Персия Вулли - Гвиневера. Осенняя легенда

В тот год мы решили сначала провести заседание Круглого Стола, потом турнир и лишь на третий вечер великий праздник урожая. Когда члены Братства рассаживались по местам, я заметила, что Инид и Герайнт по-прежнему счастливы вместе, хотя никаких следов беременности – настоящей или прошлой – я не увидела. А вот Иронсид был так сражен темноволосой королевой, что торжественно преподнес ей букетик цветов, когда проходил мимо. Этот жест мне показался таким странным для старого грешника, что я не смогла сдержать улыбки. Все-таки, несмотря на гнусную историю у переправы, за его шумливостью пряталась сентиментальная натура.

Агрикола прибыл с длиннолицым бледным племянником на плече, а Багдемагус гордо прошагал к стулу, объявляя всем, кто мог слышать его по пути, что люди Дорсета просили его стать постоянным связным между ними и высоким двором. Я не удивилась, что не приехали Нимю и Пеллеас. Они счастливо жили в своем отдаленном крошечном владении, а поскольку Нимю так много времени провела с нами прошлой осенью, трудно было рассчитывать на ее появление, если только Артуру не грозила беда.

Казалось странным, что в зале нет ни Пеллинора, ни Ламорака. До сих пор Пелли не пропустил ни одного заседания Круглого Стола, и весь день я ловила себя на том, что поглядываю на дверь, ожидая, что вот-вот в базилику вломится могучий военачальник из Рекина.

Новости этого года в основном оказались мирными – больше чем обычно переселенцев пересекло Северное море и обосновалось на побережье Нортумбрии, за Стеной. Уэль, сын Кава, не давал покоя соседям, но разве такое не случалось и раньше? Все согласились, что наконец нам удалось достигнуть мира, и произнесли по этому поводу немало тостов и поздравлений.

Артур рассказал о том, как изучал «Эдикт», но воздержался от прямых споров по поводу того, какие нам нужны законы, и перевел разговор на торговлю. Пикты с готовностью согласились привозить нам свое вересковое пиво в обмен на «кость» каракатицы[8] с восточного побережья и соль из Дроутвича. Кельты меняли бочонки с сельдью на пряжки и сбрую ирландского ювелира из Мота в Регеде. Когда-то девчонкой я завороженно наблюдала, как к моему дню рождения он выделывал брошь с голубой эмалью. Годы спустя мы с Артуром заказали ему золотые с красным шишечки для рыцарей Круглого Стола, и с тех пор он прославился на всю Британию. И вполне заслуженно.

Вечером, когда собрание рыцарей подошло к концу, на меня внезапно налетел племянник Агриколы Вортипор и заносчиво объявил, что выделенные ему апартаменты совершенно не годны.

– Можешь устроиться на лугу в лагере, как остальные воины, – заметила я с плохо скрываемым раздражением. – Мы думали, ты захочешь расположиться в крепости вместе с дядей, но шатер нетрудно натянуть на краю леса.

– Конечно, я останусь с дядей, – ответил знатный юнец, ухитрившись невероятно презрительно задрать свой длинный костлявый нос. – Но мы оба, и он, и я, привыкли к тому, чтобы у каждого были собственные покои. А крошечные комнатки, которые вы нам выделили, вряд ли можно назвать покоями.

– Безусловно, нет, – согласилась я, не желая серьезно относиться к его жалобам. И, повернувшись к Инид, дала понять придворному, что разговор окончен. – Ты свободен.

– Не люблю этого человека, – призналась Инид, когда Вортипор отошел от нас.

– Он просто бедный родственник, стремящийся использовать положение своего дяди, чтобы заработать себе состояние, – ответила я королеве Девона, поскольку считала Вортипора не опасным, а просто надоедливым.

– Сразу не поймешь, какие неприятности могут устроить за спиной такие люди, – ее слова прозвучали так резко, что я остановилась и внимательно пригляделась к ее лицу. Инид казалась довольной собой и жизнью, не то, что во время нашего последнего разговора, и все же в ее взгляде сквозило что-то напряженное.

– Ты послушалась моего совета о ребенке?

– Нет. Герайнт хочет либо своего, либо никакого. Но я основала при дворе школу хороших манер и, когда есть время, помогаю учить подростков. Это немного помогает. – Она открыто и честно улыбнулась мне, как улыбаются люди, привыкшие прямо смотреть жизни в глаза и принимать то, что видят. – Странно, что получается совсем не то, чего ты ожидаешь.

– Очень странно, – согласилась я, и мы обе грустно рассмеялись.

– Самые нелепые вещи происходят с воинами Герайнта. Они сидят здесь в зале, кормятся за нашим столом, пьют наше вино, ездят на лучших лошадях, носят великолепные одежды… и все для того, чтобы просто находиться рядом, быть в случае необходимости под рукой. Но довольно ли этого? Нет. Радуются ли они, что живут с семьями в мире и безопасности? Нет. Ищут ли они, чем занять свою голову? Нет. Они требуют новое оружие, а потом начинают выискивать людей, против которых его применить. Недавно они стали обвинять меня, что им не хватает войн, утверждали, что до моего появления сражений и стычек у них было предостаточно. Силы небесные! Ты думаешь, они оценили, что перемирия Артура и дипломатия Герайнта сделали ненужными все убийства? Вот уж поистине смешно.

Я всем сердцем согласилась с ней, припомнив замечание Кэя о расплате за мир.

Внезапно Инид переменила тему и улыбнулась мне:

– Герайнт заинтересовался сводом законов, о котором говорил Артур. Я думаю, муж попросит свиток на время, когда он станет не нужен верховному королю.

– Отдать свиток?! – воскликнул вечером Артур, когда я упомянула о нашем разговоре. – Бедняга и так протерт чуть ли не до дыр. Может, удастся найти монаха, который сделает с него копию. Герайнт упоминал, что его люди стали неспокойны – некоторые даже предположили, что он лишился мужества. Боюсь, как бы он не выкинул какую-нибудь глупость, чтобы только доказать, что они ошибаются. Кстати, ты получала известия из Рекина?

– Нет… – я медленно покачала головой. – Полагаешь, Пелли все еще не доверяет Гавейну?

– Сомневаюсь. Ты же помнишь, принц Оркнейский в прошлом году дал мне слово. – Артур опустился на край кровати и, прежде чем забраться под одеяло, посмотрел на месяц в окне. – Пелли, вероятно, волочится за очередной юбкой. Меня больше беспокоит Агрикола. У него неприятности с племянником. Вортипор настаивает на наследственной, а не выборной преемственности трона и, судя по всему, после смерти Агриколы постарается сразу же захватить власть, не считаясь с тем, кого захочет провозгласить народ.

– Но это же тирания! – Я кончила заплетать косу и направилась к кровати. – Без сомнения, люди сумеют настоять на своем праве решать, кому быть королем!

– Трудно сказать. – Артур взбил подушку и, громко зевнув, отвернулся к стене. – Мне его намерение вовсе не нравится.

Хотя я и не видела лица Артура, но почувствовала его отвращение к собственному сыну. Сначала я хотела напуститься на него, упрекнуть его в том, что он отдалился от мальчика, сказать, что стоит дать тому возможность проявить себя, и муж найдет его очаровательным и полным стремления угодить. Но при дворе было много гостей, и время казалось неподходящим для ссор. Поэтому я погасила светильник и со вздохом залезла в постель.

Завтрашний день обещал быть беспокойным.

– Тише, миледи, вы одна?

Свистящий шепот раздался в курятнике, и я подскочила от удивления. Кажется, он доносился из-за груды пеньковых корзин с гнездами, и я взглянула на них с подозрением.

– Это ты, Линетта?

– Да, мэм, – призналась девушка, и на свет явилось ее озорное личико. – Боменс хочет сохранить наше появление в секрете. Но я приехала первой. Я сказала ему, что вы меня ненадолго спрячете.

– Да? Ты так ему сказала? – Я удивленно приподняла бровь, и девушка хихикнула.

– Конечно. В этом же нет ничего плохого. И еще я сказала, что вы цените сюрпризы. – Она встала на ноги и инстинктивно потянулась к корзине, которую я держала в руках, но тут поняла, что не сможет пронести ее на кухню без того, чтобы ее не заметили. – Не хочется портить забаву после того, как он так славно разделал старину Иронсида.

– Ах да, того бравого малого, что явился к нам в Камелот.

– Он выполнял приказ Боменса! – От удовольствия ее глаза плясали, и она даже слегка подпрыгнула. Вот-вот готовый забурлить из уст рассказ остановить уже было нельзя, поэтому я села на перевернутый бочонок и сказала, что готова слушать все с самого начала.

– Так вот, миледи, – обрадовалась Линетта, и вдруг ее голос сделался торжественным. – Иронсид установил шатер у переправы и вызывал всех, кто хотел перебраться через реку. Он отбирал щиты у людей, которых побеждал, и развешивал их на ветвистом дубу. Набралось их там порядком, и в ветер слышался заупокойный звон. Мы хорошо различали его в тумане, и я стала держаться поближе к Боменсу. А когда подъехали к самой реке, в нос ударил такой отвратительный запах, что меня тут же затошнило… – Словно маститый бард, передающий ужасы прошлого, девушка так явственно выразила в потоке слов свой собственный страх, что у меня мурашки побежали по спине. – Мы обогнули куст ольхи и оказались у переправы. И тут я увидела… на нижней ветке дуба болталось истлевшее тело воина, а внизу огромное страшилище, фыркая и рыча, как кабан, вызывало Боменса.