– Вы плохая жена, – прошипел он. – Вы нарушили все ваши брачные обеты, и больше я не намерен этого терпеть. Возвращайтесь обратно к отцу. Я отрекаюсь от вас. Вы мне противны.
Нагнувшись, он разрезал ремень, стягивавший ее запястья. Матильда невольно застонала.
– Я прикажу упаковать ваши вещи. – Его голос был холоднее льда. – Когда я вернусь с охоты, вас не должно быть во дворце.
Жоффруа развернулся и вышел. Матильда услышала, как он свистом подозвал свою любимую собаку и заговорил с ней ласково и весело, словно был добрейшим человеком в мире.
Несчастная проглотила тошноту, зная, что если ее станет рвать, то изломанные ребра не выдержат. Цепляясь за край кровати, она поднялась на ноги, но едва могла удержаться из-за боли во всем теле.
– Я никогда не уступлю ему, – выдавила она.
«Никогда». Это слово докатилось до нее будто издалека, и значило оно все и ничего.
Ее камеристки вбежали в комнату, испуганно оглядываясь. Когда Ули ухватила ее под руку, Матильде пришлось подавить вскрик.
– Пойдемте, госпожа, мы уложим вас в постель и позовем лекаря. – Ули отчаянно замахала другой служанке, чтобы та закрыла дверь.
Матильда качнула головой.
– Нет, – с трудом произнесла она. – Он хочет, чтобы я уехала, и я исполню его волю. Я не останусь здесь.
– Госпожа, вы не в состоянии куда-либо ехать! – Добрые карие глаза Ули обеспокоенно расширились.
– Все равно, таков мой приказ. – Матильда едва дышала, а приходилось еще и говорить. – Уложите мой сундук. Сейчас. Мой муж велел, чтобы я оставила его, и на этот раз я готова послушаться.
– Но, миледи, вы не можете сейчас сесть на лошадь! – ахнула Ули.
– Оседлайте белого иноходца, – едва слышно распорядилась Матильда. – Он идет ровно… – Она умолкла, собираясь с силами. – Подложите поверх седла и вокруг него побольше овчины. Велите конюхам… – Каждый вдох давался с огромным трудом. Она согнула спину, чтобы утишить боль в груди.
Ули уговорила ее сесть на кровать и послала пажа немедленно найти Дрого.
Он еще не вернулся в замок. К тому времени, когда его разыскали и привели в покои Матильды, половину ее вещей уже упаковали.
– Боже праведный! – Он в ужасе застыл на пороге.
– Я уезжаю, – слабым голосом сказала ему Матильда. – Проследите за тем, чтобы оседлали лошадей и приготовили эскорт. Мне понадобится повозка для моих женщин и багажа.
– Что он с вами сделал? – Губы Дрого искривились от отвращения при упоминании графа Анжу.
– Отпустил меня на свободу, – ответила Матильда, и ее отчаяние слилось с чувством невероятного облегчения. Как будто сквозь ее раны проросли крылья.
– Где он? – Дрого опустил руку туда, где должен был быть его меч, только был он сейчас безоружным, так как примчался к императрице из собора, где молился. – Жоффруа перешел всякие границы.
– Не надо, – остановила его Матильда. – Важно лишь то, что больше он не стоит у меня на пути. Вы просто погибнете или окажетесь в темнице. Делайте, как я говорю, и поскорее!
Дрого поклонился и вышел исполнять ее распоряжения. Обуреваемый гневом и чувством вины, он рычал на слуг, погоняя их. Паж получил затрещину за секундное промедление. Матильда прикрыла глаза и опустила голову. Казалось, вся ее жизнь состоит из ударов, пощечин и горькой ругани.
Во дворе для нее приготовили крепкого жеребца. Конь искоса взглянул на Матильду невозмутимым темным глазом. Его хвост ритмично мотался из стороны в сторону, отгоняя мух. Маленькая дочка конюха обвязывала его шлейку венком из ромашек и что-то напевала. В прошлом Матильда угощала девочку сладостями и теперь была встречена реверансом и широкой улыбкой, обнажившей пару дырок от недавно выпавших молочных зубов.
– Счастливого пути, госпожа, – прошепелявила девочка.
От доброго слова у Матильды защипало в глазах.
– Благослови тебя Господь, – прошептала она и отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы.
Пока Дрого помогал ей взобраться на лошадь, Матильда чувствовала на себе любопытные взгляды. Кто-то смотрел на нее с сочувствием, кто-то с презрением. А одна из анжуйских придворных дам, Элис, злорадно улыбалась. Матильда отвела глаза от хищного лисьего лица и гибкой фигуры девушки. Если ей хочется забраться в постель к Жоффруа, путь открыт.
Дрого подоткнул шкуры, чтобы Матильде было обо что опереться.
– Я должен был быть рядом с вами, – пробормотал он. – Напрасно я отправился в церковь.
– Это ничего не изменило бы, – утомленно ответила Матильда. – Случилось то, что должно было случиться.
Взявшись за поводья, она собрала всю свою волю и, как только жеребец выехал со двора, выпрямила спину, чтобы покинуть Анжу с гордо поднятой головой. Она не знала, как справится с предстоящим путешествием, однако вкус свободы придавал ей веры в себя. Кортеж вынырнул из-под арки ворот. Все. Больше Жоффруа не будет бить и унижать ее. Больше не придется ей терпеть грубость и издевательства. Да, отцу нужен был этот брак для укрепления границ и осуществления его политических замыслов, но пусть найдет иной способ достичь этих целей, и у нее будет время подумать об этом. Сейчас же главная ее задача состоит в том, чтобы осилить отрезок пути до следующего поворота дороги, до следующего дерева, до следующего дома, и каждый из этих отрезков уводит ее все дальше и дальше от брака с Жоффруа Анжуйским.
Аделиза сидела в королевских покоях Виндзорского дворца и слушала, как ее капеллан Герман читает бестиарий, а сама тем временем трудилась над алтарной пеленой для Редингского аббатства.
– Послушайте о еже, – нараспев читал капеллан. – Вот что это за творение. Еж создан по подобию маленькой свиньи, с шипами, торчащими из кожи. Во время сбора винограда он взбирается на лозу, где зреют гроздья. Он знает, какие ягоды самые спелые, и сбивает их, после чего спускается на землю и ложится спиной на виноградины, а потом сворачивается клубком. И когда ягоды оказываются крепко насаженными на шипы, еж несет их домой, своим детям.
Удивительная картина, описанная этими словами, сначала заставила королеву рассмеяться, но потом она посерьезнела. Это нужно рассказывать малышам, и она легко могла представить, какими движениями его дополнить, но имелся в этой истории и религиозный смысл. Еж символизирует собой дьявола, который уносит прочь людские души.
Герман остановился, чтобы перевести дыхание, и в этот момент в комнату, черный как туча, ворвался Генрих. Он был на охоте, и его еще окружали едкие миазмы конского и мужского пота. Он даже не успел пригладить седые волосы, примятые шапкой, и они торчком стояли у него на голове. В кулаке король сжимал кусок пергамента. Аделиза явственно ощущала волны ярости, исходившие от него, как горячий пар.
– Дражайший господин мой, в чем дело? – Быстро отпустив Германа, она приблизилась к Генриху.
– Прочитайте сами, – проревел он и сунул ей пергамент. – Моя дочь в Руане. Анжуйский щенок расторг брак.
Супруга ахнула:
– Но почему? – Прочитав первые несколько строк, она в ужасе прикрыла рот рукой. – Боже милосердный, зачем он так поступил с ней? – В полном непонимании Аделиза посмотрела на короля.
– А теперь прочитайте вот это. – Он дал ей второе письмо. – Это из Анжу. Гонцы едва не столкнулись у ворот. Жоффруа пишет, что он отрекся от Матильды, потому что она своевольна, не слушается его и то и дело оскорбляет. – (Королева подавила недоверчивое восклицание.) – Он пишет, что больше не намерен это выносить и что, пока она не поймет своих ошибок и не согласится признать его власть, он ее обратно не примет.
Аделиза закусила губу:
– Матильде не нравился этот брак. По-моему, она все еще тоскует по тому положению, которое имела раньше.
– Это был ее долг: сделать все для сохранения брака с анжуйцем. И я требую, чтобы мои дети исполняли свой долг передо мной, поскольку они обязаны мне жизнью и всем, что у них есть. – Генрих в раздражении так сжал губы, что они превратились в тонкую линию на гневном лице. – От своего зятя я также жду понимания, в чем состоит его долг. Если Жоффруа не может справиться с собственной женой, то мужчина ли он вообще? – Тяжело дыша, Генрих забрал у супруги послания. – Я хочу, чтобы вы немедленно отправились в Нормандию.
– Я?! – в полном смятении воззрилась на него Аделиза.
– Не могу же я оставить Англию из-за этой глупости. У меня слишком много дел. Пока вы занимаетесь моей дочерью, я отправлю к Жоффруа послов. Прошу вас разузнать, что именно произошло, и сделать все, чтобы добиться примирения.