Я киваю, пропуская ту часть, что Финн останется в городе на пару недель. Я сама не знаю, как реагировать на эту новость: радоваться или злиться. У меня сейчас и так достаточно мыслей в голове, поэтому не знаю, стану ли я специально искать встречи с ним.
Папа наблюдает за мной, как я рисую каракули мокрым пальцем на бетонном покрытии. Я никогда не скрывала он него свой интерес к парням, девчачьи драмы, страхи или простые жизненные переживания. Пока я росла, мы договорились, если случится что-то важное, я сразу же приду к нему, и папа не будет читать мне лекции, осуждать или, как мама называет, показывать «Покровительственную Латиноамериканскую Ярость».
— Отвлечение иногда может быть приятным, — глядя на меня, замечает он.
Знаете, есть огромная проблема, когда тебя воспитывает такой замечательный мужчина: с ним невольно сравниваешь всех своих парней. И, к сожалению, сравнение не в их пользу.
Я молча пожимаю плечами.
— У тебя сейчас столько всего происходит, и очень обидно, что он живет так далеко от тебя.
Я поднимаю на него взгляд.
— Он пробудет здесь еще пару недель.
Папа смеется над моим мрачным выражением лица и выходит из бассейна. Вода стекает к его ногам, отражая сотни солнечных лучей на земле.
— Я обожаю тебя, моя красивая маленькая злючка, — он берет полотенце и вытирает грудь и руки, продолжая говорить. — И я тебя знаю. Ты уже надумала кучу причин, чтобы с ним не встречаться.
— Конечно, я не должна…
Он мягко обрывает меня на полуслове, приподнимая руку вверх.
— Семья для тебя — самое важное, именно так я тебя воспитывал. Скоро ты будешь присутствовать на каждой встрече с врачом и будешь рядом каждую секунду. Ты постоянно будешь на связи и прочитаешь все возможное, что только найдешь. Будешь ухаживать за ней, кормить, укутывать, делать подарки, смотреть вместе кино. Я буду делать то же самое, и это будет сводить твою маму с ума, — он садится рядом. — Пожалуйста, Тюльпанчик, позволь себе немного отвлечься, повеселись. Я тебе немного завидую.
Дом Оливера — это крошечный, одноэтажный коттедж на пляже Пасифик, цвета морской волны и с красными ставнями. Тротуар перед домом в небольших трещинах, а газон пестрит желтыми, зелеными и бордовыми цветами. По сравнению с глянцевым магазином Оливера, его дом, конечно, проигрывает. Но я знаю, сколько стоит аренда в таком месте, а наличие крыши с шикарным видом на закат — это огромный бонус.
Немного поплавав, я вернулась в дом и нашла родителей сидящими в обнимку в гостиной. Я предложила сделать им ланч, но они не были голодны. Предложила побегать по их поручениям, но у них и этого нет. Я постояла, а потом потихоньку ушла в свою комнату, видя папину грустную улыбку.
Я буду нужна маме, но только не сегодня. Сейчас ей нужен только ее мужчина, именно он сейчас — весь ее мир.
Я доезжаю до Оливера, как в тумане, на автопилоте, стараясь не предугадывать свое следующее действие. Папа практически подтолкнул меня насладиться Финном — хотя и не такими словами — но почему бы и нет? У нас нет никаких ожиданий друг от друга. Суммарно мы провели вместе не больше одного дня, и большую часть этого времени — голыми. До этих выходных наш самый большой разговор случился, когда я появилась у него на пороге, и он предложил располагаться и чувствовать себя, как дома, пока сам побежал за презервативами.
Широко улыбаясь, увидев дверной молоток в виде R2-D2[11], я дважды стучу в дверь.
В доме тихо, и морской ветер хлещет меня по ладоням. Наконец, я слышу шаги, и открывается входная дверь.
Финн стягивает кухонное полотенце со своего плеча и вытирает руки. Он без рубашки, и джинсы сидят на бедрах так низко, что я вижу черную резинку его боксеров.
— Привет, Имбирная Барби.
Один удар сердца, и я перестаю переживать, ненавидя этот момент. Я чувствую себя уязвимой и на грани слез, но не ожидаю особенного сочувствия от Финна. Пьяный Финн — это просто аномалия, игривый и мягкий во всех отношениях. Финн в свете дня — умелый и грубоватый, он хорош в рыбалке, сексе и — судя по всему — даже в мытье посуды.
— Знаешь, что… — глядя на свою припаркованную машину, говорю я. — Это была глупая идея.
— Подожди, ты ведь пришла увидеться со мной, не с Оливером? — он делает шаг ближе.
— Да…
— Ты пришла, чтобы закончить вчера начатое?
Я уже собираюсь уходить, не зная, что ответить на его слишком прямой вопрос. Я имею в виду, конечно, я пришла за этим. Но это больше, чем просто желание пошалить. То, чего я хочу с Финном — это секс, который полностью поглощает меня и выключает мозг. Я не хочу играть в кошки-мышки, не хочу это обсуждать. Просто хочу делать это.
Я слышу игривую насмешку в его голосе:
— Если ты этого хочешь, тебе нужно просто сказать, Харлоу.
Я стою лицом к дороге и делаю несколько глубоких вдохов. Мимо проезжает машина с такой низкой посадкой, что почти царапает асфальт, звуки басов разносятся в разные стороны и вибрируют под ногами. Машина замедляется, и на меня пялится парень с пассажирского сидения.
Последняя юная и странная, с которой я встречался, была рыжей, — доносятся слова песни, искажаясь через дерьмовые динамики.
Я расправляю плечи, когда взгляд парней с моего лица опускается на грудь.
Я отвел ее в дом, и она мне отсосала.
После таких слов песни парень широко улыбается, поднимая брови и как бы спрашивая, может ли это быть правдой, словно именно я была той сумасшедшей. Машина останавливается посреди улицы, будто водитель ждет, что я запрыгну к ним в машину и поеду развлекаться. Я хочу подойти к своей, но чувствую себя в ловушке между этими парнями и дерзким ублюдком у себя за спиной.
Финн выходит из дома, убирает полотенце и встает передо мной, закрывая меня одним плечом, и смотрит на придурков в машине.
— И какого хера уставились? — рычит он себе под нос.
Теперь мне плевать на них. Меня никто, кроме папы, никогда не защищал. А парни, с которыми я спала, могли или притвориться, что не замечают машину, или тревожно прошептать, чтобы я возвращалась в дом. Но в отличие от остальных, Финн просто огромный. Я никогда не видела его кожу на солнце, но, похоже, они встречались тысячу раз. Я, конечно, высокая, но он на несколько дюймов выше меня и вдвое шире. У него загорелая и накаченная грудь без единой татуировки, только с небольшими шрамами. Порез там, отметина здесь. Он видел гораздо больше настоящей жизни, чем живущие тут мальчики-серферы или тощие уличные бандиты. Машина с визгом стартует и двигается дальше по улице.
— Эти мудаки даже близко не знают, как с тобой обращаться, — тихо говорит он, глядя на меня, словно я уже согласилась с ними ехать. И снова этот его взгляд, точно такой же, как я видела вчера — собственнический, с интересом и голодом — как будто он увидел другую меня, не ту, которой всегда считал… И что, возможно, та я ему понравилась.
Под действием адреналина мое сердце дико стучит, я еще больше хочу войти с ним в дом, чтобы он заставил меня обо всем забыть.
— Ну ладно, да. Я здесь, чтобы закончить начатое.
Он ждет, обдумывая. И я понимаю, что впервые вижу его без бейсболки. Я могу разглядеть его глаза на солнце, увидеть их без всякой тени или без приглушенного тяжелого света. Мне нравится, как он все обдумывает и изучает, особенно меня.
Его глаза гораздо умнее, чем рот.
Словно придя к какому-то заключению, он говорит с небольшой ухмылкой:
— Девчонки, как ты, приносят больше проблем, чем пользы.
Боже, какой же он мудак. Но искорки в его глазах ясно дают понять, что он чертовски счастлив, что я здесь. И, если честно, он даже может считать меня капризной дивой, до тех пор пока будет помогать мне на некоторое время забыться.
— Ясно.
— Мы будем заниматься сексом, и все. Надеюсь, это понятно.
Я смеюсь.
— Я здесь исключительно ради секса, а не глубоких отношений.
Он делает вежливый знак рукой, чтобы я первой вошла в дом.
Мне требуется несколько секунд, чтобы оглядеться после яркого солнца. Финн закрывает дверь и прислоняется к ней, скрестив руки на груди. Я отворачиваюсь, ощущая, как на моей шее пульсирует вена, пытаюсь успокоиться и притворяюсь, что осматриваю комнату. Это просто неожиданность, заставшая меня врасплох, и я стараюсь забыть о нервозности.