— Мисс Диккенсон, — я услышала, как кто-то выкрикнул мое имя; это директор библиотеки уже спешила к нам, приветствуя нас улыбкой.

— Я просто хотела лично поблагодарить вас за содействие в открытии нового крыла, и за то, что помогли избежать сокращения бюджета.

— На самом деле, это все благодаря лишь господину Губернатору, миссис Бейнсли, но, буду честна с вами, я очень рада, что библиотека не пострадает от сокращения бюджета. Как вы уже знаете, я, своего рода, «литературный адвокат» и борюсь против безграмотности, которая угрожает нынешнему поколению.

— Пожалуйста, зовите меня Барбара, — она улыбнулась, протянув мне руку. — О, мне нужно закончить кое-какую работу, мисс Диккенсон, но я очень хотела лично поблагодарить вас за то, что вы стали для господина Губернатора тем человеком, который замолвил словечко за библиотеку.

— О, миссис Бейнсли, мне очень приятно, и зовите меня Талия.

— О, Боже! Вы в скором времени планируете свадьбу? — спросила она, увидев кольцо с крупным камнем на моем пальце. Его было сложно не заметить. Я уверена, что это и было причиной, по которой Энтони выбрал такой большой алмаз.

Я покраснела, отвечая ей:

— Ну, сейчас я пытаюсь свыкнуться с мыслью, что обручена. Внимание со стороны прессы может быть слегка навязчивым, если это можно так назвать.

Она похлопала меня по руке, так бы сделала мать, успокаивая своего ребенка, и я поборола мысль вернуться назад во времени. Назад, когда моя мама сошла бы с ума от радости при мысли о предстоящей свадьбе с мужчиной, который так сильно обо мне заботится.

Мы разделились и прошли к полкам с книгами. В последнее время я подсела на чтение исторических произведений и семейную хронику. Мне нравились такие жанры, как любовный роман и ангст, но было время, когда я решительно хотела стать всезнайкой. Возможно, с помощью Губернатора я смогу принять этот вызов.

Я на самом деле чувствовала себя иногда так, будто не подходила под мерки социального статуса этой новой группы, в которую меня втянули. Всегда возвращалась к мысли о том, что нормальная женщина не смогла бы соответствовать темному сексуальному аппетиту Энтони. Он вовлек меня в свой мир, и я задавалась вопросом: удовлетворил бы меня сейчас, так сказать, ванильный секс? Я уже знала ответ на этот вопрос. Энтони открыл ящик Пандоры, и я никогда уже не стану прежней. Никогда.

Я посмотрела вниз в тот момент, когда сигнал, оповестивший меня о сообщении на телефоне, уже затих.


Входящее сообщение .

«Я наблюдаю за тобой, Талия. Всегда наблюдаю за моей маленькой голубкой».


Исходящее сообщение .

«Поэтому ты отправил за мной водителя? Скорее всего, Энтони, ты и в моем телефоне установил жучок».


Входящее сообщение.

«Позже ты встретишься с темницей, моя дорогая. Тебе стоит внимательней обдумывать свое сегодняшнее поведение».


Исходящее сообщение.

«Прощай, Энтони».


Входящее сообщение.

«Я всегда наблюдаю за тобой, Талия. Всегда наблюдаю…»


По моему позвоночнику пробежал холод от мысли, как близко я была к правде, когда думала, что Энтони следит за мной. Мой желудок скрутило в узел от страха перед сегодняшним свиданием в темнице. Я никогда не знала, чего ожидать от моего темного любовника. Он явно приставил ко мне охрану, и собирался наблюдать за мной весь день. А злить Энтони, когда он в таком расположении духа, было действительно плохой затеей.


Глава 19


Талия


Я была подвешена на цепи, которая удерживала мои руки над головой. Пальцами ног я едва касалась бетонного пола, что вселяло сильный страх и подавляло меня. Я зажмурилась, когда Энтони схватил меня за подбородок так сильно, что из глаз брызнули слезы.

— Как прошел твой день, дорогая? — сардоническая улыбка на его лице говорила мне, что он насмехался. — Мой член вставал каждый раз, когда я думал обо всех тех способах, которыми я могу пытать тебя сегодня, — Энтони вздернул подбородок и взглянул мне в глаза, продолжая говорить. — Не думаю, что могу стерпеть, когда ты говоришь мне, что ты будешь делать, а что — нет. Ты ведь мило улыбнулась сегодня на камеру?

— Ты это подстроил?

— Конечно, я, любовь моя. В твоей жизни нет ничего, что я не держал бы под контролем. Ты завоевала интерес очень могущественного и опасного человека. Уверен, твоя маленькая головка и сама уже догадалась о том, что у меня нет ни малейшего намерения отпускать тебя даже после того, как твой контракт потеряет силу.

Его слова не были вопросом, а взгляд говорил мне, что Энтони имеет в виду деловую сторону.

— Ремень или плеть?

Я начала мотать головой в мольбе.

— О, я так люблю, когда ты умоляешь меня, моя голубка, но я говорил тебе, что подрежу маленькие крылышки, которые трепещутся за твоей спинкой. Нет способа лучше, чем урок повиновения, Талия. Предполагаю, что ты оставляешь выбор за мной.

Я закричала.

— Ремень!

Эта гребанная плетка жжет, словно раскаленный прут.

Энтони перевел на меня взгляд.

— Ты не представляешь, сколько только что сказала мне одним единственным словом. Сегодня мы используем ремень, но, значит, плеть я приберегу до тех времен, когда ты действительно разозлишь меня. Мы оба знаем, что твоя тяга к независимости рано или поздно высунет свой нос.

Я наблюдала, как он медленно расстегнул на себе рубашку и отбросил её в сторону. Увидев массивную грудь и напряженные и мышцы, я облизала губы. Но отчетливый свист ремня, вытащил меня из забвения. Я видела, как Энтони сложил ремень пополам и посмотрел на меня. В его взгляде смешивалась контролируемая боль и удовольствие.

— Мой член встаёт лишь от мысли об этом, но вопрос в том, — голос превратился в шепот, когда Энтони приблизился к моему уху, — влажная ли ты?

— Нет, — солгала я.

Он скользнул рукой между моих ног, исследовав пальцами мои складочки, а затем поднял влажную руку перед моими глазами, доказывая, какая я лгунья.

Кого я обманываю… его или себя?

— Лгунья! — прошипел он и отошёл от меня. Я услышала шлепок ремня по своей заднице раньше, чем почувствовала его. Тьма из эндорфинов и дофамина, которую Энтони преподносил мне в виде боли, стерла всю невинность с моей кожи.

Я закричала, когда белая вспышка боли пронзила мое тело и коснулась его в другом, более чувствительном месте. Удары снова и снова сыпались на мою кожу, пока я не ощутила потребность в каждом последующем вместо того, чтобы на цыпочках пытаться сдвинуться с места и избежать их.

Я простонала, когда Энтони обошел меня и встал передо мной, а затем схватил за волосы, напоминая о том, что он имеет в виду под поведением капризного ребенка.

— Ты не говоришь мне, что ты будешь, а что не будешь делать, моя голубка. Ты — моя собственность.

Я облизала губы и кивнула в знак согласия, слезы скатились по щекам в уголки рта. Энтони удавалось делать то, что он хотел — предотвращать поведение, когда я показывала свою независимость и желание оставить его после истечения срока контракта.

Словно подтвердив мои мысли, он освободил меня и нежно перенес на матрас, который бросил на пол в темнице. Энтони поставил меня на колени и заставил упереться в матрас локтями, прижав ладонь к моей спине между лопатками. Затем приподнял мой зад, будто на нем лежал десерт, который он съел бы без малейшего колебания.

Я почувствовала, как горячий язык коснулся моей промокшей киски, поддразнивая меня. Энтони говорил, насколько влажной я была и как сильно хотела того, что лишь он один мог мне дать. Скользнув в меня пальцем и втянув губами мои складочки, он подтолкнул к краю оргазма, но потом остановился.

Я начала молить и просить, пообещав, что дам все, что он захочет. Зная, что он хочет всю меня без остатка, без тайн и без пряток от светской жизни. Энтони хотел мое сердце и мою душу.

Я сжала массивный твердый член своей голодной киской сразу же, как только он медленно вошел в меня. Я молила его трахать меня без пощады и без остановки. Он дарил ощущение темной и запрещенной любви, от которой я никогда не освобожусь. Меня связывала с ним невидимая нить, которую не в силах разорвать ни время, ни пространство.