Кристина Лорен - Грязная буйная штучка

— Боже, с каких пор твоя киска стала такой сладкой? — я смотрю на нее, а она, сильно прикусив губу и опустив глаза, наблюдает за моими движениями. Я вдруг почувствовал, как каленым железом в меня вонзилась ревность. — Ты позволила вчерашнему ублюдочному молокососу лизать себя.

Она закрывает глаза, толкаясь бедрами в мою руку, а я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее шею. Ее молчание означает «да», и в груди я ощущаю вспышки ярости. Но тут же вспоминаю, как она выглядела сегодня утром: словно она хотела одновременно оттрахать меня и поколотить.

— Скажи, что ты любишь мой рот.

Она скулит и задыхается:

— Я люблю твой рот.

— Ты помнишь, как кончала от него?

— Да.

— Сколько раз?

Ее хихиканье превращается в стон, когда я кружу большим пальцем по клитору, снова и снова.

— Очень много.

— Я помню, как сказал тебе ползать по комнате, прежде чем позволил тебе кончить.

Она вонзает ногти мне в плечо.

— Мудак.

— Но ты так и сделала, — я целую ее шею и подбородок. — А я обожаю облизывать тебя, люблю твои тихие непристойные стоны.

Тут раздается стук в дверь, и мы замираем. Харлоу напрягается и удерживает мою руку, чтобы я не останавливался ее трогать.

— Финн?

Вашу мать, это Ансель.

— Что?

— Эм-м, слушай… Мы уже собираемся ехать, на случай если ты хочешь, чтобы мы тебя подбросили к Оливеру.

Я практически чувствую, как Харлоу ждет моего ответа, ее тело сжимается вокруг меня.

— А когда Оливер собирается? — обдумывая все варианты, спрашиваю я.

— Он ушел еще десять минут назад, захотел еще раз проверить магазин.

Тяжело вздыхая, я убираю свою руку от нее и по привычке потираю рот рукой, а мои пальцы все в соках Харлоу. И теперь я вдыхаю ее запах, чувствую ее вкус, и я пиздец какой твердый, что моя челюсть сжимается от напряжения.

Она наблюдает за мной, но я не могу разглядеть ее лицо из-за темноты. Если я сейчас не уйду с ними, мне придется ехать на такси, а семье Робертс и так нужны каждые наши жалкие $5000 в банке, и мне правда не хочется тратить тридцать из них сегодня на такси.

— Мне нужно ехать с ними, — говорю я ей.

— Я знаю, — она не выглядит рассерженной ила разочарованной… просто уставшей.

— Только не садись сама за руль, — предупреждаю я. — Ты много выпила.

Она моргает, и когда смотрит на меня, замечаю, что она снова прячет свои чувства. Меня окончательно охлаждает накатившее разочарование, когда она говорит:

— Ты думаешь, я совсем дура, да?

— Нет, конечно, — я тянусь за своим телефоном и кладу его в задний карман. Странно, но я чувствую, словно она сегодня поиграла со мной. — Может, поедешь с нами?

Он качает головой.

— Нет, сама доеду.

— Увидимся завтра? — я наклоняюсь, чтобы ее поцеловать, но она отворачивается и отталкивает меня, наполовину раздраженно, наполовину игриво.

— Пока, Солнышко. Знаешь, эмоциональные прощания не входят в наше соглашение.

Точно, и такая Харлоу мне знакома. Я поправляю бейсболку и киваю ей, перед тем как выйти за дверь.

Я начинаю понимать, что, не смотря на свой вид мягкого и немного отстраненного, у Оливера хорошее деловое чутье. После нескольких месяцев исследований он нашел недавно отремонтированное пространство на G Street в районе Gaslamp, между популярным тату-салоном и баром.

Место просто потрясающее, даже если бы тут сейчас не было толпы и целого ряда знаменитых художников, рисующих комиксы, сидящих за столами и раздающих автографы.

Поймав взгляд Лолы, стоящей в нескольких метрах от меня, я вижу, что она тоже впечатлена.

Я ни разу не была в таких магазинах, но сразу видно: планировка внутри просто гениальная. Я ожидала толкотню и узкие стеллажи с яркими цветными книжками и журналами, но Оливер сделал полки вдоль стен — разных размеров, асимметричные, напоминающие страницы комиксов. Они были набиты книгами и другими товарами, также было большое место для панелей в виде изогнутых страниц, где были прописаны названия всех комиксов. Перед огромным окном стоял диван и кресла из ярко-красной кожи, специальное место для чтения.

— А народ не будет просто тупо сидеть читать, вместо того чтобы купить? — спрашиваю я Оливера, когда он закончил показывать мне магазин.

Но он уже отошел к покупателю; да уж, местечко быстро набирает популярность. И тут я слышу голос Финна:

— Я спросил его об этом же.

Его голос хриплый и тусклый, словно он вчера вечером его перетрудил. Я все еще чувствую послевкусие прикосновения его пальцев, трепет от сказанных им пошлых слов, и это все только усиливается с каждым его приближающимся шагом.

Обернувшись, я встречаюсь с ним взглядом. Я ожидала легкую неловкость после его вчерашнего стояка вхолостую, но он смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Сегодня его глаза скорее зеленые, нежели карие, а ресницы гуще и темнее. Губы немного припухшие, и мне сразу же хочется их пососать. Я с ним пообжималась в пьяном тумане, и после этого он стал выглядеть еще горячее? Алё, Вселенная, это не справедливо.

Мы оба стараемся выглядеть спокойными, но похоже, он на меня влияет так же сильно, как и я на него. Какое-то время его внимание было приковано к моим губам, прежде чем он продолжает:

— Но Оливер сказал, что все эти фанаты комиксов захотят себе в коллекции копии прочитанного. Он хочет, чтобы люди зависали тут, общались. А новички могут посидеть, поизучать и найти подходящие для себя сюжеты.

Объясняя это, Финн, видимо, выдал больше слов, чем за все время, что я его знаю.

— И ты это запомнил.

— Ага.

— Ну, это имеет смысл.

Я делаю паузу и жду. Он закрывает глаза и потирает переносицу.

— Ты в порядке, Робертс? — спрашиваю я. — Ты сейчас выглядишь, словно героически пытаешься понять, о чем я тут вообще говорю.

Он открывает один глаз.

— Никогда больше не буду пить.

Его слова вызывают у меня хохот. Непобедимого Финна одолело похмелье?

— Знаешь, ты слишком стар для таких заявлений.

— Практически среднего возраста, — соглашается он. — Может, отпустит, если выпью пива на завтрак.

— Завтрак? — я показываю на его огромные брутальные водонепроницаемые наручные часы. — Уже почти 11.

— Я поздно встал. Знаешь ли, засиделся допоздна, — он рычит, порочно улыбаясь.

От этого его взгляда сразу же всплывают воспоминания, как его пальцы скользнули в меня — Боже, когда твоя киска стала такой сладкой? — как его дыхание согревало мою шею. Я помню его жадный рот, посасывающий мою шею, плечи, и его твердый член, прижимающийся через джинсы ко мне между ног.

А потом он ушел. И я практически кричала от сексуального неудовлетворения.

Но мне не должно быть так легко с ним сегодня. Тогда почему это так?

После небольшой паузы он спрашивает:

— Ты нормально доехала до дома?

Я смотрю мимо него, пытаясь мысленно восстановить события. Беллами еще не спала, когда я заявилась около двух часов ночи. Она сидела на кухне и смотрела в пустоту: «Я пошла гулять. Попыталась забыться, провести веселую ночь, — сказала она. — Но чувствовала себя по-идиотски. Разбитой, понимаешь? И теперь не могу уснуть».

Я моментально почувствовала себя виноватой, потому что забыла обо всем и обо всех у Лолы на кухне, а потом с Финном. Утром мама выгнала меня сразу после завтрака и сказала, что я не сидела по субботам дома с самого детства, и не должна пропускать грандиозное открытие магазина Оливера.

— Я немного поспала в постели Лолы, а потом вызвала такси, — бросая на него быстрый взгляд, отвечаю я. — Именно так я и делаю после наших перепихов, очевидно же.

— Ну-ну, — по-моему, он не оценил мою шутку.

Когда он на что-то смотрит через мое плечо, у меня появляется возможность его разглядеть. Я не нахожу ни одного изъяна в теле этого мужчины, и могу честно признаться, что я просто одержима его предплечьями. Они мощные, накаченные, виден каждый мускул. Хотелось бы посмотреть, как он на своей лодке вытаскивает сеть с большим уловом. Боже, он шикарно бы смотрелся в порнушке про рыбаков.