Джейкоб Ченс - Холст

Мы ужинаем, и она рассказывает мне о том, чем сегодня занималась. Мне трудно представить деловую сторону Эль. Конечно, она выглядит частью делового мира в узкой юбке и на каблуках, но то, как она разговаривает на финансовом жаргоне, очень горячо. Возможно, мне стоит попросить ее объяснить преимущества индивидуальных пенсионных накоплений. Или попросить рассказать о том, котировки каких акции вскоре поднимутся, или что-то еще в этом роде.

Когда мы вместе съедаем пиццу и выпиваем бутылку вина, Эль опускается на спину и стонет:

– Я слишком много съела, но было очень вкусно.

Я ложусь рядом с ней, опираюсь на локоть и улыбаюсь, когда осматриваю ее покрасневшие щеки и растянувшийся в улыбке рот. Думаю, она немного пьяна от вина. Провожу кончиками пальцев по ее щеке и по контуру ее губ. Она прикусывает кончик моего указательного пальца, а затем проводит по нему языком.

– Эль, – предупреждающе шепчу я хриплым голосом.

– Не Элькай мне. Иди сюда и поцелуй меня, – ее глаза вспыхивают от желания, и я не могу вспомнить ни одной причины, почему мы не должны быть вместе во всех смыслах этого слова.

Чего я жду?

Она, наконец-то, моя, и я хочу ее больше всего на свете.

Я обрушиваюсь ртом на ее губы и издаю стон, когда наши языки начинают свой танец. Она поднимает бедра, трется о мой твердый член, и мои пальцы двигаются, чтобы расстегнуть пуговицу и молнию на ее юбке. Тяну вниз по ее ногам черную юбку и красные трусики, отбрасываю их в сторону и сразу же стаскиваю свою футболку «Fleetwood Mac». Она поднимается, чтобы стянуть блузку и майку, оставшись в красном атласном лифчике. Ее руки поднимаются к застежке, находящейся спереди.

– Я сам, – говорю я, расстегиваю лифчик. У меня останавливается дыхание, когда чашечки падают по обе стороны, обнажая совершенство ее полных грудей с розовыми вершинками. – Ты такая офигенно красивая, Эль. Поверить не могу, что ты моя, – мои глаза жадно бродят по всему ее гладкому телу, но мне не терпится скорее к ней прикоснуться. Мои руки обхватывают ее груди, большие пальцы трутся о набухшие соски. Она стонет и трется о меня бедрами.

Встав на ноги, я снимаю оставшуюся одежду и бросаю ее в общую кучу. Она снимает лифчик, наблюдая за тем, как я иду через комнату. Схватив несколько тюбиков с краской, я возвращаюсь и встаю на колени рядом с ней. Открутив колпачок тюбика с голубой краской, я смотрю на ее лицо, выискивая любую отрицательную реакцию. Она дрожит, когда я выжимаю спираль синего цвета на грудь. Закручиваю колпачок и беру другой тюбик. Я повторяю этот процесс с более светлым оттенком голубого, и заканчиваю цветом морской волны. Кладу руки поверх краски и тщательно размазываю ее по груди и плечах Эль, затем скольжу по предплечьям. Используя свои пальцы, чтобы создать разные цвета на ее коже, я смешиваю краски, усердно работая. Тишина в комнате прерывается ее мягкими вздохами и стонами удовольствия. Как же часто я проигрывал эту сцену в голове. Уже давно Эль – любимая тема моих рисунков. Ее обнаженное тело – идеальный холст для моей работы. Ее пленительных изгибов достаточно, чтобы поставить меня на колени, но, видеть ее, лежащей здесь, послушной и покрытой краской, доводит меня до исступления. Моя кровь мчится по венам, а сердце бешено стучит в ушах. В этот момент мой контроль ослабевает, и мне приходится напоминать себе, что нужно дышать.

Я кружу по ее соскам пальцами, покрытыми краской, пока она не стонет: «да», а затем зажимаю между ними ее тугие вершинки. Добавляя больше краски, я смотрю, как она заманчиво стекает с кончиков ее грудей на золотистый холст ее живота.

Мои руки устремляются к внутренней поверхности ее бедер, раздвигают их, и я устраиваюсь между ее ног. Скольжу своим членом по ее истекающей влагой киске, мои зубы сводит от нужды оказаться внутри нее.

– Эль, ты пьешь противозачаточные таблетки? – спрашиваю я.

Она кивает, ее зубы впиваются в нижнюю губу.

– Я недавно прошла обследование.

– Я тоже, – простонал я, толкаясь в ее тугую киску. – Черт, как же потрясающе, – я замираю, наслаждаясь неописуемым чувством своего голого члена внутри нее, а затем снова начинаю двигаться.

Опускаюсь грудью на ее раскрашенную грудь, наши рты соединяются, языки плавно заплетаются. Пальцы наших рук соединяются, моя грудь скользит по ее груди, собирая краску с ее кожи. Мы двое соединились во всех отношениях. Мы – гребаный шедевр.

Боже, заниматься любовью с Эль, превосходит все мои ожидания, это лучший секс в моей жизни. То, как ее киска сжимает мой член, отличается от всего, что я когда-либо ощущал. Думаю, что она создана специально для меня. Она делает все, о чем я когда-либо мечтал, и гораздо больше.

Наши рты разъединяются, когда я начинаю двигаться быстрее.

– Потри клитор для меня, – приказываю я, выпуская одну из ее рук. Она повинуется мне, ее пальцы скользят по сокам и неторопливо рисуют круги по ее опухшей плоти.

Встаю на колени, подталкиваю ноги Эль к ее груди и вижу на внутренней стороне ее бедра отпечатки моих рук. Их вид пробуждает во мне нечто первобытное. Она принадлежит мне. Кладу руки на свои отпечатки, сжимая ее светлую кожу, и продолжаю вдалбливаться в нее членом. Ускоряю темп, и ее пальцы делают то же самое. Наше дыхание быстрое и неглубокое. Ее ноги дрожат, а затем она стонет и кончает, так сильно сжимая мой член, что я не могу не последовать за ней. Я падаю на нее, мои губы прижимаются к нежной коже ее шеи, и я вдыхаю фруктовый аромат. Не хочу двигаться. Мне хочется как можно дольше оставаться связанным с ней.

– Проклятье. Ты прекрасна, – я поднимаю голову и смотрю на нее. Хочу, чтобы она знала, я действительно так думаю.

– Это было удивительно.

– Ты такая красивая, Эль.

Она бросает взгляд на свой покрытый краской торс, а затем на мою обмазанную краской грудь и начинает хихикать.

Я покрыт смесью синей и зеленой краски от груди до живота. Поднявшись на колени, я протягиваю ей руку.

– Пойдем. У меня есть совершенно новое джакузи, которое я еще не пробовал.

– Эль, – прошептал я, зарываясь пальцами в ее длинные шоколадно-каштановые волосы. Она лежит в моей постели, мы обнимается, от этого у меня что-то сжимается в груди.

Я безоговорочно люблю Эль Джонсон.

Она бы сбежала, как только узнала бы, насколько сильны мои к ней чувства. Но я предпочел бы, что бы она сбежала сейчас, чем позже. Ведь к этому времени, мои чувства будут настолько глубоки, что спасения не будет.

– Что? – бормочет она.

– Я в тебя влюбляюсь, – говорю я хриплым голосом, и мой голос дрожит от волнения.

Ее голова поднимается с моей груди, глаза широко раскрыты в серебряном лунном свете, проникающем в окна.

– Правда?

– Разве ты не видишь? – мои пальцы продолжают перебирать ее мягкие волосы.

– Я не знаю. Никто никогда раньше меня не любил.

– Мне трудно в это поверить. Тебя легко полюбить. Не могу поверить, что я единственный, кто это заметил.

– С тобой я другая, не такая, как с другими парнями.

– Почему это? – мое сердце сильнее бьется из-за ее признания. Мне хочется, что бы она сказала, что никогда раньше такого не чувствовала.

– Мы говорим обо всем, и, что бы я ни сказала, ни разу не почувствовала твое осуждение, – она сдвинулась, положив обе руки мне на грудь. – Раньше мне никогда не хотелось проводить время с парнем за пределами спальни, – она прикусывает нижнюю губу. – А сейчас, мне хочется быть с тобой все время.

Я улыбаюсь, ее слова значат для меня больше, чем она думает. Это не прямое признание в любви, но ощущается почти так же хорошо. Мне следует обратить внимание на слова, которые говорит Эль, и на ее действия, а не на то, что она не озвучивает или не делает.

– Мне тоже не нравится быть вдали от тебя. У нас обоих работа, и я понимаю, что нужно выкраивать время, чтобы побыть вместе. Но «мы» стоим того, чтобы приложить усилия, Эль. Ты делаешь меня счастливым.

– Ты так сладко говоришь.