Агата Озолс - Гремучая смесь

— Разве породниться с самим Африканцем не является достойной причиной?

Акита отмахнулся.

— Я, конечно, заинтересован в вашем работодателе, но для сотрудничества с ним мне не нужно выдавать за него замуж единственную дочь.

— Я правильно поняла, что вы против этого брака? — спросила его.

— Абсолютно правильно.

— А если они все же поженятся?

— Убивать я их не буду, если вы об этом. Расстроюсь, конечно. Но мои эмоции ничто по сравнению с вашими. Вы ведь не только работаете на Африканца, но и оказываете ему услуги интимного характера?

Я ощутила себя оплеванной. Да, это настоящее искусство, вот так легко и непринужденно вылить на собеседника ведро помоев.

— Не обижайтесь, я не осуждаю. Просто констатирую. Если вас утешит, то вряд ли они поженятся. Моя дочь немного не рассчитала, Пол не из тех, кто согласится на ее авантюру. Ему это просто неинтересно. С другой стороны, Аданна привлекательная женщина, Африканец вполне может ею увлечься. Так что я бы на вашем месте не расслаблялся. Возможно, вас ждет неприятный сюрприз.

Я выслушала господина Акинтола, глядя на Павла с Аданной. Они по-прежнему стояли рука об руку и о чем-то беседовали с гостями.

— А знаете, — ответила министру, — я пожалуй, выясню все прямо сейчас.

Акинтола одобрительно покивал.

— Прошу вас, только не устраивайте публичный скандал.

— Боитесь за дочь?

— Нет, но позвольте напомнить, что это все же мой день рождения. И кстати, скоро должен прибыть президент.

— Приложу все силы, — заверила его. — Но обещать не могу.



С моей точки зрения говорить с министром было больше не о чем, зато появилось непреодолимое желание побеседовать с Родимцевым. Если он думает, что можно держать меня за дуру, то глубоко ошибается. Я двинулась к Павлу.

Едва вошла в зал, Павел заметил меня. Улыбнулся, отцепил от себя пиявку и пошел мне навстречу.

— Все в порядке? — спросил, когда мы подошли друг к другу.

— Да, — ответила коротко. — Ты, я вижу, тоже не скучал.

— Дела, — ответил Павел. — Ты уже напудрилась?

— Напудрилась? — не поняла я.

— Аданна сказала, что ты пошла нос пудрить. Но что-то уж больно долго.

Я фыркнула.

— Я уже хотел идти тебя разыскивать, — продолжил Павел.

— И что же не пошел?

Рука Родимцева легла на мою талию.

— Что-то случилось? — спросил он, слегка прижимая меня к себе.

Я открыла рот, что бы ответить, но перехватила напряженный взгляд Аданны. Ну, голубчики, вы сами нарвались.

И я сделала то, чего никогда не делала. Подняла неуверенный взгляд на Родимцева, коротко вздохнула и, закатив глаза, потеряла сознание.

Родимцев, слава богу, не растерялся, успел подхватить меня прежде, чем я рухнула к его ногам.

— Катюша!

Я не спешила открывать глаза, продолжая лежать на его руках тряпичной куклой. Чувствовала, как он несет меня куда-то.

Судя по звукам, Родимцев вышел из зала, а потом меня осторожненько уложили на банкетку.

— Катюша, — Павел погладил по щеке.

Понервничай, понервничай, тебе полезно!

Продолжая изображать умирающего лебедя тихонько застонала, «приходя в себя».

Первое, что увидела открыв глаза — обеспокоенность лицо Родимцева. На минуту стало жалко его и стыдно за себя, так искренне Павел волновался за меня. Ровно на минуту, потом вспомнила весь этот вечер, довольное лицо Аданны, снисходительный тон ее отца. Жалость и стыд испарились, будто их и не было вовсе.

Как-то мало я была без сознания. Может, повторить? Для закрепления эффекта.

— Выпей водички, — предложил Павел.

Стакан коснулся моих губ. Машинально сделала глоток, потом откинула голову и снова застонала. Павел не растерялся — этот заботливый гад взял, да и плеснул мне в лицо холодной водой. Тоже, видать, для закрепления эффекта. Еле удержалась, чтобы не стукнуть Родимцева, желательно по голове. Но с идеей повторного обморока решила повременить. Это я всегда успею.

— Тебе надо к врачу, — сказал Родимцев, пристально меня разглядывая.

Спасибо, конечно за заботу, но вот врача мне точно не надо. Что бы он сообщил, что больная комедию изволит ломать?

Даже подумать страшно, как отреагирует на это Павел.

— Отвези меня домой, — не поднимая глаз, жалостливо попросила Павла.

— Хорошо, но по дороге заедем в госпиталь.

Напустила в глаза тихой печали и еще жалостливей:

— Я очень хочу домой. Павел, пожалуйста.

— А если тебе снова станет плохо? — все еще сомневаясь, возразил Родимцев.

Не станет, если будешь себя хорошо вести.

— Со мной все хорошо. Я просто немного устала.

Родимцев коснулся губами моего лба, проверяя температуру, пощупал пульс и, наконец, согласился:

— Поехали. Только до машины я тебе понесу. Нечего тебе напрягаться.

А вот против этого я совершенно не возражала.

Уйти по-английски нам не удалось, за дверью Павел чуть не столкнулся с министром Акинтола.

— Как ваша дама? — поинтересовался министр у Павла.

— Спасибо, все нормально.

— Ей потребуется врач? — вежливо продолжил Акита. — Мы можем вызвать нашего семейного доктора.

Родимцев глянул на меня, я отрицательно замотала головой.

— Спасибо, не стоит, — отказался Павел. — Думаю, Катерина просто устала, у нас был долгий и трудный день. Ей нужно просто отдохнуть.

— Как считаете нужным.

К министру подошел один из многочисленных помощников.

— Господин, кортеж президента подъезжает к дому.

— Простите, я вынужден вас покинуть, — сказал господин Акинтола. — Обязанности хозяина прежде всего.

— Конечно, — Павел чуть кивнул головой. — Не смеем вас задерживать.

Министр с помощником ушли, а Павел спросил:

— Хочешь увидеть президента?

— Домой хочу, — ответила, ни минуты не желая оставаться в этом доме.

— Тогда отступаем тайными тропами, — скомандовал Павел и понес меня куда-то вглубь дома.

— Мы не заблудимся?

— Это вряд ли. Сейчас встретим кого-нибудь из слуг и попросим проводить нас к машине. Главное, не столкнуться с президентом.

— Он тебе чем-то неприятен?

— Господь с тобой, я его не видел ни разу. Просто Акита не скажет спасибо, если мы испортим ему праздник. Представляешь, президент поднимается по лестнице, а тут я такой, тащу тебя на руках.

Представила и хихикнула. Одернула себя, все же мне очень и очень плохо.

Павел оказался прав, мы почти сразу наткнулись на кого-то в ливрее. Родимцев попросил провести нас к машине. Так что дом министра мы покинули через боковой выезд, что ничуть меня не смутило.

Всю дорогу ломала голову над тем, как бы начать разговор на интересующую меня тему. Что вообще происходит? Ничего не придумала. Поняла, что ужасно устала и не готова к выяснению отношений. К тому же голова слегка кружилась от выпитого шампанского.

В ожидании, когда доедем до дома, прикрыла глаза. И вырубилась. Сквозь сон чувствовала, как остановилась машина, как Павел бережно вынул меня из салона и понес в дом. Мелькнула мысль, что стоит проснуться, но я махнула на нее рукой и поудобнее устроилась в мужских руках. Последнее, что помню: меня сгрузили на кровать, сняли обувь и накрыли легким покрывалом. Дальше — только здоровый сон.

Пробуждение было …. Необычным. Во сне шелковое платье, обмотавшись вокруг меня, спеленало тело тугим коконом. Я и проснулась от того, что не могла пошевелиться. Открыла глаза, поелозила и натолкнулась взглядом на Родимцева.

— Проснулась? — спросил он.

Кивнула.

— Хорошо. Поговорить нужно.

— О чем? — удивилась совершенно искренне.

Во-первых, я только глаза открыла. Хорошо бы снять с себя порядком надоевший шелк, принять душ, выпить чашечку кофе.

«И какао с чаем», — пронеслось в голове.

Во- вторых, а что это Родимцев делает в моей комнате? Наблюдает за тем, как я сплю?

И, в-третьих, это я хотела с ним поговорить. Обсудить, так сказать, его безобразное поведение. И преступные намерения, ага.

— Ты как себя чувствуешь? — продолжил Павел.