С IX века викинги с территории современной Дании и Норвегии начали набеги на север Западно-Франкского королевства. Чтобы остановить их нападения, в 911 году король франков выделил предводителю викингов Роллону земли в низовье реки Сены. Впоследствии эти территории стали называть «землями северян» или «землями норманнов». Так возникло название «Нормандия». Роллон выполнил условие, поставленное ему королем для передачи земли в лен, — он принес королю клятву вассальной верности и принял христианство.

Невзирая на свое крещение, Роллон до конца жизни так и не отказался от языческой религии северян, но уже его сын и наследник, герцог Нормандии Вильгельм I Длинный Меч, стал правоверным христианином и полностью принял культуру франков. Он начал строить монастыри, а не разрушать их, как его предки. В 941 году новым герцогом Нормандии становится его сын, Ричард I Бесстрашный. Он следует примеру отца.

Но его соседи, знать Западно-Франкского королевства и отдельные бароны, лишь формально принимают Ричарда как равного себе. Слишком уж велико недоверие к потомку грубых северян. Слишком уж велико их желание завладеть этими землями…


Фекан


996 год


Агнессе было скучно ждать смерти. Раньше она иначе представляла себе то, что происходит с человеком п е ред тем, как он умрет. Девочка ожидала чего-то жу т кого, страшного, она думала, что ее будет трясти от ужаса, ведь перед смертью человеку являлись демоны, стремившиеся похитить бессмертную душу. А потом должны были прийти ангелы Господа и вступить с д е монами в бой за спасение души. Она ждала, но не было ни теней, ни таинственного шепота бестелесных с у ществ, ни шороха крыльев, — нет, не было ничего ми с тического и потустороннего, только дым, разъедавший ей горло. И равнодушные лица.

Весь двор собрался у смертного одра герцога Но р мандии: его приближенные, местная знать, клир и, к о нечно, его семья: супруга, многочисленные дети и вн у ки.

Они казались такими серьезными. Может быть, им тоже было скучно, как и Агнессе, может быть, они тоже были разочарованы смертью. Похоже, они н а деялись, что эта мучительная борьба за жизнь не продлится долго. То ли смерть была слишком слаба, то ли герцог силен, но борьба не прекращалась.

Неделю назад герцог потерял сознание во время своего визита в Байе. Он приехал туда, чтобы лично проследить за строительными работами — вот уже несколько лет на месте руин римской цитадели во з водился дворец. Но не успел он полюбоваться высок и ми стенами и представить себе будущую жизнь в этом замке, как ноги у него подкосились и герцог п о валился на землю без чувств. По крайней мере так утверждал его брат, Рауль д’Иври. Вскоре герцог пришел в себя, но с тех пор его преследовали стра ш ные боли в конечностях и мучительная мигрень.

Состояние герцога ухудшилось, и в Фекан его, страстного любителя верховой езды, пришлось ве з ти в повозке. Герцог так плохо себя чувствовал, что даже не противился этому позору. Теперь его зан и мали не только мысли о предстоящей смерти, но и судьба его земель. Он попрощался с близкими, объявил, что наследником трона должен стать его старший сын, а затем начал молиться. Сейчас его губы уже не шевелились, но мужчина еще дышал.

Агнесса подавила вздох. Она поняла, почему язычн и ки-северяне, когда-то основавшие это герцогство, а потом принявшие крещение, считали смерть в своей постели худшим из проклятий. Смерть же на поле боя была благословением, она не только дарила славу, но и настигала свою жертву молниеносно.

Может быть, и самому герцогу сейчас скучно? И он поприветствует апостола Петра у райских врат не улыбкой, а зевком?

По крайней мере выражение его лица было столь же равнодушным, как и у всех присутствующих… Впр о чем, нет, не у всех.

Агнесса вдруг обратила внимание на то, что двое монахов у смертного одра явно чем-то взволнованы, и дело вовсе не в состоянии герцога. Первого монаха звали брат Уэн, он славился в замке не только необ ы чайной тучностью, но и красивым почерком, благодаря которому ему уже много лет поручали оформлять все документы при дворе. Второго звали брат Реми. Он приехал всего несколько дней назад, но его имя знал весь двор в Фекане. Брат Реми так гордился своим а б батством Мон-Сан-Мишель, что рассказывал о нем каждому встречному, не задумываясь над тем, инт е ресно ли это собеседнику.

Похоже, брат Уэн и брат Реми были знакомы. Они переглянулись, кивнули друг другу, и брат Уэн поспешно отошел от постели умирающего и направился в кор и дор. Брат Реми, с подозрением оглянувшись, послед о вал за ним.

Сердце Агнессы забилось чаще. Стараясь двигать ся как можно тише, она вышла из комнаты. Остальные не заметили, что с монахами что-то не так, а если бы и заметили, то не стали бы этим интересоваться. Но в Агнессе проснулось любопытство: что же заставило этих двух братьев покинуть свой пост?

Возможно, причина тому была банальна и монахи просто решили сходить в уборную или перекусить. По крайней мере брат Уэн неспроста был настолько толстым, все знали, что ему не чужд грех чревоугодия. Но, может быть, этим двоим нужно обсудить что-то важное? Как бы то ни было, это интереснее, чем смотреть на умирающего герцога.

Агнесса тихонько последовала за двумя монахами. Они остановились в конце коридора и взволнованно п е решептывались. Девочка не могла разобрать, что они говорят, но когда она подкралась поближе, ей удалось расслышать отдельные слова.

— Что делать… давняя тайна… один из моих собратьев… поведал мне перед смертью, что… непредвиденные последствия…

Агнесса спряталась за колонной и глубоко вздохнула. Свинцовая усталость отступила, сейчас девчушка была столь же напряжена, как и оба монаха.

— Я уже много лет живу здесь, при дворе, — говорил тем временем толстый брат Уэн. Его двойной подбородок подрагивал. — Но за все время я ничего не слышал об этих записях.

— Ну конечно! — Брат Реми, похоже, уже терял терпение.

У него были острый подбородок и крючковатый нос, из-за чего монах напоминал хищную птицу.

— Если бы весь мир знал об этом, то какая же это тайна? Но я уверен, что герцогиня хранит записи где-то здесь!

Уэн покачал головой, его подбородок вновь затрясся.

— С ее стороны было бы глупо оставлять записи здесь, раз ты говоришь, что они настолько опасны.

Брат Реми хмыкнул в ответ.

— Может, она и умная женщина, но она все-таки женщина, а все мы знаем, что Господь даровал им больше чувств и меньше рассудка, чем нам, мужчинам. Да, она умеет управлять двором, носит роскошные платья, искусно подбирая к ним украшения, но это не означает, что герцогиня разбирается в политической ситуации и сумеет предвидеть дальнейшее развитие событий. — В его голосе слышалось презрение.

Невзирая на порочащие герцогиню слова, брат Уэн ничего не возразил.

— А что теперь? — спросил он.