Луиза Аллен - Грешная девственница

Лора уже собиралась ворваться в комнату гувернантки и грозно спросить, что Эйвери имеет в виду, но тут вдруг сообразила, что происходит и чего он боится. Несмотря на любовные утехи, внешнее дружелюбие, партнерские отношения в управлении домом, что, как Лора надеялась, перерастет в нечто иное, Эйвери ни на йоту не доверял ей.

Эйвери считал, что она может предать его. Он опасался, как бы жена не отняла у него Алису.

Лора прислушивалась к удалявшимся шагам Эйвери, затем услышала, как открылась и закрылась дверь в их спальню. Она сбежала по лестнице, а в вестибюле перешла на шаг.

– Я не смогла найти перчатки, – сообщила она лакею. – Ничего страшного. – Надо уехать отсюда скорее, пока Эйвери не догадается, что она возвращалась домой. – Я не смогла найти их, – повторила она Алисе и опустилась на подушки, когда экипаж тронулся с места.

Неужели Эйвери сошел с ума? Он ведь понимал, что у нее нет шансов завести другой очаг, если она останется одна с Алисой. Тогда Эйвери мог бы просто явиться к ним и потребовать, чтобы они вернулись домой. У Лоры не было никаких прав, а теперь, выйдя замуж, она фактически осталась без собственных денег.

Тут Лору осенило. Он полностью в здравом уме. Эйвери и вправду считал, что она похитит Алису, чтобы причинить ему боль. Чтобы отомстить за Пирса, за все, что Эйвери сказал про то письмо, и главным образом за то, что он забрал у нее дочь. Он считал, что Лора сделает какой-нибудь необдуманный шаг лишь ради того, чтобы причинить ему боль, заставить его страдать. Все же у нее остались драгоценности, деньги на мелкие расходы, так что она, подумал Эйвери, сможет исчезнуть и прожить не одну неделю, даже месяц, пока он не разыщет ее. Если бы Лора рассказала Алисе о том, что она ее дочь, то сделала бы это так, что девочка стала бы смотреть на Эйвери как на чудовище и испытывала бы к нему лишь ненависть…

– Мама, вам плохо? – Алиса пересела к Лоре. – У вас испуганный вид.

– Правда? – Лора состроила улыбку. – Мне хорошо. Я просто… задумалась.

Выдавая себя за Кэролайн Джордан, она совершила ужасную ошибку. Но тут ничего не поделаешь, даже если это окажется губительным для их брака. Эйвери осуждал ее за то, что она заманила его в брачные сети, лгала ему. А ей не в чем было упрекнуть его. Лоре все же придется убедить Эйвери, что он может доверять ей, и надеяться, что он поймет, почему она так поступила. Простит ли он ее когда-либо? Лора этого не знала, но ей необходимо попытаться, ведь она слишком сильно любила его. Она не должна сидеть сложа руки.

Лора поборола страх, пока Алиса радостно тараторила о магизинах, мимо которых обе проходили. Лоре казалось, что впереди у нее беспросветная жизнь, что она сама устроила этот обреченный на несчастье брак. Она влюбилась в Пирса с горячностью юной девушки, не думающей о последствиях, не знающей истинное предназначение любви. А теперь она любила Эйвери сердцем взрослой женщины, которая разбирается в жизни. Но это сердце будет разбито, как только Эйвери бросит ее, а это неизбежно случится, если она не найдет способ достучаться до него.

Пока Лора помогала Алисе выбирать ленты, ее вдруг осенило – она поняла, как следует действовать.

– Голубая лента пойдет к твоему новому платью, а зеленая – к новой шляпке, – согласилсь Лора, а мыслями она находилась где-то далеко. Она думала о высоком джентльмене с темными волосами, который читал ее корреспонденцию и думал о том, как избавиться от жены, которой нельзя доверять.

Отсчитывая Алисе монетки для оплаты покупок, Лора вздрогнула, когда ее осенило. «Открою ему правду. Расскажу все, как бы это ни было неприятно. Несмотря на то что это бросит тень на моих родителей. Буду совершенно откровенной, не думая, как это может сказаться на дальнейшей судьбе – хорошо или плохо. Если он простит меня, я признаюсь, что люблю его, открою ему новую тайну, которая пока является лишь слабой надеждой. Если я скажу ему об этом сразу, он подумает, будто я пытаюсь вымолить у него прощение.

И я тоже прощу его, как бы трудно это ни было. Я научусь понимать и прощать ради Алисы и потому, что я люблю Эйвери».

– Эйвери?

Эйвери повернули к ней. Уже минут десять он смотрел на книжные полки.

– Лора.

Сейчас он меньше всего желал видеть ее. Эйвери не давало покоя то, что он сказал мисс Пембертон. Он думал, что действовал так, руководствуясь разумной предосторожностью. «Ты любишь ее, – твердило ему сердце. – Доверяй ей».

– Вы хотели поговорить со мной? – Эйвери развернул стул, предлагая Лоре сесть, но она продолжала стоять посреди комнаты, сложив руки перед собой, точно обвиняемая в суде.

– Да, я хочу поговорить. – Лора страшно побледнела, но ее голос звучал твердо. – Я нечаянно услышала ваш разговор с мисс Пембертон.

– Черт. – Эйвери и не пытался оправдываться. Встретив пристальный взгляд Лоры, он понял, что жена приняла какое-то решение. Взгляд ее не был враждебным, в глазах не блестели слезы, но он… говорил о решимости.

– Я думала, что мы… что все образуется. До совершенства далеко, но мы могли бы стать семьей, даже если вы не любите меня, даже если учесть, что случилось в прошлом. Однако, только услышав ваш разговор, я поняла, как мало вы доверяете мне. Вы так и не поняли, почему я солгала вам, почему завлекла вас в сети брака.

– Но вы мне не все рассказали. Многое осталось тайной, – ответил Эйвери, и Лора задумчиво кивнула, соглашаясь с его упреком. – Но мне не следовало говорить с мисс Пембертон. – Лора сделала большие глаза, услышав такое признание. Он добавил: – Мне следовало поговорить с вами.

– Я не все сказала вам. А вы не доверяете мне, и я не могу упрекнуть вас за это.

Эйвери резко отвернулся. Одну руку он сжал в кулак и спрятал ее в шелковой шторе. Он был не в силах смотреть на лицо Лоры, искаженное болью. Если сейчас коснуться жены, Эйвери не удержится и поцелует ее, и тогда порыв искренности растворится в страсти, которая охватывала его всякий раз, когда он чувствовал прикосновение ее нежных рук, запах ее тела.

– Я бы с радостью умерла, если бы это сделало Алису счастливее, – призналась Лора. – Не знаю, как объяснить вам, что я надеялась, вы разрешите мне быть для нее настоящей матерью. Я хочу, чтобы мы стали семьей, счастливой семьей, – добавила Лора так тихо, что он с трудом расслышал ее.

Эйвери разжал кулак, оставив на шелковой ткани перекрещивающиеся полосы, похожие на шрамы.

– Расскажите мне, что случилось, когда вы узнали о смерти Пирса.

Позади Эйвери зашуршал шелк – Лора подошла к стулу и села.

– Я сообщила родителям, что забеременела. Они пришли… в ужас. Извините меня, если я не стану повторять, что они говорили. Мне это неприятно.

– Конечно, – ответил Эйвери скрипучим голосом.

– Мы договорились, что меня объявят больной и отправят подлечиться в одно из наших загородных имений. Как раз в том году люди часто хворали разными лихорадками. Две недели я кашляла и строила угрюмое выражение лица, затем сделала вид, что инфекция взяла верх надо мной. Беременность прошла хорошо. – Лора умолкла. Вдруг она сердито спросила: – Вы ведь хотите узнать, почему я целых шесть лет не искала свою дочь? Именно этого вы не можете понять или простить.

– Я смогу простить, если пойму, – ответил Эйвери.

Он понял, что сейчас, возможно, узнает самое главное, то, что Лоре труднее всего рассказать. Эйвери поставил стул напротив нее, сел на расстоянии вытянутой руки, подался вперед, упершись локтями в колени.

– Родители сказали мне, что ребенок умер, – резко заговорила Лора. – Когда дочка родилась, мать взяла ее и запеленала. Однажды я услышала ее крик. Я подумала, что мать даст мне подержать девочку, но она передала ее няне, и они покинули комнату. Затем мама вернулась и сказала, что девочка умерла. – Лора умолкла, глубоко и прерывисто втянув воздух. – Я наблюдала за Алисой в парке за день до того, как вы застали меня в своих владениях. Тогда я впервые услышала ее голос. В городке Меб узнала ее имя. Лавочник знал имя моей дочери, а я нет.

Эйвери вдруг опустился перед Лорой на колено и взял ее за холодные руки.

– Как вы нашли ее?

– Несколько месяцев спустя после смерти родителей я просматривала бумаги. Я переезжала во вдовий дом, поэтому мне надо было забрать личные документы и оставить кузену Джеймсу все, что касалось имения. В запертой шкатулке обнаружились письма от Браунов. Я подумала, что моя дочка жива, что я смогу разыскать ее. Но они ответили мне, что девочка умерла.