, слегка нарушаемое лишь шумом «кадиллака». Мы выехали из аэропорта в сторону Вэн Уик Экспрессуэй. Через затемненные окна автомобиля небо казалось размыто серым.

— А что, разве тебе об этом никто не говорил? — спросила я.

— Нет. — Поколебавшись мгновение, он сказал: — Но в этом нет ничего странного. В Лондоне я был далек от этих дел, а обсуждать их по трансатлантической связи не очень удобно. И все же мне не верится… Слушай, ты уверена, что у тебя в руках факты? Джейк и Шайн были открытыми союзниками. Джек много лет ненавидел твоего отца.

— Умирая, он перестал думать о старых обидах.

— Даже если так… Но ты уверена…

— Скотт, ты долго отсутствовал, и тебе трудно понять, что чувствуют воротилы Уолл-стрит, когда какой-то хитрый мелкий делец вроде Шайна пытается подмять их под себя. Джейк чувствовал то же самое. Как вся старая гвардия, он относился к Шайну с предубеждением, был раздражен и откровенно презирал его.

— Но если не Джейк, то кто же?

Я пожала плечами.

— Не знаю. И не думаю, что кто-нибудь знает. Не за этим ли охотится Гарри?

— Не знаю, что удастся Гарри раскопать. Я ничего тут не понимаю и все еще не могу поверить этой истории с Джейком. Откуда ты ее взяла?

— От самого Гарри.

— Он сам разговаривал с Джейком?

— Нет.

— Вот так! Все это не более чем дурацкие слухи; если бы ты знала, какими только слухами не обрастают подобные истории! Где же сам Гарри это услышал? Вот уж не подумал бы, что Гарри такой доверчивый.

— Гарри узнал об этом от моего отца.

— Твоего отца?

— Джейк разговаривал перед смертью с моим отцом.

— Но это немыслимо! Они же не разговаривают друг с другом более десяти лет!

— Я была в комнате, когда отец позвонил Джейку. Джейк упросил меня уговорить отца позвонить ему. Это правда, Скотт. Это не слухи.

Он долго молча смотрел на меня. Затем он отвернулся к окну, за которым виднелись безобразные окраины Лонг-Айленда.

— Конечно, — продолжала я, — хоть я и находилась в комнате, но не слышала ни единого слова из того, что говорил Джейк по телефону, а мой отец ничего не рассказывал. После этого разговора он был в шоке, но тогда я думала, что причиной этому было состояние Джейка. Мне никогда не приходило в голову, что они могли разговаривать о… ладно, оставим эту тему, все это не имеет теперь никакого значения. «Траст» спасен, Шайн разбит, и этого достаточно. Пожалуйста, Скотт, давай выбросим все это из головы и поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

— Конечно. — Он не двигался и продолжал смотреть в окно. Его лицо ничего не выражало. Наконец он сказал:

— Да. Давай поговорим о детях. Каковы впечатления Пола от первого семестра в Чоате?