Каждый шаг, исполненный грации хищного зверя, был, тих и легок. Элизабет почувствовала дрожь в ногах и, чтобы удержаться, припала к массивной стальной опоре. Нет, такое ее состояние иначе, как смешным просто не назовешь. Она ведь не наивная маленькая девочка, вступающая в пору юности. Но как ни распекала себя Элизабет, ноги с каждой минутой дрожали все сильнее.
Остановившись рядом, Эш опустил руки на ограждение и с задумчивым видом уставился вдаль. Казалось, он думал о жизни, что ожидала его в конце путешествия. Таинственный лунный свет выхватывал из темноты лицо Эша и, словно скульптор резцом, делал его черты более выразительными и совершенными.
Повернувшись к девушке, Эш поймал ее взгляд.
– Марлоу сказал мне, что завтра вечером мы будем в Англии, – прервал он молчание.
– Завтра днем мы будем в Четсвике, – тихо отозвалась она.
– Вы, должно быть, с нетерпением ждете этой минуты? – поинтересовался Эш.
– Да. Домой всегда возвращаешься с радостью. А уж тем более в такое прекрасное место, как Четсвик. – После короткой паузы не без умысла добавила: – Это место любой человек с гордостью назвал бы своим домом. Если, конечно, он не совсем лишен чувств.
Эш криво улыбнулся:
– Если я правильно понял, леди Бет, то именно меня вы считаете самым черствым и бесчувственным человеком?
– Я этого не говорила, – уклонилась она от прямого ответа.
Эш засмеялся. Элизабет тоже захотелось улыбнуться, но она сдержалась, чтобы не воодушевлять его. Он и без того, должно быть, уверен, что она от него без ума.
– Мы с вами, вне всякого сомнения, воспринимаем жизнь по-разному, – снова заговорил Эш.
Ветер выхватил из прически Элизабет локон и, поиграв, бросил на лицо.
– Ваши высказывания, как правило, отличаются сдержанностью, мистер Макгрегор, – ответила девушка, убирая волосы.
– И все-таки, мне кажется, мы могли бы попытаться стать друзьями.
– Друзьями? – удивленно переспросила Элизабет, не ожидавшая от него, таких слов, и резко повернулась. – Мне казалось, вы не собираетесь задерживаться в Англии на столько, чтобы успеть с кем-то подружиться, – саркастически заметила девушка.
– Значит, вы хотите, чтобы мы остались врагами? – спросил он.
– Но мы ведь с вами не враги, – уклончиво ответила она.
Переминаясь с ноги на ногу, Эш оперся о трос.
– Мы обходим, друг друга, как две пантеры, и каждая опасается, как бы другая на нее не набросилась. Как это назвать?
– Я думаю, разлад, – хмуро предположила девушка.
– В ваших словах сдержанности не меньше, – не удержался от колкости Эш.
Отвернувшись, Элизабет стала смотреть на воду, – это более безопасно. К своему величайшему огорчению, чем больше она смотрела на Эша, тем красивее он ей казался.
– Почему бы не признать, что мы оба – сильные личности, только с разными представлениями о жизни, – прямо сказал Эш.
– Это очевидно, – согласилась девушка. Соленый морской ветер снова выхватил из волос Элизабет пушистую прядку. На этот раз она не стала ее убирать. Все ее сознание было сосредоточено на смысле неожиданного разговора.
– Мы будем жить вместе шесть месяцев. Может, попробуем подружиться? – Осторожно прикоснувшись к щеке девушки теплыми пальцами, Эш хотел убрать непослушную прядку.
Элизабет попыталась изобразить негодование: как смел этот невозможный человек, проявлять такую фамильярность.
Не обращая никакого внимания на ее показной гнев, Эш заложил выбившуюся прядку волос за ухо. Ощутив нежную девичью кожу, кончики пальцев на мгновение замерли.
– Кто знает, – продолжил Эш, – может быть, мы даже найдем друг в друге что-то общее.
Стараясь избежать нежной ласки Макгрегора, Элизабет сильнее вжималась в стальную опору. Но, как ни старалась, она не могла погасить вспыхнувшее пламя страсти. Она чувствовала, как неведомая мощная сила тянет к нему, заставляя броситься в объятия и наслаждаться до тех пор, пока не исчезнет окружающий мир.
Порывы ветра трепали густую темную гриву Эша, и Элизабет подмывало протянуть руку и убрать упавшие на лицо пряди.
Он искушал. Этот человек постоянно ее искушал, увлекая к краю пропасти.
Ей хотелось облизать внезапно пересохшие губы, но она боялась спровоцировать поцелуй. Поцелуй, который приблизит ее к непоправимой катастрофе.
– Я уверена, что у нас с вами разные представления о дружбе, – произнесла, наконец, она.
Элизабет показалось, что в бездонных голубых озерах глаз мелькнула бесконечная тоска, такая же, какой томилась и ее душа.
«Должно быть, мне только показалось, – подумала девушка. – Этому человеку никто не нужен».
Элизабет с достоинством вскинула подбородок, стараясь не думать, что ее ответ может показаться Эшу смешным.
– Настоящий друг – человек, которому ты можешь доверить сокровенные тайны, который всегда будет рядом – и в горе, и в радости. Друг всегда поймет, и вместе с тобой будет надеяться, что мечты сбудутся. Он будет рядом всю жизнь, а не каких-то несколько месяцев, – выпалила Элизабет.
– Не слишком ли много вы ждете от дружбы? – спросил Эш тихим и удивительно мягким голосом.
– Только то, что сама могу предложить взамен, – ответила девушка.
Что он скажет в ответ? Элизабет украдкой взглянула на его благородный профиль. Она еще не переставала надеяться, что этот человек изменится и перестанет, наконец, быть грозным и диким существом.
Эш с задумчивым видом смотрел на пенные волны океана. Он с наслаждением втягивал свежий соленый воздух. А когда повернулся, в его прекрасных глазах уже не было и намека на тоску. Они смотрели сурово и решительно.
– Боюсь, во мне нет того, что вы хотели бы видеть в друге, леди Бет.
Элизабет выдержала суровый взгляд. Он не имел права думать о ней, как о чудовище только потому, что она отказалась принять его дружбу. Они никак не могли быть друзьями. Слишком опасные эмоции пробуждал в ней Макгрегор. Она, конечно, не позволит этому негодяю поиграть ее чувствами, каких-то полгода, а потом никогда о ней и не вспоминать. Она не собирается превращаться в жалкую старую деву, всю жизнь оплакивающую несостоявшуюся любовь.
– Мне кажется, что вы просто не хотите ничего дать взамен, – съязвила девушка.
Эш с безразличным видом пожал плечами. Казалось, его нисколько не трогал этот разговор.
– Что ж, как знаете, – сказал он. – Если вы не хотите, чтобы мы с вами подружились, я не буду вам больше досаждать.
Дружба. Разве можно лишь ею ограничить то, на что рассчитывала она в отношениях с Эшем? Дружба оставляла пустым в ее душе место, которое должно было заполниться более глубоким чувством. Да, они с Макгрегором не могли быть ни врагами, ни возлюбленными. Им оставалось только придерживаться ровных, прохладных отношений.
– Думаю, мы должны как-то постараться найти общий язык, – согласилась Элизабет.
– Вы хотите сказать, что мы должны вести себя, как едва знакомые люди?
Элизабет стиснула дрожащие пальцы в кулак.
– Я хотела сказать, что мы должны попытаться относиться друг к другу с большим радушием, – ответила она. – Тем более, что я буду помогать вам привыкать к новому окружению.
– Конечно, – холодно усмехнулся Эш. – Мы ведь не позволим никому смеяться над именем Тревелиан.
Посмотрев ему в глаза, Элизабет поняла, что ледяным взглядом он прикрывает нежность ранимой души. Этот человек собирался войти в мир, о котором не имел ни малейшего представления. Этим миром управляли другие законы, а люди оценивали каждый твой шаг, жест и слово. Испытывал ли Макгрегор страх? Нуждался ли в поддержке и заверении, что не одинок?
– Должна сказать, вы добились превосходных результатов, – похвалила Элизабет.
– Но у меня нет другого выбора, правда?
Ей очень хотелось до него дотронуться, обнять и как-то поддержать. Но она должна соблюдать дистанцию. Уважающая себя леди никогда не бросится джентльмену на шею. Тем более, если джентльмен вовсе не джентльмен, а просто мужчина, высмеивающий ее слепое увлечение им.
– Разве вам это неприятно? – обиженно спросила Элизабет. – Быть здесь с Марлоу. – «И со мной», – прибавила она про себя.
Какое-то время Эш смотрел молча на темные воды океана. Было заметно, как под кожей ходили желваки.
– Всякий раз теперь, когда я открываю рот, то начинаю думать, что должен сказать и как сделать это правильно, – ответил он.
– Это потому, что многое кажется еще новым, – попыталась успокоить его девушка. – Не волнуйтесь – все получится. Порой меня поражает ваша удивительная способность запоминать все, мною рассказанное. Если бы не упрямство, у вас был бы по-настоящему яркий интеллект. Глаза Эша настороженно прищурились.