Я пятилась, пока не уперлась спиной в колонну, попыталась укрыться за ней, чтобы получить возможность беспрепятственно смотреть на спину Адриана Штадта, раздумывая, кому первой сообщить эту потрясающую весть, Люси или Саманте? И все шло хорошо, пока в зал не ворвалась орда костлявых девиц на высоких каблуках, которые вдруг окружили меня со всех сторон. Я превратилась в слониху, каким-то образом затесавшуюся в стадо стройных, быстрых, великолепных антилоп, и не сразу сообразила, как мне вырваться на свободу.
– Подержи секунду, а? – попросила меня самая высокая, самая блондинистая, самая худая из девиц, указав на серебристую шаль из кашмирской козьей шерсти. Я взяла шаль, посмотрела на девушку и почувствовала, как у меня отпадает челюсть. Я взяла шаль у Беттины Вэнс, солистки занимающей верхние строчки чартов панк-группы «Орущая Офелия». Поздними вечерами, пребывая в скверном настроении, я с удовольствием ее слушала.
– Мне нравится ваша музыка, – вырвалось у меня, когда Беттина схватила стакан мартини с подноса проходившего мимо официанта.
Затуманенными глазами она посмотрела на меня и вздохнула:
– Если бы я брала десятицентовик с каждой толстухи, которая мне это говорит...
Мне словно плеснули в лицо ледяной водой. Несмотря на потрясающий макияж, роскошную прическу, новую одежду, достигнутые успехи, беттины вэнс этого мира видели во мне обыкновенную толстуху, сидящую в одиночестве в своей комнате и слушающую, как рок-звезды поют о жизни, о которой она не могла даже мечтать, не говоря уже о том, чтобы узреть наяву.
Я почувствовала, как возмущенно пнул меня ребенок, словно маленький кулачок ткнулся в живот изнутри. И тут меня осенило: «Да пошла она ко всем чертям. Я тоже не пустое место».
– А зачем тебе пожертвования? Разве ты еще не разбогатела? – осведомилась я. Несколько газелей захихикали. Беттина выкатила на меня глаза. Я сунула руку в сумочку, порылась в ней и наконец нашла то, что требовалось. – Вот твой десятицентовик. – Я мило улыбнулась. – Может, тебе пора откладывать деньги на очередную пластическую операцию?
Хихиканье перешло в громкий смех. Беттина Вэнс сверлила меня взглядом.
– Ты кто? – прошипела она.
В голову разом пришло несколько ответов: «бывшая поклонница», «сердитая толстуха», «твой ночной кошмар»...
Но я ответила простенько и со вкусом, сказав чистую правду:
– Я писательница, – заставив себя не податься назад и не отвести взгляд.
Беттина невероятно долго смотрела на меня. Потом вырвала шаль из моих рук и ушла, прихватив с собой все худосочное стадо. Я привалилась к колонне, дрожа всем телом, и рукой провела по животу.
– Вот сука, – прошептала я ребенку. Один из мужчин, что стоял в собравшейся толпе, улыбнулся мне и отошел, прежде чем я успела соотнести лицо с именем. А когда я сообразила, кто же мне улыбался, рядом возникла Макси.
– Что случилось? – спросила она.
– Адриан Штадт, – с трудом выдавила я.
– Разве я тебе не говорила, что он здесь будет? – нетерпеливо отмахнулась Макси. – Господи, что с Беттиной?
– При чем тут Беттина? – пробормотала я. – Мне только что улыбнулся Адриан Штадт! Ты его знаешь?
– Немного. А ты? Я закатила глаза.
– Да, конечно. Он член моего боулинг-клуба в Филадельфии.
На лице Макси отразилось недоумение.
– Разве он не из Нью-Йорка?
– Шучу, – ответила я. – Разумеется я его не знаю! Но я его верная поклонница. – Я помолчала, не зная, сказать ли Макси, что именно Адриан Штадт вдохновил меня на сценарий. И если в Джози Вайсе я видела себя, то в Звери Трейсе – Адриана, разве что дала ему другое имя. Но прежде чем я приняла решение, Макси сама сообразила, что к чему.
– Знаешь, а ведь он идеальный Звери. – Она на мгновение задумалась. – Нам надо с ним поговорить. – И направилась к окну. Я застыла столбом. Она обернулась. – Что не так?
– Я не могу просто подойти к нему и начать разговор.
– Почему?
– Потому что я... – Я попыталась найти способ донести до нее простую мысль: «Я и красивые знаменитые кинозвезды живем в разных мирах». Но пришлось идти другим путем: – ...беременна.
– Насколько мне известно, – заявила Макси, – беременным людям по-прежнему разрешено разговаривать с небеременными.
Я поникла головой.
– Я стеснительная.
– Как бы не так. Ты, между прочим, репортер!
Логика была на ее стороне. По работе мне частенько приходилось общаться с людьми куда более могущественными, влиятельными и красивыми, чем я. Но Адриан Штадт стоял особняком. Я не могла просто так подойти к человеку, о котором написала стостраничную мечту. А что, если общение с ним принесет мне разочарование? Не лучше ли сохранить образ, который сложился в душе?
Макси переминалась с ноги на ногу.
– Кэнни...
– Я лучше позвоню, – наконец выдавила я.
Макси вздохнула, очаровательно, как и все, что она делала.
– Подожди. – И она поспешила к стойке. Вернулась с сотовым телефоном в руке.
– О нет, – замахала я руками, едва увидев его. – Этот телефон мне приносит одни неприятности.
– Ты говоришь о другом телефоне. – Макси, сощурившись, нажимая на кнопки, как мне показалось, карандашом для губ. – Этот меньше. Легче. Дороже. – Телефон зазвонил. Она протянула его мне. На другой стороне зала, перед окнами во всю стену, Адриан Штадт откинул панель своего сотового. Я видела, как двигаются его губы, отраженные в стекле.
– Алло?
– Только не прыгайте вниз, – произнесла я первое, что пришло в голову. И отошла за колонну, обтянутую белым шелком. Спряталась от него, тогда как сама могла видеть его отражение в окне. – Не прыгайте. Это будет ужасно.
Он коротко, печально рассмеялся.
– Откуда вам это знать?
– Конечно, я знаю. – Я железной хваткой держала телефон. Ладони вдруг вспотели. Я не могла поверить в происходящее. Я говорила, даже флиртовала с Адрианом Штадтом! – Вы молодой, красивый, талантливый...
– Вы мне льстите. – Голос у него был удивительный, низкий и теплый. Оставалось только удивляться, что с таким голосом в своих фильмах он чуть ли не повизгивал.
– Но это правда! Я ни на йоту не преувеличиваю. И вы в этом прекрасном баре, в такую прекрасную ночь. Вы можете видеть звезды.
Вновь взрыв горького света.
– Звезды, – фыркнул он. – Охота мне смотреть на них.
– Нет, настоящие звезды, – уточнила я. – Посмотрите в окно. – Я наблюдала, как его взгляд переместился к окну. – Посмотрите наверх. – Он вскинул голову. – Видите яркую звезду справа от вас?
Адриан прищурился.
– Ничего не вижу. Смог, – объяснил он. Отвернулся от окна, оглядел толпу. – Где вы?
Я прижалась к колонне. Шумно сглотнула.
– Или по крайней мере скажите, кто вы.
– Благожелательница.
– Вы в этом зале?
– Возможно.
В его голосе появились игривые нотки.
– Смогу я увидеться с вами?
– Нет. Пока нет.
– Почему нет?
– Потому что я застенчивая. Мне хочется немного освоиться в вашей компании.
Он улыбнулся. Я увидела – в окне, как изогнулись его губы.
– Как мне узнать, что вы настоящая?
– Никак. Возможно, я фрагмент вашего воображения. Он опять обернулся, и на мгновение я почувствовала на себе его взгляд. Уронила телефон, подняла, закрыла, протянула Макси.
Телефон тут же зазвонил. Макси откинула панель.
– Алло?
Я услышала голос Адриана.
– Фрагмент? Фрагмент, это ты?
– Секундочку, – отчеканила Макси и протянула телефон мне. Я вновь ретировалась за колонну.
– Определитель номера – основа человеческого существования девяностых годов, – начала я. – И куда теперь подевалась анонимность?
– Анонимность, – медленно повторил он, словно впервые произносил это слово.
– Только подумайте, – продолжила я, – о поколениях достигших половой зрелости мальчиков, лишенных возможности позвонить девочкам, в которых они влюблены, чтобы при первом слове повесить трубку. Они же просто перестают расти.
– Ты забавная.
– Это защитный механизм. „
– Так могу я тебя увидеть?
Я изо всех сил сжимала телефон и молчала.
– Я намерен звонить тебе, пока не увижу.
– Почему?
– Потому что с тобой приятно разговаривать. Могу я угостить тебя выпивкой?
– Я не пью.
– Даже когда мучает жажда? – спросил он, и я не могла не рассмеяться. – Позволь мне увидеть тебя.
Я вздохнула, одернула широченную блузу, огляделась, дабы убедиться, что Беттины Вэнс поблизости нет, потом подошла к Адриану Штадту и похлопала по плечу.