– Ты плачешь, как девчонка, – жестко сказал он. – Возьми себя в руки, ты в мужской одежде, это вызывает подозрение. Я тебе еще не все сказал, ты объявлена в розыск, тебя ищут за убийство солдата. Если мы сейчас попадемся на глаза хорезмийцам, нам конец.
– Я его не убивала, – всхлипывая, сказала Йасмин. – Это ты его убил. Почему меня ищут?
– Но они же этого не знают, – заметил Али.
– Как умно, – бросила Йасмин, но всхлипывать перестала.
– За что его хотят казнить? Он ничего плохого не сделал.
– Его обвинили в том, что он готовил заговор против хорезмшаха.
– Но это неправда.
– Правда, неправда, кто в этом будет разбираться? Твой отец мешал Шараф ал-Мулку грабить город, и вазир, видимо таким образом, решил его устранить.
Глаза Йасмин смотрели на Али.
– Что? – спросил он.
– Заклинаю тебя всем, что для тебя свято, помоги мне спасти отца. Я знаю, ты можешь это сделать, – с мольбой произнесла девушка.
– Почему ты так решила? – спросил Али. От этих слов у него забилось сердце.
– Ты умный и смелый.
Это было так странно и неожиданно – услышать из ее уст такие слова, что Али смутился и покраснел. Обычно она говорила с ним свысока. Али кашлянул и сказал:
– Я сделаю все, что в моих силах. Твоя вера окрыляет меня!
В последней фразе был некоторый пафос, но Йасмин так не показалось.
– Ну, что мы будем делать? – с надеждой спросила она. – Как мы спасем его?
– Я должен подумать, – заявил Али, хотя уже знал, что делать.
В свете последних высказываний он приобрел некоторую значимость и вес в их маленьком обществе. Выдержав долгую паузу, в течение которой Йасмин, затаив дыхание, смотрела на него, он сказал:
– Тебе придется обрезать волосы, они все время выползают из-под шапочки.
– Это обязательно? – жалобно спросила Йасмин. – Я их давно отращиваю.
– Желательно. Это увеличивает опасность. Они могут вывалиться в самый неподходящий момент, и тогда нам несдобровать.
– Я буду следить за ними.
– Ну ладно, – Али не стал настаивать, все равно Йасмин была слишком красива для юноши. Большие глаза, нежная атласная кожа. Одной опасностью больше, одной меньше.
– Курьер с приказом сегодня, и торопиться он вряд ли станет, зачем гнать лошадь, если узник еще в пути. До Мараги день добираться, если менять лошадей. Наша задача перехватить его и… устранить.
– А что, значит, устранить, это, в каком смысле?
– Это в смысле убить.
– За что его убивать, он же не виноват ни в чем.
– Тогда отнять или подменить маншур. Первый вариант самый простой, но он ничего не меняет, поднимется шум, они напишут новый. Последний лучше, но он самый сложный.
– А подменить на что?
– Изменить содержание приказа. К примеру, написать, что арестанта следует немедленно освободить, снабдив его лошадьми.
– Вот это хороший вариант.
– Но это практически невозможно.
– Зачем же говорить о том, чего невозможно сделать!
– Тогда попробуем выкрасть приказ. Потом доберемся до Мараги и попытаемся вызволить твоего отца. Для этого нам нужны лошади, пешком мы его точно не догоним. Даже если отправимся в путь сейчас. В середине пути между Марагой и Тебризом есть караван-сарай. Мимо проехать невозможно. Скорее всего, он там сделает привал. Там мы его будем поджидать, если, конечно, раздобудем лошадей.
– Может, пойти к сыну моей тети, судье? – предложила Йасмин. – Попросить денег и купить лошадей?
Али покачал головой:
– Он тоже арестован. О Аллах, какой же я осел! – воскликнул Али, ударяя себя по лбу.
– В самом деле, – возвращаясь к прежнему тону, осведомилась Йасмин.
Мыслительный процесс, который только что продемонстрировал Али, вселил в нее уверенность в том, что все будет так, как он говорит, и спасение отца – это вопрос времени. Она даже несколько успокоилась.
– Деньги есть в доме, где мы ночевали сегодня, как же я забыл про них.
– Откуда ты знаешь, что там есть деньги?
– Вазир сказал, они в пиале, в стенной нише. Придется вернуться туда.
– Мы потеряем время.
– Другого выхода нет, я не цыган, воровать коней не умею. Тем более, что это по дороге.
– А что же ты умеешь?
– Читать Коран, толковать смыслы, знаю юриспруденцию, – начал перечислять Али.
– Неправильную ты себе профессию избрал.
– А ты бы хотела, чтобы я что делал? Коней крал?
– Нет, это я так, просто, – примирительно сказала Йасмин. – Не сердись.
До деревни добрались быстро, вопреки ожиданиям. По дороге попалась попутная арба, везущая мочалки для бань. Две трети пути они проделали на телеге. Али сидел рядом со стариком-возчиком на козлах, а Йасмин с удобством расположилась на мягких мочалках. Через некоторое время Али, обернувшись, заметил, что она спит.
– Это парень или девушка? – спросил арбакеш.
– Парень, брат мой младший, – ответил Али. – А что?
– На девицу похож, красив больно, – сказал старик.
– Только ему об этом не говори, злится, – заявил Али и постарался перевести разговор на другую тему. Сделать это было просто, старик оказался на редкость любознательным. Всю дорогу расспрашивал о происходящем в стране и в жизни. Али коротко обрисовал ему политическую ситуацию в Азербайджане.
– Откуда они взялись на нашу голову? – спросил удрученный старик.
– Кто, монголы или хорезмийцы? Или, может быть, грузины или мамлюки? Кого ты имеешь в виду?
– С проклятыми татарами все ясно, – в сердцах сказал старик. – Но почему хорезмшах ополчился на нас? А, что ты о нем думаешь? Я смотрю, ты парень грамотный. Я слышал, что он с татарами воюет, а он за нас взялся.
– Долго рассказывать.
– А ты вкратце, все равно разговариваем.
– Ну ладно, – сказал Али, – слушай. Если вкратце, то дело обстояло так. Атабек Узбек как-то позарился на земли, которые принадлежали хорезмшаху Мухаммаду, отцу Джалал ад-Дина, тот выступил против него. Узбек испугался, и убежал, бросив свое войско. С тех пор Азербайджан принадлежит хорезмшаху. Султан Джалал ад-Дин пришел сюда по праву владетеля.
– Можешь не продолжать, – раздраженно сказал арбакеш, – все ясно, наша земля для них для всех охотничьи угодья. Вот они и охотятся здесь. А защитить нас некому.
– Это точно, – подтвердил Али. – Наш государь убежал, как последний трус, заперся в крепости и пьянствует там, старается не трезветь, чтобы не расстраиваться и не отвечать ни за что, а с пьяницы какой спрос. Даже жена его опозорила – вышла замуж при живом муже. Ты здесь прямо поедешь, отец?
– Да, через деревню мне ближе, я до бань доеду, а потом на рынок, я мочалок с избытком взял. Может, продам сколько-нибудь.
– Очень хорошо, значит, прямо до дома нас довезешь.
В деревне арбу облаяли собаки. Али оглянулся на Йасмин, ожидая, что она откроет глаза от шума, однако она не проснулась.
– Видать, крепко умаялся твой братец, – заметил арбакеш.
– Его не буди, так он весь день проспит, тот еще лодырь. Надо будить, все равно уже подъезжаем.
Когда показался знакомый фасад, Али протянул руку, чтобы дотронуться до Йасмин, но в следующий момент замер, вглядываясь в очертания дома. Ему вдруг почудилось, что на крыше мелькнула чья-то голова. Через мгновение он уже явно увидел человека. В доме определенно кто-то был.
– У какого дома остановить, сынок? – спросил старик.
– Я скажу, ты пока езжай, – попросил Али.
Деревенская улица сделала поворот, и телега поравнялась с домом.
Али приподнялся и увидел в саду хорезмийцев, которым староста что-то объяснял. Али сел и откинулся спиной назад на мочалки.
– Что сынок, тебя тоже сморило? – засмеялся старик.
– Точно, – упавшим голосом произнес Али, – До рынка с тобой доедем, купить надо кое-что, раз такое дело, а потом вернемся. Далеко еще?
– Да нет, рукой подать.
Дело принимало скверный оборот. Если до этого с переодетой Йасмин они могли чувствовать себя в относительной безопасности, то теперь, благодаря старосте, у хорезмийцев есть их описания. Али лежал с колотящимся сердцем, моля Аллаха о помощи.
– Ну, вот и рынок, – сказал арбакеш.
Али осторожно приподнялся. За околицей толпился народ. Али огляделся. Не узрев поблизости ни одного хорезмийца, спрыгнул с арбы.
– Спасибо, отец.
– Тебе спасибо сынок, за беседу, приятно с образованным человеком поговорить.
Али разбудил Йасмин, подал ей руку, помогая сойти с телеги.