Она умолкла и сделала гримаску, надув губы. Он не поцеловал их, хотя ему очень этого хотелось.
— Когда ты уйдешь, Рейн, я уйду с тобой.
— Сибил, радость моя... ты никак не можешь уйти со мной. Я собираюсь записаться в армию Матильды.
— Значит, ты надеешься, что в один прекрасный день явишься перед королевой Матильдой в своих лохмотьях, босиком и она от восхищения сделает тебя рыцарем? — Она постаралась сказать это насмешливо, но голос ее дрогнул. — Все, что тебя ждет, — это стать пехотинцем с жалким хрупким копьем в руке. Тебя убьют в первом же бою!
Его плоть была плотно прижата к ее животу, и в ней бился нетерпеливый пульс, но в груди он ощущал тяжесть.Он зарылся лицом в ее волосы и глубоко вдохнул запах апельсинов. Он знал, что, вспоминая этот день, всегда будет чувствовать этот запах.
Он отстранился и лег рядом с ней на спину, глядя в небо. Оно было безоблачным и пустым — необъятным, как мир.
— Я не умру, Сибил. Однажды я вернусь сюда, но вернусь не оборванцем, а рыцарем.
Она дотронулась до его щеки и повернулась, опираясь на локоть. Взгляды их встретились.
— Когда ты вернешься, я буду здесь. Я буду ждать... ... — Я буду ждать, — сказала Арианна.
— Конечно, мы ведь не спешим. Просто посиди немного, пока не пройдет головокружение.
Ее голова покоилась на коленях Рейна. Ноги под затылком были нагретыми солнцем и какими-то уютными. Но сам он был сердит на нее. Впрочем, в последнее время он был сердит на нее постоянно.
— Что случилось? — спросил он резко, и Арианна сразу же все вспомнила.
Он потянул ее вверх, пытаясь посадить. Хватка была более жесткой, чем требовалось, и это помешало Арианне заметить тревогу в голосе мужа.
— Ты упала в обморок. Черт возьми, Арианна, ты свалилась в одно мгновение, как подрубленное дерево, головой прямо в воду! Ты могла бы утонуть, если бы не...
— Прекрати кричать на меня!
Она вырвалась и села самостоятельно, однако резкое движение заставило желудок сжаться. Арианна едва успела отвернуться, как ее стошнило в траву.
Она не сразу почувствовала, что Рейн придерживает ей волосы, не давая им свеситься на лицо. Он вложил ей в руки что-то белое, очень мягкое. Это оказался кусок детской пеленки, и она едва не разразилась истерическим, совершенно неуместным смехом. Господи Иисусе, Черный Дракон, самый пугающий, самый жестокий рыцарь во всем христианском мире, победитель турниров и виртуоз меча, путешествует из Уэльса в Англию, обмотанный детскими пеленками!
— Насколько я понимаю, тебя только что посетило одно из твоих проклятых видений?
Арианна спрятала лицо в рыхлую от стирок ткань, чтобы не встречаться взглядом с мужем.
— Ну, и за чьей жизнью ты подглядывала на этот раз?
Она еще глубже вжалась в пеленку, словно это могло заставить горечь исчезнуть из голоса Рейна.
Он стоял на коленях в густой траве, склонившись к ней, теперь же резко и неожиданно поднялся. Арианна решилась отнять от лица пеленку и выпрямиться, только когда услышала, как шуршит трава под удаляющимися шагами.
Вдали она увидела его широкую спину. Рейн исчез из виду, не обернувшись. Лицо ее до сих пор было покрыто испариной, и ветер, овеявший его, нес с собой запах апельсинов.
***
Как только они пересекли траншею и оказались на территории Англии, дорога расширилась достаточно, чтобы по ней могли ехать в ряд десять рыцарей. Тем не менее, Рейн и Арианна ехали бок о бок так, что шпоры их то и дело соприкасались. Он сам выбрал такой способ езды (Арианна называла это «у нее на плечах»), но он ни разу не взглянул на нее с того момента, когда оставил у родника.
Эта область Чешира представляла собой по большей части обширные засоленные болота и пустоши, на которых паслись стада. Солнце обрушивало на дорогу всю мощь своего жара, и воздух впереди зыбился, колебался, словно дым над костром. Арианна старалась дышать неглубоко, но все равно в нос так и лез густой запах коровьего навоза.
В какой-то момент она вдруг осознала, что впервые оказалась на земле своих исконных врагов. В детстве Англия рисовалась ей раскаленным котлом, в котором кишат, выделывая коленца, жуткие на вид черти, то есть такой, какой описывал капеллан преисподнюю. Теперь, двигаясь под палящим солнцем по пыльной английской дороге, она думала с иронией, что в Англии стоит точь-в-точь такая жара, какую рисовало ее детское воображение.
Дорога обогнула невысокий холм, за которым, лентой извиваясь по равнине, протекала ленивая полноводная река Ди. В ее медлительных водах, как в зеркале, отражались розовато-бурые стены и башни Честера. Над рекой висела заметная дымка, но она не доходила туда, где вонзались в небо зубчатые городские башни. Рейн резко натянул поводья и вперил взор в то, что когда-то было его домом и навсегда осталось частью его жизни.
Арианна искоса рассматривала его лицо: плотно сжатые губы, непроницаемые глаза. Но теперь она знала его намного лучше, знала, что он прилагал такие усилия, чтобы скрыть свои чувства, именно потому, что чувствовал сильнее и глубже многих. Он вернулся в Честер с победой, как когда-то обещал, но у этой победы был горький привкус. Девушка, которая поклялась его ждать, вышла замуж, а человек, которого он больше всего мечтал поразить своими успехами, был давно уже мертв и тем самым недосягаем, оставаясь при своем презрении.
Она едва не протянула руку и не дотронулась до плеча мужа, чтобы дать ему знать, что она все понимает, но, по здравом размышлении, решила придержать свой порыв.
Чтобы переправиться через реку, им пришлось подняться на плоскодонный паром. Миновав ворота, они оказались внутри городских стен, на улицах, где теснились темные бревенчатые и светлые беленые дома. Арианна не могла не отметить, что строения жмутся друг к другу, как сельди в бочке. По большей части это были магазинчики, открывающиеся прямо на мостовую, и лавки с открытым прилавком, защищенным навесом, как на восточных базарах.
В Уэльсе тоже было несколько довольно больших городов, но ни один из них не достигал размеров Честера. А народу на улицах было так много, что это даже обеспокоило Арианну. Люди сновали взад-вперед, как потревоженные крысы в амбаре, хотя некоторые улицы были настолько узки, что крыши домов соприкасались, заслоняя солнце. Самый воздух, казалось, вибрировал от тарахтения проезжающих телег, перезвона церковных колоколов и грубых голосов лавочников, расхваливающих свой товар. Жизнь здесь так и кипела. Арианна подумала, что жизни здесь, пожалуй, слишком много, потому что нечем было дышать от вони сточных канав, забитых нечистотами, пометом животных и разного рода отбросами.
Проезжая мимо какого-то переулка, Арианна заглянула туда и увидела округлый бок здания из розового песчаника. Судя по его размерам, она предположила, что это и есть знаменитый собор, о котором была много наслышана. Собор прославился длинными стрельчатыми окнами, выполненными из кусочков цветного стекла, составляющего красивую мозаику. Арианна так поворачивала голову, чтобы бросить еще один взгляд на это чудо, что у нее свело шею.
Наконец кавалькада пересекла подъемный мост, придерживаемый железными цепями, толстыми, как мужское запястье, миновала еще одни ворота и оказалась в самом замке Честер. Здесь, во дворе, бедная шея Арианны подверглась новому испытанию: пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть верх высоченной квадратной башни, толстые стены которой были прорезаны множеством закругленных сверху узких окошек. На башне было водружено знамя с изображением белой лошади Честеров. Полотнище неподвижно свисало в жарком воздухе.
В этот момент Рейн обхватил обеими руками ее талию, чтобы помочь спешиться. Арианне показалось, что он чуть дольше держал ее, чем это было необходимо, но она не могла бы утверждать с уверенностью. В конце концов, не было ничего необычного в том, чтобы помочь женщине сойти с лошади: это элементарный жест галантности. Что до нее самой, она восприняла как шок прикосновение ладоней к телу, короткое касание ног к ногам и близость загорелого бесстрастного лица. Солнце и здесь продолжало изливать на землю жар, но она содрогнулась, словно от холода.
Тем временем Рейн повернулся к Эдит, которая везла на руках Несту, и помог спешиться ей.
Во дворе появился граф Честер и направился к ним. Его волосы, безукоризненно завитые в длинные локоны, изящно рассыпающиеся по спине, сияли на солнце, как только что вычеканенный флорин. Он церемонно расцеловал брата и невестку.