О, Боже мой. Понимание ударило мне под дых. Если Колин знал какие-нибудь секреты Трента, кровная связь Логана заняла бы первое место в списке. Я бы поставила деньги на то, что Логан открыл дверь и прошел по комнате, чтобы увидеть реакцию Колина.
Он же на самом деле больной долбаный засранец.
Я схватила ближайшую к себе вещь, которую удалось найти — ею оказалась расческа со столика — и запустила ее через комнату, от чего она ударилась о спину Логана.
— Надень гребаную одежду!
Логан поморщился и потер место удара, но когда оглянулся через плечо, я увидела улыбку на лице этого ублюдка.
Колин прочистил горло и почесал челюсть, но его долбаный взгляд снова направился к телу Логана.
Скрипя зубами, я ступила между двумя мужчинами и крикнула:
— Логан, перестань соблазнять своего брата!
Глава 26
Логан
Мне нужно было хоть немного доверять Колину. Он неосознанно глазел на член своего брата, и его не стошнило, когда Кэси рассказала о наших кровных узах. Но, черт, его лицо стало нереального белого оттенка.
Когда я проснулся сегодня утром, я принял внезапное решение встретиться впервые с ним в своем костюме а-ля «в чем мать родила», просто чтобы увидеть его реакцию и узнать, сколько ему известно. Мой поступок не вписывался в рамки, но доказал лишь одно. Он не знал, что мы были братьями.
Что означало, что вера Кэси в него могла и не быть ошибочной. Может, его родители на самом деле не вовлекли его в свое дерьмо.
Два часа спустя она закончила вводить его в курс всего, что мы знали, включая и все секреты, которые она хранила от него годами, так же как и мою связь с подпольными гонками. Она использовала флешку, которую я принес, чтобы показать ему цифровые копии доказательств на ноутбуке. Преступления его семьи, смерть моей матери, доказательство нашего кровного родства. Он отвечал вспышками эмоций. Шок от того, что Кэси утаивала столько от него. Отрицание того, что его семья могла совершить такие преступления. Отвращение, когда он увидел доказательства. А теперь он, казалось, пытался справиться со злостью. Может, у нас было еще нечто общее, чем просто набор ДНК.
Он оттолкнул полупустую тарелку с французским тостом по кухонному островку и впился в нее затуманенным взглядом.
— Нам нужно их убить.
Я кашлянул, прикрывшись рукой и пытаясь подвить улыбку. Разве он не полон сюрпризов? Но Кэси было не до смеха. Она уставилась на него, потом на меня, и снова на него. Она сидела на столе рядом со мной, каскады ее золотых волос спадали до талии. Кэси поставила ноги на сиденье стула и обняла согнутые ноги руками.
Я не мог остановить блуждание своего взгляда по ее джинсам, которые натянулись на ее заднице. Этим я заслужил пронзающий насквозь взгляд от Кэси. Черт. Она явно все еще в ярости от моей нагой прогулки в спальне.
— Ладно, хорошо, — она откинулась назад, обнимая колени и пялясь на куполообразный потолок. — Мы убьем их, а потом что? Что случится с твоим шоу? Твоей карьерой? — Кэси оценила его сердитым взглядом, в котором промелькнуло бессилие. — Ты станешь беглецом. А что насчет денег? У нас есть достаточно, чтобы выжить некоторое время, но когда они закончатся, ты собираешься обслуживать столики в Богом забытом городке где-то в Мексике?
С этого момента они метались между «за» и «против» убийства. Я оставил это им, наслаждаясь наблюдением их взаимодействия, пока убирал со стола и загружал посудомоечную машину. В моих руках было решение их финансовых проблем, но это не успокоит того, что на самом деле грызло ее. Кэси скользнула на мое освободившееся место, чтобы сесть ближе к Колину, протянула руку и сплелась с ним пальцами. Прикосновение было знакомым — такое, которое находит отзыв в дружбе на протяжении всей жизни. Видеть их вместе успокаивало и все объясняло. Безмятежность, которая давала мне причины верить ему после двух часов знакомства. Преданность и верность светилась в его глазах. Глазах, которые следовали за каждым моим движением, когда я оказывался рядом с ней. Если что-то случится с ней из-за меня, он скормит мне мой же член.
Блядь, я уважал это. Я был один всю свою жизнь, за исключением Бенни. Находиться здесь, и есть французские тосты — которые приготовил мой брат — и обсуждать будущее «Тренчент», было чертовски сюрреалистичным. Я хотел, чтобы Колин был в ее жизни. Наших жизнях.
Не расплетая пальцев одной руки, Кэси обвела второй рукой твердые черты его челюсти и надавила на ямочку на подбородке.
— Ты не убийца. Ты — не они. И, Господи, Колин, мы говорим о наших родителях. Нашей семье. Нельзя просто отдать приказ об их казни и уйти, прокручивая это потом снова и снова в своей жизни.
Его взгляд обратился ко мне. Я рассказал ему об убийствах, которые совершал, но на тот момент он уже был переполнен багажом преступлений его семьи. Колин теперь не выказывал мне осуждения.
Может, любопытство?
Сказались ли жизни, которые я отнял, у меня на лице?
Стали ли они тенями в моих глазах? Задумывался ли он о том, что то же самое случится с ним? Если он прольет кровь своей семьи, заберется ли это ему в душу и будет ли преследовать в самых темных уголках, до которых он даже не сможет достать?
Я оправдал каждую смерть, которую принес, но сможет ли Колин сделать то же самое?
Я знал о существовании у меня брата с тех пор, как мне исполнилось тринадцать — с ночи убийства моей матери после того, как я нашел ее дневник. Но я не знал его. Так что за два часа я наблюдал за ним так же, как и он наблюдал за мной, оценивая его и ища сходство.
Он унаследовал внешность матери, итальянская кровь нагло кричала в черном цвете его волос и оливковой коже. Его острые скулы и узкое лицо были более аристократическими. Его прямоугольная челюсть может и напоминала мою, но общие черты его лица — то, как он утонченно держался, его харизма, его замысловатая рубашка и штаны — все это было предназначено для камеры. Не для убийства.
— Она права, Колин, — я взял кофейник и принес его к столу. — У тебя нет мозолей. Нет загрубелых тканей, которые уже никогда не исцелятся. Ты не видел, как в тринадцать лет убивают твою мать. — И не ты спрятался под кроватью, и не сделал ничего, чтобы остановить это. Я наполнил их чашки, подавляя дрожь в моем теле, и поставил кофейник на стол. — Убийство не является частью тебя. Я сам с радостью сделаю работу, но твое согласие на это будет равно тому, будто бы ты сделал это своими руками.
Что-то смягчилось в его глазах. Может, понимание, но я не знал его так хорошо, чтобы быть уверенным наверняка.
Я сел возле Кэси, и моя рука машинально направилась к ее волосам в поисках комфорта между ее прядей. Колин следил взглядом за моими движениями, выражение его лица прочитать было невозможно.
Кэси наклонилась ко мне и опустила руку на бедро, поглаживая кожу моих штанов.
— Мы не станем их убивать.
Колин уставился на окна позади меня. На горизонт? На облака? Кто, блядь, знал? Он держался пальцами за чашку, словно за свою жизнь.
— Если я сдам их копам, мой отец убедится, что я пойду вместе с ними.
Он потер бровь, будто предупреждая головную боль.
— Мы можем бороться против него.
Брови Колина сошлись на переносице, пока он метался взглядом между мной и Кэси.
— Доказательство, которое отец хранит против меня… Оно не куплено.
Тошнота скрутила все внутри меня, и Кэси рядом со мной напряглась.
Он сглотнул, а на лице отразилась боль.
— Ты помнишь Брэда? Артиста из «СоХо»?
Она сжала руку на моем бедре и поморщила нос.
— Старого бойфренда? Около… восьми лет назад?
Прошлой ночью она рассказала мне многое о своей жизни, включая детали отношения к сексу ее и Колина. Как бы тяжело мне не было слушать о любовниках, которых она делила со своим мужем, я был благодарен ей за честность.
Это дало мне новое понимание ее одиночества. Первой мысль было то, что этот Брэд делил постель с Кэси и Колином. Но они женаты только семь лет, и она, казалось, не помнила его.
Колин кивнул в ответ.
— Одной ночью мы подрались, — он перестал качать коленом. — Он ударил меня. Я ударил в ответ. Он ударился головой… — Колин запустил руку в волосы, и колено снова начало покачиваться, пока он пытался посмотреть ей в глаза. — Он ударился головой о стену под странным углом. Я думал, я убил его.