— За это ты впадешь в немилость у Генриха.

— Да, он здорово разозлится, но и только. Придется ему проглотить то, что случилось, и переварить это. Английским монархам Честеры всегда были нужны намного больше, чем они нам. Ага, вот и фургон!

Раздался приближающийся стук железных колес по камню мостовой. Фургон вырулил из-за угла собора и остановился перед порталом. Из темноты донесся брюзгливый голос Талиазина:

— Неужели нельзя было сделать такую простую вещь, как побег из Тауэра, чтобы при этом не поднять на ноги весь Лондон? Да хранит меня богиня, но я не...

— Именем короля, ни с места!

В переулок, где они скрывались, выскочила пара лучников. Один из них держал в руке факел, осветивший каменную кладку церковной стены и шлем Талиазина. Начищенное золото отразило свет ослепительным бликом, и Рейн на мгновение перестал видеть вообще. Зато он услышал свист стрелы и почти сразу же — крик Хью, который повалился прямо на него.

Рейн едва устоял под тяжестью бесчувственного тела. Его ослабевшее зрение никак не могло справиться с внезапной слепотой, но он каким-то образом ухитрился запихнуть Хью в фургон, определив на ощупь, что тот нагружен неплотно уложенным камышом. Талиазин хлестнул лошадь, и фургон рывком устремился вперед. Рейн бросился следом, ухватился за бортик и подтянулся, перевалившись внутрь, под полог.

Пока фургон на сумасшедшей скрости несся по темным и, пустынным улицам Лондона, Рейн осторожно ощупывал тело брата, пытаясь определить, куда же тот ранен. Он чувствовал клейкую влагу на одежде Хью, но не находил стрелы. И лишь когда повозка ненадолго оказалась на более широкой улице и лунный свет проник внутрь через прореху в пологе, Рейн обнаружил ее. Древко стрелы обломилось, наконечник глубоко застрял в левой ягодице.

Складывалось впечатление, что фургон движется вперед без цели и направления, что Талиазин попросту направляет его в первую попавшуюся улицу или переулок, лишь бы тот был потемнее и поизвилистее. В какой-то момент они сделали резкий поворот и проехали под полуразрушенной каменной аркой. За ней оказались развалины давным-давно уничтоженной пожаром бойни.

Помещение было заброшено, но продолжало вонять когда-то пролитой кровью и потрохами, догнивающими где-то в недрах подвала. Кровля была совершенно уничтожена огнем, и ее заменяло темное беззвездное небо. По сторонам сломанными ребрами торчали обугленные балки перекрытий.

— Здесь мы немного передохнем, милорд, — сказал Рейну Талиазин. — Надеюсь, погоня уйдет в сторону.

— Эй, — простонал очнувшийся Хью, хватая Рейна за руку, — на чем это я лежу?

— Это камыш, — сказал Рейн. — Надо же, а воняет коровьим навозом, — проворчал Хью, неровно дыша. — Ладно-ладно, я пошутил, он пахнет летом. Летом и летним лугом. Он пахнет, как в те дни, когда я подглядывал... подглядывал за тобой и Сибил... — Он ненадолго умолк, борясь с болью. — Господи Боже, какая-нелепица! Неужели мне суждено умереть от стрелы, предназначавшейся тебе, старший брат?

— Да перестань, Хью! — прикрикнул Рейн, почти улыбнувшись. — Еще никто не умирал от раны в заднице.

— То есть стрела торчит у меня в... хм... — Хью помолчал и добавил: — Как это, однако, неловко!

Рейн приложил усилие, чтобы подавить смех, но безуспешно.

— Сочувствую, — выдавил он.

— Он сочувствует, скажите, пожалуйста! — возмутился Хью, которому явно было не до смеха. — Какой ты вежливый, благородный... ненавижу тебя! Я всю жизнь тебя ненавидел!

— Это неправда.

Издалека донеслись приглушенные крики и топот ног, но скоро все снова стихло.

— Господи, больно-то как! — застонал Хью. — Такая боль, будто я и правда умираю.

— Попробуй посмотреть на это с другой точки зрения. У тебя останется интересный шрам, и леди будут умирать от желания увидеть его.

— Вот и плохо, что я не умираю, — после короткого отрывистого смеха заметил Хью. — Наследников у меня нет, значит, после моей смерти Честер перейдет в собственность Сибил, а опекуном ее будет, конечно, король Генрих, Он поскорее выдаст ее замуж за какого-нибудь несчастного болвана, которому придется терпеть тебя на супружеском ложе, как терпел я.

— Я никогда не был на твоем супружеском ложе, Хью.

— Нет, был! Нет, был!

Талиазин перебил его, сунув голову, под переднюю часть полога.

— Милорд, погоня все ближе к нам, поэтому дольше медлить нельзя. Я оставил лодку под мостом Саутуорк, а на другом берегу вы найдете лошадь. Нужно только пробежаться до реки, и тогда...

— Мой брат не может бежать.

— Ну, что я говорил? — простонал Хью и хрипло засмеялся. — Что за благородство! Что за благородный дурак! — Он с трудом привстал, ухватившись за край рясы Рейна. — Слушай меня, старший брат! Это касается Арианны... понимаешь, мы с ней...

Но то, что он собирался сказать, так и осталось для Рейна тайной, так как в следующую секунду Хью осел на камыш в глубоком обмороке.

— Милорд! — теперь уже Талиазин схватил Рейна за рясу. — С вашим братом ничего не случится за то время, которое мне понадобится, чтобы сбить погоню с вашего следа и увести ее подальше отсюда. Потом я за ним вернусь. Но даже если случится так, что графа найдут люди короля, Генриху останется только гневаться на него за то, что он помог вам бежать. Честеры — слишком могущественный род, чтобы враждовать с ними.

Рейн посмотрел на распростертое тело Хью. Он ненавидел его за то, как тот поступил с Арианной, но часть его души жалела и любила младшего брата. Так было всегда. Он знал, что никогда не сможет разорвать цепочку, сковывающую его с мальчишкой, с которым они когда-то дрались и играли вместе. С мальчишкой, которого он любил тогда и продолжал любить теперь вопреки ненависти.

— Милорд граф, промедление грозит вам новым пленом, — настаивал Талиазин, в голосе которого зазвучали панические нотки. — Снимайте рясу! Я надену ее, и меня примут за вас. Ну а вы возьмите вот это.

Оруженосец сунул в руки Рейну что-то твердое, и тот с удивлением увидел, что это золотой шлем. Металл был теплым, даже горячим. Больше того, он казался живым. Сам не зная зачем, Рейн вдруг сказал:

— Арианна уверена, что это магический шлем и что ты — колдун, маг.

— Женщины! — заметил Талиазин. — Чего только не приходит им в голову!

***

Крик, вырвавшийся из луженой мужской глотки, эхом откликнулся в углах выгоревшего строения. Люди короля сужали кольцо, постепенно приближаясь к бойне, но Рейн продолжал вертеть в руках шлем, не решаясь надеть его. Он думал об Арианне.

— Да уж... чего только не приходит им в голову... Он начал медленно и неуклюже стягивать рясу. Талиазин нетерпеливо сдернул одеяние и расправил, готовясь облачиться в него.

— Не позволяйте гордости помешать вам встретиться с ней, — сказал он голосом монарха, отдающего повеление. Рейн стиснул зубы и промолчал.

— Что бы она ни сделала, она поступила так из любви к вам. — Рейн посмотрел оруженосцу в глаза. Они были устремлены на него. Взгляд был пристальным, немигающим, и в каждом зрачке Талиазина, казалось, сиял отдельный источник света, похожего на лунный... или звездный. Рейн вдруг ощутил нелепую уверенность, что смотрит не в глаза оруженосца, а на две далекие звезды, негасимо сияющие посреди бесконечной ночи.

Из этой вечной ночи Талиазин вновь обратился к нему, и слова были напевны, прекрасны и очень правильны:

— Из любви к ней вы отказались от всего, что прежде считали самым дорогим для себя: от титула, от земель, даже от чести, воплощенной однажды в клятве верности, принесенной королю. — Глаза-звезды приблизились, вспыхнули чуть ярче и продолжали мерцать спокойным светом высшей мудрости. — Сожалеете ли вы о жертве, которую принесли, милорд?

— Нисколько! — с силой ответил Рейн.

— Тогда не заставляйте Арианну пожалеть о ее жертве! — Странный свет в глазах оруженосца померк и вскоре совсем исчез. Он отвернулся, натягивая рясу, и сказал невнятно, борясь с тяжелым шерстяным одеянием: — Это последнее испытание, которое вам предстоит пройти, милорд, так вы уж, пожалуйста, не испортите всего теперь, когда развязка близка. На этот раз меня не будет рядом, чтобы исправить то, что вы натворите. При всем моем уважении к вам, милорд, не могу не заметить, что последние несколько лет серьезно подорвали мои жалкие силы. Ваша гордость и упрямство миледи довели меня до того, что я...

Воспользовавшись тем, что они оба стояли теперь на земле, Рейн схватил Талиазина за плечи и подтолкнул к выходу из строения.