Мы молчим мучительно долго. Я не знаю, что еще сказать. Казалось, сейчас самое время рассказать ему о происходящем с мамой, но вот настроение совсем не подходящее. Я не хочу, чтобы он сейчас жалел меня, и уж точно не хочу все это обсуждать, когда он такой отстраненный и молчаливый. Я встаю с дивана и подхожу к нему, неуверенно улыбаясь.
— Привет, — положив руки ему на колени, говорю я.
Он смотрит на меня и тяжело сглатывает.
— Привет, малышка, — наконец, шепчет он, расставляя ноги, чтобы мне было удобно.
Я провожу руками по его бедрам, животу, груди и прижимая его к себе, чтобы оставить легкий поцелуй на его напряженных губах.
— Мне не нравится, что сейчас происходит с нами, — еще раз целуя, говорю я. — Я планировала тебе рассказать, возможно, даже сегодня, просто прошлой ночью мне хотелось, чтобы были только я и ты.
Он кивает.
— Я понимаю.
От моих посасывающих поцелуев он начинает потихоньку расслабляться, и я уже чувствую его руки у себя на спине.
— Для меня это важно, понимаешь? То, через что ты проходишь сейчас, было в моей жизни. Наверное, было самым важным моментом. Если мы собираемся дальше…
Понимая, что он хотел сказать в конце этого предложения, я говорю:
— Обещаю, мы обо всем поговорим. Мне нужен тот, кому я могу выговориться.
— Хорошо.
Наши поцелуи короткие и очень нежные, Финн лишь слегка касается кончиком языка моих губ, чтобы увлажнить их. Его рука скользит по животу вниз между ног, и он накрывает ладонью меня между ног через джинсовые шорты.
Немного вздрогнув, я уклоняюсь от его жесткой хватки.
— Болит? — спрашивает он, глядя на меня и притягивая обратно.
— Немного ноет. Ты меня объездил, как скаковую лошадку.
Смеясь, он снова меня нежно целует и шепчет:
— Если хочешь, могу там тебя поцеловать, и все заживет.
Образ лица Финна у меня между ног и воспоминания о его теплом посасывании и рычащих вибрациях, и обо всем, чем мы занимались прошлой ночью, заставляют меня жадно хотеть большего, глубоких поцелуев с его языком и стонами.
Он кладет одну руку мне на затылок и делает то, чего я хочу: глубокий, требовательный поцелуй мужчины, который собирается уложить меня и удовлетворить.
Его член упирается мне в живот, и я не могу это игнорировать. Целуя его шею, я стягиваю с него футболку, посасываю и покусываю его теплую грудь, живот, верх бедер. Он чуть приподнимается, расстегивает ширинку и помогает мне стащить с него джинсы.
Мне нравится эта честность между нами: как он наблюдает, удерживая на мне взгляд под тяжелыми веками, когда я провожу языком по все длине от основания до головки, слизывая его сладкую влагу.
— Блять, как приятно, — шепчет он.
Я дразню его, облизываю основание и по всей длине, смачиваю его так, чтобы взять его в рот так глубоко, как только смогу, посасываю, двигая головой вверх и вниз, и он с приоткрытым ртом не отводит от меня потемневших глаз.
Немного отодвигаясь, я улыбаюсь.
— Мне нравится, с какой серьезностью ты на меня смотришь, когда я сосу его.
— Я воспринимаю это чертовски серьезно, — большим пальцем он потирает мои губы.
Я облизываю палец, затем облизываю головку члена, обхватываю обоих губами и дразню языком. Мышцы его живота напряженно подрагивают под моими ладонями
— Пойдем в кровать, — сдавленно произносит он. — Хочу быть языком в тебе, когда ты будешь делать это.
Я отступаю и поднимаюсь, а когда он встает, то снова надевает джинсы и наклоняется ко мне.
— Иди сюда.
Его поцелуй такой сладкий и такой сильный, что мои колени слабеют. Его руки на моей талии и спине, и его огромное тело окутывает меня… Мне кажется, что я цепляюсь за него, ползу вверх так, чтобы его обнять.
— Это что, сейчас была наша первая ссора? — не отрываясь от моих губ и улыбаясь, спрашивает он.
— Похоже на то, — говорю я. — Было не так уж плохо.
— Эй, — говорит он, глядя на меня. — Давай по-быстрому рассказывай свою хорошую новость, пока мы не разделись и не забыли о существовании вселенной.
Ну хорошо.
Сглотнув, я делаю глубокий вдох. Не знаю, почему я так нервничаю — это же хорошая новость — но это очень важно для нас обоих, и мне хочется, чтобы и ему понравилось.
— Мне кажется, я нашла способ спасти твой семейный бизнес.
Из него вырывается смешок, и он немного отходит, спрашивая:
— Да что ты? Давай, удиви меня.
Боже, это тяжело, когда вернулось его насмешливое настроение. Собравшись с духом, я выдаю:
— У меня появилась идея, когда мы были у Сальваторе, но я не хотела тебе рассказывать, прежде чем не была бы точно уверена, что это сработает.
Финн прищурился.
— У Сальваторе свой продюсерский центр — вместе с моим отцом — и в апреле они начинают снимать достаточно крупный фильм. Сьемки будут проходить в море, и им нужно большое судно.
Он по-прежнему смотрит на меня, не выражая никаких эмоций. Мой желудок сжимается.
— Я подумала, может, они отремонтируют твою лодку в счет оплаты за работу, а так как мне предложили должность в его компании, я смогу много времени проводить с тобой.
Он медленно кивает, взглядом изучая меня.
— Не уверен, что уловил твою мысль.
— Я говорю, что сведу тебя с Сальваторе, а он хочет заплатить за аренду твоей лодки на несколько месяцев для съемок фильма. Но самое лучшее то, что использовать они ее будут в основном ночью, а по утрам ты сможешь продолжить рыбачить и…
— Ты предложила использовать для съемок мою семейную лодку, не посоветовавшись со мной?
Моя кожа холодеет, а в груди нарастает паника.
— Не предложила, а просто хотела убедиться, что можно использовать, как вариант…
— Но, похоже, твои личные связи с Сальваторе позволили тебе получить его согласие. И все это ты сделала за моей спиной, — он застегивает джинсы. — Это я так, убедиться, что правильно тебя понял.
— Финн, я…
От резко и обозленно усмехается.
— И они ведь даже не представляют, во сколько обойдется ремонт лодки?
— Они починят «Линду», чтобы использовать именно ее, тебе же это на руку, да? Хочу сказать, это несколько сотен тысяч, а остальные ты можешь использовать, чтобы снова встать на ноги.
— Надо же, вы уже и лодку выбрали, и сумму обсудили? — глаза Финна округляются настолько, что, кажется, я впервые вижу, какие они зеленые. — Харлоу, ты даже мои лодки ни хера не видела, как ты вообще могла всерьез это обсуждать?
Весь этот разговор напоминает удавку. Я все еще чувствую его тепло и форму у себя во рту. Мои руки дрожат, а глаза щиплет от наворачивающихся слез.
— Финн, пока это была всего лишь пара бесед. Они знают, что тебе нужно починить лодку, — его лицо краснеет, челюсть напрягается, и я спешу добавить: — Им так не терпится поработать с тобой.
— Знаешь можно дохуя всего решить во время таких маленьких бесед. И что, они уже все подсчитали, да?
Я чувствую, как мой желудок подпрыгивает.
— Мне кажется, они уже почти все решили.
Он уже готов взорваться.
— Тогда почему ты не обсудила все со мной, перед тем как предлагать эту идею Сальваторе? — спрашивает он, отворачивается и начинает вышагивать по комнате. — С чего ты решила, что это вообще хорошая идея — участвовать во всем этом? Это мой бизнес, Харлоу, это вся моя жизнь. Моя семья. Откуда тебе знать, что все сработает? Ты всего лишь раскладываешь бумажки да приносишь пончики в NBC, пока я пытаюсь спасти дело моего деда, которое он начал в 18 лет, черт возьми. На кону жизнь моего отца и братьев! Я даже толком не знаю, что ты сказала этим парням.
— Я тебе все расскажу, — я подхожу к нему и беру его за руку. — Когда я говорила у Сальваторе дома…
— Да, блять, Печенька, — перебивает он, не слушая и отворачиваясь. Он снимает бейсболку, проводит обеими руками по волосам и по лицу. — Это просто бред какой-то.
Наш разговор выбивает почву у меня из-под ног, и я пытаюсь сообразить, как же ему объяснить, что это хорошая новость.
— Этих денег хватит отремонтировать основную лодку, — напоминаю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Ты сможешь использовать ее также, как и делал до поломки. И тебе не нужно будет участвовать в телешоу, чтобы ее сохранить. Это позволит тебе остаться на плаву, работать с братьями и вернуться…