Ремингтон рассказал о своей фобии столь небрежно, словно это ничего не значащая ерунда. Но лёгкая дрожь его тела говорила об обратном.
Стремясь успокоить и утешить, я легонько сжала его руку.
Встав с кресла, он помог мне подняться, и только тогда понял, что я уже полностью одета. Его взгляд медленно скользнул по моему телу, изучая каждую мельчайшую деталь. А потом Ремингтон вновь посмотрел мне в лицо и сглотнул. С трудом.
– Нас впереди ещё ждет ужин, ma belle, – он выпустил мои руки.
Я удивлённо приподняла брови.
– С чего вдруг ты называешь меня своей красавицей?
Этот человек полон сюрпризов.
– Потому что, во-первых, сегодня вечером ты моя, а во-вторых, ты действительно красивая, – он оглядел комнату, словно что-то искал. – Ты их обуешь? – Сен-Жермен кивнул в сторону туфлей от Лабутена на шпильках с красной подошвой, которые стояли под туалетным столиком.
Я кивнула и уже развернулась, собираясь пойти за обувью, но Ремингтон схватил меня за запястье.
– Садись, – мягко приказал он. Властно?
Я села в кресло, наслаждаясь видом чёрных брюк, так выгодно обтягивающих бёдра, когда Ремингтон пересёк комнату. Вернувшись с туфлями, он опустился передо мной на колени.
Я замерла, эмоции в груди бушевали, словно торнадо, грозящее в любую секунду вырваться на волю. Кожу начало покалывать, когда Ремингтон склонил голову.
Господи, как же хорошо он пахнет! Сильные длинные пальцы обернулись вокруг моей щиколотки, и я зажмурилась от удовольствия. Стыла и горела, пока легкое дыхание ласкало мне кожу. И вдруг все прекратилось. Я открыла глаза и увидела, как он облизывает нижнюю губу. И улыбается.
Он же только, что поцеловал мою ногу! Откуда такое вожделение?
Ремингтон поднялся на ноги и отошел как ни в чем не бывало. Словно его мир никак не изменился, а мой мир вращался вокруг одно, но безмерно горячего поцелуя.
– Нам пора идти, пока заказ не отменили.
У Ремингтона Сен-Жермена очень красивые губы, которые так и хочется целовать до потери сознания. Такие… желанные. Я отбросила все похотливые мысли и встала, одернув тёмно-лиловое платье и разгладив ладонями ткань на заднице. А потом подошла к кровати, взяла чёрный клатч, серёжки и колье.
Я кожей чувствовала обжигающий взгляд и широко улыбнулась, зная, что Ремингтон не видит моего лица. Так и знала, что платье с глубоким вырезом на спине свое дело сделает. Как всегда.
ГЛАВА 13
Мы уже подошли к лифтам, когда Ремингтон замешкался и украдкой бросил взгляд вправо на дверь к лестничной площадке. Засунув руки в карманы брюк, он посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на крошечное электронное табло с бегущими вверх красными цифрами.
Что могло нанести такой непоправимый вред, что его настолько пугает сама мысль зайти в лифт?
– Мы можем спуститься по лестнице.
Его лицо стремительно бледнело.
– Нет, – Ремингтон посмотрел на мою обувь. Закатив глаза, я наклонилась, сняла туфли и взяла их в руки.
Нахмурившись, Ремингтон отобрал у меня обувь, присел на корточки и с упрямым выражением на красивом лице вновь одел её мне на ноги. В конце коридора открылась дверь, и из номера, хихикая и целуясь, вышла молодая парочка. На нас они не обращали никакого внимания. И в этот момент приехал лифт.
– Поедете на следующем, – заявил Ремингтон безапелляционным тоном, потом схватил меня за руку и затащил в отделанную бархатом кабину.
Отпустив руку, он повернулся ко мне спиной и прижался лбом к стенке лифта. С каждой секундой его дыхание становилось всё более прерывистым.
Господи, у него началась гипервентиляция, и, вероятно, прямо у моих ног он свалится в обморок.
– Почему ты такой упрямый? – пробормотала я. Бросив на пол клатч, я втиснулась между Ремингтоном и стенкой лифта.
Подняв голову, он медленно приоткрыл глаза и посмотрел на меня в замешательстве.
– Обними меня.
Без колебаний Сен-Жермен притянул меня к себе. Я начала поглаживать его по спине, иногда пропуская сквозь пальцы мягкие шелковистые волосы на затылке. Господи, какие же они приятные на ощупь. А его запах… Так, наверное, пахнет в раю. Куда бы моя рука не скользнула, везде одни твердые мышцы. Я не совсем была уверена, что делаю, но это, кажется, помогало. Ремингтон опустил голову мне на плечо и уткнулся носом в шею. Затруднённое дыхание медленно выровнялось, и хватка рук на моей талии ослабла.
Через несколько секунд, звякнув, открылись двери лифта. Ремингтон отстранился и посмотрел на меня так, словно видел впервые.
– Спасибо, – опустив руки, он наклонился, поднял мой клатч и вышел из лифта.
– Не за что, обращайся в любое время, – тихо ответила я и пошла следом за ним.
На его лице вспыхнула улыбка.
– Я ведь могу принять твоё предложение. Откуда ты знала, что нужно делать?
– Я не знала. Если честно, просто хотела, чтобы тебе стало легче.
Он отвёл взгляд, когда кто-то окликнул его по имени.
– Подожди секундочку, сейчас вернусь, – Ремингтон подошёл к стойке администратора, по-хозяйски зажав мою сумочку под мышкой, словно клатч мог куда-то сбежать.
Через несколько минут он вернулся и, положив руку мне на поясницу, вывел через двери отеля «Катерина» к «Ролс-Ройс Фантому», припаркованному у входа.
В ресторане за столиком мы сидели друг напротив друга. И с каждым словом, произнесённым Ремингтоном, вечер из увлекательного всё больше превращался в волшебный. Или может всему виной вино, которое я беззаботно потягивала, позволив Ремингтону Сен-Жермену очаровать меня своим акцентом. Боже милостивый! Он – это будоражащая кровь смесь идеального британского и совершенного французского. Это самое сексуальное, что я когда-либо слышала.
Ремингтон засыпал меня вопросами о моей семье и работе. Неожиданно я поняла, что отвечаю без колебаний. С ним было так легко болтать. Не могу объяснить, почему меня к нему так сильно тянет.
– Выходит, ты собираешься открыть собственную дизайнерскую линию нижнего белья? – спросил Ремингтон, задумчиво водя пальцем по кромке бокала.
Я кивнула.
– У меня степень бакалавра по изобразительным искусствам. Но сразу не было стартового капитала, поэтому, увидев объявление о наборе моделей «размера плюс», я сразу же ухватилась за этот шанс. Сейчас я планирую проработать моделью весь следующий год или чуть дольше, а потом уже открою свою линию.
– Как по мне, отличный план, – мне показалось, что в его глазах засветилось восхищение. – Уже есть какие-нибудь готовые эскизы?
Я опять кивнула.
– Обычно я всегда ношу с собой блокнот на случай, если меня посетит вдохновение. А как насчёт тебя? Я заметила на винной этикетке твою фамилию. За этим кроется какая-нибудь история?
– Да.
Ремингтон откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня.
– И что за история?
– Хмм, если расскажу, то перестану казаться тебе таким загадочным.
Я рассмеялась.
– Это прозвучало так самовлюблённо.
Он приподнял бровь.
– Мои уста запечатаны.
Улыбаясь, я покачала головой.
– Ладно. Так когда ты понял, что хочешь стать художником?
– Сколько себя помню, я всегда об этом знал. А мама поддерживала мои стремления и раз за разом покупала мне холсты и кисти. – Мы неотрывно смотрели друг на друга, пока я первой не отвела взгляд, смутившись миллиона вопросов, так явно читавшихся в его глазах.
Между нами повисла напряжённая тишина, изредка прерываемая отголосками разговоров других посетителей и звоном столовых приборов. Наконец Ремингтон наклонился вперёд, обхватил мои ладони своими и принялся их рассматривать.
– У тебя красивые руки, – он сделал мне комплимент, полностью проигнорировав то, что ногти сейчас обломаны по краям. Каждый раз, когда речь заходила о доме, а Ремингтон засыпал меня кучей вопросов, я так жутко волновалась, что в итоге страдали ногти. После этого вечера мне точно придётся заняться маникюром. – Расскажи мне о своём бывшем муже.
Я резко выдохнула и попыталась вырвать руки, но его хватка оказалась очень крепкой, а глаза были переполнены состраданием. Поэтому я сдалась. Если хочу справиться с пережитой болью и отвращением, то рано или поздно мне придется столкнуться с прошлым лицом к лицу.