Джил Грегори - Холодная ночь, пылкий влюбленный

Ну, если так, она будет танцевать с каждым мужчиной в зале, с отчаянием решила Мора, с вызовом вздернув подбородок. Она улыбалась Грейди сияющей улыбкой, надеясь, что это самая дразнящая улыбка на свете, а ее ресницы трепетали, когда он кружил ее в танце. Она будет танцевать до тех пор, пока ее держат ноги, но не позволит Куинну Лесситеру догадаться, что ее беспокоит его отсутствие, то, что он ушел с Сериной Уолш в ночной сад…

— Я хотел бы потанцевать с моей женой. — Холодные серые глаза Куинна замерли на Грейди, а его рука тяжело опустилась на плечо парня, останавливая его на середине танца.

Грейди увидел напряженное лицо Куинна Лесситера и быстро закивал:

— К-конечно, я понимаю, мистер Лесситер.

Он нервно улыбнулся Море и убрал руку с ее талии. Но она не обращала на него внимания. Она пристально смотрела на мужа, ее лицо побледнело.

— Премного обязан за полученное удовольствие, миссис Лесситер. — Грейди перевел дух и побежал вприпрыжку искать бутылку виски.

— Могу я пригласить тебя? — Не дожидаясь ответа, Куинн подошел ближе, его лицо светилось уверенностью в ярком свете ламп. Когда он схватил ее за руку, Мора вдруг почувствовала, что ей тяжело дышать.

Еще недавно она была бы вне себя от восторга, если бы увидела его пристальный взгляд, устремленный на нее, блеск в его глазах… Она стремглав бросилась бы в объятия Куинна, не чуя под собой ног, с сильно бьющимся сердцем, но теперь все волшебство этой минуты испарилось, ушло из этой ночи и из ее сердца.

— Если хочешь, — пробормотала она довольно прохладно и увидела, что его глаза потемнели.

— Ты ведь перетанцевала с доброй половиной кавалеров. — Он крепко обнял ее и прижал к себе, а музыка звучала и звучала. — Нравится тебе это или нет, ангел, но пришел мой черед.

Это был вальс. Музыканты сначала слегка фальшивили, но с каждым — тактом играли все увереннее. В другое время уже одно то, что рука Куинна лежит на ее талии, а его пальцы Крепко стискивают ее руку, заставило бы Мору пылать, а ее сердце переполнялось бы несказанным удовольствием. Но сегодня вечером ее сердце сжималось от невыносимой, нестерпимой боли. Оно болело из-за несбыточных надежд добиться того, чего так жаждало. А жаждало ее сердце любви Куинна.

Какая она все-таки дурочка! Зачем только она позволила себе в него влюбиться! Позволила? Да что она могла с собой поделать? То, что произошло, так же естественно и неизбежно, как водопад, который низвергается вниз с горы, и нет преграды, способной его задержать.

— Может, ты объяснишь? — Его глубокий голос пробился сквозь отчаяние, охватившее Мору. К ее изумлению, лицо Куинна было хмурым и сердитым. «На что он может сердиться?» — спрашивала себя Мора и с истеричным смехом спросила:

— Что объяснить, Куинн? Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, о чем ты?

Он крепче сдавил ее пальцы.

— Почему ты танцевала почти с каждым в этом зале и ни разу со мной, вот что!

— Они меня приглашали. А ты ни разу, — ответила Мора, стараясь говорить спокойно.

— Это не ответ. — Он хмуро смотрел на Мору сверху вниз, кружась в танце. — Ты — моя жена. Как, думаешь, это выглядит…

— С каких это пор тебя заботит чужое мнение? — Она ответила ему вопросом на вопрос, ее глаза блеснули. — А как, по-твоему, выглядит со стороны, когда ты меня оставляешь одну и флиртуешь с другими женщинами или исчезаешь на несколько месяцев, нанявшись на работу?

— Это другое дело.

Мора громко, натужно рассмеялась.

— Я не вижу разницы. Ты можешь делать то, что хочешь, а я не могу? Ты ни разу не пригласил меня танцевать, -а я должна сидеть и ждать, пока ты выберешься из кустов, куда спрятался с Сериной Уолш…

— Спрятался? — Его глаза сузились и превратились в щелки, горевшие опасным огнем. — В кустах? Какого черта! Мы никуда не прятались. Мы только…

— Нет, не говори ничего. Меня это не волнует, — остановила его Мора.

— Мы улаживали кое-какие вопросы. Вот и все.

Она пристально посмотрела через зал на музыкантов.

— Ты ничего не обязан мне объяснять, Куинн.

— Я только хочу, чтобы ты знала…

— Не беспокойся, Куинн. — Мора снова не дала ему договорить. Она старалась придать голосу холодность и равнодушие. Она хотела, чтобы в нем не было и капли заинтересованности. — Я все понимаю. Абсолютно все.

— Интересно, что же такое ты понимаешь?

Он смотрел на нее с негодованием, ему не нравилось, что видна только ее макушка и ничего больше, так как Мора наклонила голову, опустив свой упрямый маленький подбородок.

— Все.

— Что, черт возьми, это означает? — допытывался Куинн.

Мора чувствовала, как приходит конец ее самообладанию, оно разваливалось, словно трухлявый пень. Боль в сердце угрожала его взорвать, и тогда оно могло бы вылететь прямо из груди, разбившись на кусочки. Мора глубоко вздохнула, стремясь выровнять дыхание, перед тем как поднять глаза на Куинна и встретить его пристальный, внимательный взгляд, требующий прямого ответа.

— Вы с Сериной старые друзья. Старые друзья любят проводить время вместе. Едва ли ты должен объяснять мне что-то, особенно если иметь в виду наши с тобой отношения…

— А какие же у нас отношения, Мора? — Куинн резко прервал ее.

— Такие, о которых мы договорились. — Мора справилась с собой и сумела скрыть свою тоску под маской безразличия. Но это ей стоило больших усилий. — Дружеские, ведь у нас с тобой уговор… Мы все делаем только ради ребенка.

— Верно, но… я считаю… я думал… — Куинн невольно стиснул ее руку, сам не понимая, что делает, а Мора вздрогнула. Тогда он ослабил хватку, стиснул зубы и чуть было не наступил ей на ногу. — Прости!

— За что? Ты же не наступил. Да и не должен был наступить, ведь ты отличный танцор, — напряженным голосом сказала Мора. Она подняла голову, пытаясь изобразить на лице милую, естественную улыбку, но это ей стоило нечеловеческих усилий. — Надеюсь, ты заметил, что я тоже пока ни разу не наступила тебе на ногу. Это произвело на тебя впечатление?

— Мора, все, что с тобой связано, производит на меня впечатление. Но ты заговорила о другом. Помнишь, что ты сказала о наших отношениях? — Куинн подался вперед. — Мне кажется, все не так просто.

«Что же это значит?» — подумала Мора. Прежде чем она успела спросить об этом Куинна, музыка смолкла. Но они остались в объятиях друг друга, в той самой позе, в которой танцевали вальс.

Наблюдая за ними со стаканчиком виски в руке, который она все крепче сжимала пальцами, Серина Уолш нахмурилась. Даже отсюда, с весьма далекого расстояния, она могла видеть то, о чем, возможно, эти двое сами не подозревали.

Мора видела лишь темное, мрачное, напряженное лицо Куинна. Они впились глазами друг в друга, их сердца бились в унисон, она мысленно повторяла его последние слова: «Все не так просто, как кажется».

— Что… что ты хочешь этим сказать, Куинн? — с трудом переспросила Мора. У нее в горле пересохло, но прежде, чем он ответил, она услышала голос Эдны Уивер:

— Мора, милая, сейчас подадут ужин, но Элис нужны помощники, чтобы выставить на столы пироги. Хотите ей помочь?

— Да, с удовольствием, Эдна… через минуту…

Эдна улыбнулась и взяла молодую женщину под руку будто не слышала ее слов.

— Я похищаю ее ненадолго, — пообещала она Куинну, увлекая за собой Мору.

Та оглянулась и молча смотрела на мужа, пока Эдна тащила ее за собой через зал.

Он стоял в толпе танцующих, не отрывая от нее серых глаз.

Длинный, составленный из нескольких стол под кремовой скатертью был накрыт на свежем воздухе. Бесчисленные разноцветные фонарики были развешаны на соседних деревьях и на стенах веранды. Множество стульев и столиков поменьше, накрытых ярко-красными скатертями, вынесли из дома и поставили на них букеты цветов в вазах. Ночь пахла полевыми цветами, духами и влажной землей; эти запахи смешивались с острыми аппетитными ароматами жаренной на вертеле оленины, говядины и цыплят. На тарелках горкой высилось картофельное пюре под коричневым соусом, свежие булочки, пшеничный хлеб, разнообразные пироги, кексы и печенья.