— Тогда к чему это все? Давай ты просто объяснишь моей маме, что не хочешь, передумал, не твое…
— Ну, не-е-ет, — Женя переплел пальцы и задумчиво взглянул в мое лицо. — Знаешь, что тебя так раздражает во мне?
— Навязчивость! М-м-м. Нет, лицемерие… О, нет, я знаю, ложь? — нагло ответила я, совершенно не собираясь останавливаться, но Женя меня перебил.
— Тебя раздражает во мне то, что мы с тобой похожи, как две капли воды. Мы с тобой в одной лодке. Мы с тобой оба в этой игре слишком малозначимые фигуры, чтобы остальных заботило наше мнение. И нам с тобой постоянно приходится выкручиваться. И, возможно, когда-нибудь, когда мы вырвемся в «дамки» и обретем свою свободу, нам обоим больше не надо будет играть роли, которые нам так отвратительны.
Я замерла, и, кажется, похолодела. Этот человек, был настолько прав! Во всем, начиная с этого чертового божественного глинтвейна и заканчивая этим странным, но таким точным описанием моего каждодневного времяпрепровождения.
— Играть в любовь я не смогу, — твердо ответила я, совершенно не представляя, как можно было бы разделиться «на два фронта».
— Я и не предлагаю, — спокойно ответил Женя и, откинувшись на спинку кресла, оценивающе взглянул на меня. — Я хорошо зарабатываю и, признаться, пока не готов расстаться с той работой, которую имею. Ну, а тебе надо ослабить петлю на шее, которую твоя мамочка затянула крепче некуда. Я не предлагаю никаких сделок, не предлагаю никаких условий. Просто я хочу, чтобы мы с тобой научились как-то сотрудничать и уживаться. Возможно, где-то сыграть. Не любовь, нет, но, хотя бы, симпатию. И, чтобы она выглядела искренней, я и решил быть с тобой честным и прислушаться к твоему мнению. Ведь таким, как мы, этого очень не хватает, правда?
Меня словно оглушили. Хотелось, конечно же, как всегда спокойно все обдумать, не рубить с плеча, разобраться… Но мне казалось, что плюсов здесь гораздо больше, чем минусов. А потом, я взглянула в темные, почти черные глаза Жени и медленно кивнула.
— Думаю, ты прав.
— Рад, что мы нашли общий язык, — он растянул губы в улыбке, а потом достал из кармана вибрирующий мобильный телефон. — Легка на помине. Да, Анна Сергеевна, прошу прощения, мне следовало предупредить… Мы с Маришкой решили немного прогуляться и заболтались… Скоро будем у вас, не беспокойтесь!
Нажав кнопку сброса, он лукаво взглянул на меня, а потом тихо добавил:
— Вот так!
========== Глава 26. О детских воспоминаниях и взрослых ошибках. ==========
Ужин проходил чинно, спокойно, и на первый взгляд даже не скажешь, что изнутри меня так разрывало от противоречий, что хотелось просто убежать, схватившись за голову, на ходу крича во все стороны проклятия. Вот так, сидит перед тобой человек, потягивает чай, отламывает серебряной ложечкой пирог, а в душе бушует жуткий смерч, сметающий остатки здравого смысла ко всем чертям.
Но я даже заставила себя сесть рядом с Евгением, пару раз ему мило улыбнуться и посмеяться над его шутками. Я будто пробовала на вкус свою новую роль. Пыталась понять, каково это будет, играть по его правилам? И каким будет со мной Женя? Получится ли у меня так же ловко блефовать, как и у него?
Признаться, мне было откровенно страшно, потому что я не знала, не понимала, я искренне боялась этого человека, оказавшегося двуличным лицемером. Но, похоже, что он был со мной достаточно честен и искренен, а потому мне надо было хотя бы попытаться… Ведь, если подумать, я действительно такая же двуличная лицемерка, как и он.
Но Евгений, словно чувствуя мой страх по отношению к нему, не «давил» и не проявлял настойчивость. Он старался держаться так, чтобы мне было комфортно, и в то же время то и дело кидал на меня заинтересованные взгляды. Так что, когда ужин подошел к концу, я вполне искренне захотела проводить Женю. Возможно только для того, чтобы убедиться, что все наше поведение действительно было фальшей.
— Ну, не так страшно? — улыбаясь, проговорил Женя, стоя рядом со мной в лифте.
— Я пока не очень поняла, страшно или нет, — честно призналась я.
— Ничего, ты и к этому привыкнешь, — ответил Женя, пропуская меня вперед, когда двери лифта открылись. — Ты способная. Твои родители, сами того не зная, вырастили очень опасного человека.
Весенние вечера постепенно становились все теплее, но все равно почему-то хотелось закутаться с носом в широкий платок, наброшенный на плечи. Дойдя до его джипа, я невольно остановилась чуть позади, задумчиво глядя, как Женя снял машину с сигнализации и развернулся ко мне лицом, довольно улыбаясь. Он выглядел уставшим, и в голове вдруг промелькнула мысль: как он сам-то относится ко всему этому? У меня давно голова пухнет от собственной лжи, а как с этим справляется он? Вся взрослая жизнь на этом и строится? На взаимовыгодной актерской игре? В таком случае, я хочу остаться ребенком навсегда.
— Твои окна выходят в другую сторону, не обязательно было меня провожать.
— А мне просто захотелось, — как-то по-детски пробурчала я.
— Хочешь, прокачу? — вдруг предложил он, а я даже отпрянула на шаг назад.
— Зачем? — недоверчиво спросила я. — Нет, Жень, я правда не хочу. Я, знаешь, лучше буду притворяться. Я люблю его, Жень.
— Ты можешь мне доверять, — серьезно ответил он. — Я не обманываю тех, кто со мной сотрудничает.
— И мою маму тоже?
— Всех по-своему, — улыбнулся он. — Все время приходится оправдывать ожидания окружающих.
— Нет, Жень, спасибо, но… Нет.
— Дело твое, — по голосу можно было предположить, что он ничуть не расстроился. И я, посчитав, что все сделала правильно, отправилась домой, чтобы хорошенько обдумать и подготовиться к неминуемым объяснениям с Дмитрием Николаевичем. Потому что я с большим трудом сдержалась, чтобы не попросить Женю отвезти меня к моему химику. Не уверена, было бы это верным решением, но побороть этот соблазн было ужасно сложно.
***
Из-за размышлений о своем безвыходном положении заснуть удалось ближе к утру. Я почти всю ночь ворочалась с боку на бок, размышляя, что он делает прямо сейчас? Почему он ничего не написал? Я… Я все испортила?
Господи, почему у меня все через одно место?! Почему нельзя просто влюбиться, просто быть вместе? Без осуждающих взглядов вокруг, без скандалов?
— Марина?
Мамин взволнованный голос раздался наяву и прямо в моем сне одновременно. Но затем, постепенно замещая собой все фантастические абстракции видимой мною картинки, мое имя, исполняемое практически на распев маминым голосом, наконец, вырвало меня из нежных объятий Морфея.
— Марина! Да сколько можно?!
— Да, мам, что такое? — я практически подскочила на кровати, понимая, что мама кричит уже довольно давно, а я просто сплю, не обращая на нее внимания.
— Так, на столе завтрак, в прихожей, на тумбочке я оставила тебе деньги. Мы с отцом уезжаем на конференцию, нас не будет четыре дня, — мама говорила предельно строго. А я не сразу поняла, о чем именно она мне говорит. — Марина, на меня посмотри, — велела мама, и я подняла на нее заспанные глаза.
Ее лицо было практически искажено недовольством. Но работа же в нашей семье на первом месте, так что, ясно, как день, она не владеет ситуацией. Она может только давить, давить, душить… Но она действительно бессильна, и ей остается только надеяться, что за все это время у нее получилось повлиять на меня в достаточной степени.
— Если ты вздумаешь что-нибудь учудить, то я об этом все равно рано или поздно узнаю, — выбрала запугивание… Даже интересно. — Евгений будет к тебе заходить после работы, будь добра, позаботься о том, чтобы накормить его. Как мне показалось, вы смогли найти общий язык и вроде понравились друг другу? — чуть смягчилась мама. Ох, мамочка, этот твой Евгений — подлый лжец, и, да, мы с ним нашли общий язык.
— Да, он достаточно милый, — я постаралась говорить непринужденно. Удивительно, но у меня вроде даже получилось!
— Вот и хорошо! Я сказала ему, чтобы он не стеснялся и приходил, а он заверил, что вы с ним договоритесь… Марина, и голову не теряй, будь добра, мне пока внуки не нужны, а тебе еще в институт поступать!
— О, Господи, мама! — закатив глаза к потолку взвыла я, а затем закрыла лицо руками.
— Ты меня поняла, — строго произнесла она, а потом, натянув на лицо улыбку, обняла меня и поцеловала. — Пожалуйста, не заставляй меня в тебе разочаровываться. В очередной раз.