Галина Чередий - Гризли

— Ну да, ну да, но не подвязкам моего папахена они чета. Короче, мужик, за тобой вся информация, а за мной — долбежка в мозг отцу, чтобы он конкретно в это вмешался.

— Что взамен?

— В смысле?

— Не придуривайся. Я же понимаю, что мы тут весьма условные временные союзники ради Рокс. Говори сразу и прямо, что взамен.

Он зыркнул на меня искоса. А не такой уж он и бухой, похоже. И вполне возможно, что хитрожопый дрыщ изначально договариваться-то и пришел. Раз думалка наркотой и бухлом не отшиблена, то не мог не понять, что значит на самом деле сегодняшний приезд Рокс ко мне. Но как же для начала не понтануться, перья не распустить, авось прокатило бы.

— Ты не будешь мешать нам общаться. — Я только открыл рот, как он зачастил, затыкая меня: — Я мамой клянусь, что сам не стану ей предлагать ни выпить, ни дунуть и никуда влезть. Во всех смыслах. Но и корчить из себя правильного и тормозить ее, если сама захочет, я тебе хрен пообещаю. Это, бля, теперь твоя обязанность, следить, чтобы не поперло ее на такое.

— Согласен.

— И если она… ну когда вернется все, что имела до сих пор, не захочет с тобой…

— Ты опять? — зарычал я. — Что ты, сука, за друг такой, если о ней все время всякую херь думаешь и несешь? Хочешь сказать, что она со мной, только как с папиком каким-то остаться может? Типа ради сытости и удобства? Логичнее тогда ей было за тебя, утырка богатенького, цепляться, тем более сам ты только «за».

— В зеркало почаще смотрись, — отскочив подальше, огрызнулся сученок. — Ты так-то не ее обычный тип парней.

— Потому что я ее мужчина. Муж, если так доходчивей.

— Муж… — фыркнул он, но нарвавшись на мой взгляд, язык прикусил. — В общем так, муж самоназванный, если она захочет уйти — ты не держишь.

— Ни хрена.

— Да бесполезняк тебе ее…

— Ни хрена она не захочет, — закончил я.

— А ты у нас баба Ванга? И имей в виду, насчет «накосячишь — я на подхвате, только повод дай» я не шутил. Я рядом и никуда валить не собираюсь. В спину тебе дышу, громила.

— Ярослав Камнев.

— Я в курсе. Антон Каверин.

— Аналогично. Все, пора и честь знать, Каверин. Ты, надеюсь, не за рулем вдатый?

— А то что? По жопе по-отечески надаешь? — ухмыльнулся он. — Не парься. Меня бомбила ждет. Я же не обольщался насчет ночлега тут сегодня.

— Ты на это в принципе больше не раскатывай губу.

— И тебе неспокойной ночи… Камнев.

После ухода Яра я смоталась в удобства, выпила минералки, заглотила таблетку и упала еще досыпать. Но, зараза, сон как рукой сняло. И мало мне как будто было и похмельной головной боли, так еще и начало в башке ворочаться всякое. Эдакий микс из «ну и на хрена вчера исполнила», «все ты прекрасно знаешь, но признавать не хочешь» и «что это был еще за ультиматум». И по всем пунктам, по сути, у меня была ясность, но ни черта она мне не нравилась.

Начиная с того, что, только чуть приняв на грудь в клубе, я как будто впала какую-то дерьмовую пародию на выход астрального тела из физического. Второе сидит, бухает или дергается на танцполе, а первое мрачновато взирает на него и все окружающее со стороны. И отстраняется от всей этой ни капли и нигде не цепляющей тусни все дальше. Туда, куда его притягивает своей триста три раза клятой гравитацией здоровенное и совсем не небесное, а вполне себе земное тело, зовущееся под стать своей монументальной сущности — Ярослав Камнев. Гадский гризли. Нежный гризли. Мой гризли. И где-то в момент этого осознания в игру вступило, очевидно, мое неуправляемое либидо и как на грех отошел ненадолго Длинный. Ну и как одной чисто материальной мне было справиться с двумя пихающими меня в задницу э-э-э… как их там? Ментальными силами. Разум что-то там брыкнул, напомнив, как по у*бищному буду выглядеть, явившись после того, как устроила придурочную «не быть нам вместе» драму буквально утром, да и по-нормальному надо же Антоху предупредить, но его моментально запинали и заткнули. Длинный меня, конечно же, начнет тормозить и уговаривать одуматься, а у меня есть хоть один весомый довод кроме «вот хочу и все»? Нет. А и не надо. Первый раз, что ли?

Подвозившего меня я и не помню. Зато эту свою «цыганочку с выходом» запомнила достаточно четко, чтобы щеки то и дело начинали греться. Да и между ног и в глубине тела последствия ощущались. А утренний уход Яра, получается, означает, что я его своими вы*бонами все же заколебала. Логично и ожидаемо, чё уж. Вот только… Почему я, бля, такая по жизни везучая-то? Шла, желая испортить все окончательно, потому что эта самая окончательность должна была уверить меня, что все в жизни именно так, как я это привыкла видеть, а вот когда добилась своего — на тебе по морде, Роксана, пониманием, что от этого-то плохо. Плохо так, что лучше десять лет похмелье, чем час этого грызущего нутро дерьма.

— Ну что теперь? — со злостью отшвырнув одеяло, села голышом на постели и поморщилась. Знатный трахарь мо… в смысле, просто гризли. — Бегать за ним не собираюсь! Тоже мне… Да другой бы радовался, что и перепихнутся обламывается, и на шею никто не вешается. А этот…

Прошлепав в бабкин зал, обозрела бардакизму, которая осталась еще с нашей достопамятной первой ночи с моим целенаправленно спровоцированным типа изнасилованием и выносом тела Комара. Было весело, однако, но вот последствия… Ну почему они всегда неизбежно случаются?

— Разберусь как-нибудь, — пробурчала себе под нос и открыла все окна. Все же мы тут курили будь здоров, бычки по всему полу остались рассыпанные, бутылки — запах тот еще стоял.

А вот расхреначенный пинком Яра музыкальный центр исчез, как и все до единого осколки разбитой тогда в приступе посткоитальной ярости бутылки.

— Засранка ты, Роксана, — сообщила сама себе и пошла на кухню.

На столе — тарелка с бутерами, накрытая пакетиком, чашка, сахарница, еще горячий заварочный чайник. Блюдо со всякими фруктами. А вот возьму… и съем все. Я гордая, но голодная так-то.

Позавтракав, ловя себя на том, что то и дело зависаю, пялясь во двор, я обошла всю свою жилую площадь. Вздохнула и направилась в кладовку рядом с санузлом, где Надя оставила привезенное с Длинным хозяйственное барахло. Кстати о Длинном. Он тоже, выходит, на меня подзабил, если до сих пор не озадачился тем, куда это я вчера внезапно рассосалась из клуба? Включить телефон и позвонить, извиниться за этот финт ушами? Оно, конечно, надо, но что-то мне и так пока хватает непереваренных муторных последствий собственных необдуманных действий. Оставим его упреки на потом. А может, он и вообще на мне уже решил крест поставить? Почему нет-то? Он меня из леса вытащил, типа спас от похитителя, предка напряг, а я, овца тупая, взяла и свалила молча. Да еще обратно к тому, от кого выручали. Я бы на его месте так поглумилась, не стесняясь в выражениях, а он у нас поклонник «да и хер с ним» философии.

Голова опять начала болеть, и я забила думать и об этом. Завтра, начну разбираться с этим завтра.

Схватив пакеты для мусора, принялась собирать все раскиданное дерьмо. Выставила их на крыльцо, намереваясь чуть позже прогуляться до местной мусорки. Содрала с кровати белье, собрала все свои расшвырянные тряпки, напихала в бабкину допотопную стиралку. Та натужно взвыла, но всю кучу разом не потянула. Пришлось вытаскивать половину в тазик, и только тогда дело пошло. Чтобы отжать нужно было все эту мокрую тяжелую гадость перевалить в соседнюю емкость с центрифугой. Что-то с первого раза у меня опять пошло не так, машинка запрыгала, как умалишенная, брызгаясь и выкинув верхние тряпки. Да что же за погань это такая, *баное домашнее хозяйство?

Победила технику я кое-как. Пока стиралась вторая партия, вымыла полы. Как смогла. В жопу вообще! Не воняет, как воняло, и чудненько. Я вам не прибабахнутая Золушка, раком ползать и во все углы заглядывать в поисках пыли. Я ее не вижу, она меня не колышет, вот и ладушки!

Умоталась сильнее, чем при самом тяжелом подъеме на высотку. Приняла душ, оделась и решила после помойки сразу промотнуться в местный магазин за чем-нибудь пожрать. Но на крыльце своих пакетов с мусором не обнаружила. Пару раз моргнула, обозревая пустое место, а потом с раздражением уставилась на соседскую открытую настежь дверь. Шагнула в ту сторону, но тут же себя остановила. Что я ему скажу? Ты зачем спер мой мусор? Дебилизм, ей-богу.