Дебра Дайер - Хранитель сокровищ

Элизабет молча смотрела на Макгрегора, который стоял, гордо расправив плечи и с вызовом глядя в ее сторону. Но глаза его были печальны. Она представила его маленьким мальчиком, потерявшим дорогих людей. Мальчика, который два года жил совсем один и обрел, наконец, дом в борделе. Каково было расти в этом месте, где сам воздух, казалось, пропитан развратом! А разве сладко приходилось ему в школе, где все знали, в каком грязном месте он живет? Сколько грубых замечаний и обид он перенес? Сколько горечи испытал в своей жизни!

– Мне кажется, я понимаю, почему вы отказываетесь ехать с нами в Англию, – нарушила молчание Элизабет.

– Что, по-вашему, будет делать старик Тревелиан, если не найдет доказательств моего происхождения? – спросил вдруг Эш.

– Мы обязательно найдем доказательства! – с уверенностью воскликнула Элизабет.

– Сомневаюсь, что вам это удастся, – возразил Макгрегор. – Вы можете найти подтверждение тому, что я не тот, за кого вы меня принимали, или вообще оставить расследование. И тогда Тревелиану придется жить под одной крышей с человеком, который вполне может оказаться совершенно чужим. Каждый день он будет внимательно смотреть в мою сторону, спрашивая себя, не совершает ли ошибки? Когда кто-нибудь из влиятельных друзей станет расспрашивать обо мне, он в очередной раз начнет взвешивать «за» и «против». Вполне может оказаться, что в один прекрасный день Тревелиан попросит меня собрать вещички и покинуть дом. Я хочу избавить и себя, и вас от лишних хлопот и неприятностей.

Элизабет смерила его презрительным взглядом:

– Вы просто боитесь.

У Эша заходили желваки.

– Кажется, мы оба сказали друг другу все, что считали нужным, – резко произнес он.

– Не совсем, – упрямо возразила девушка. Макгрегор грозно шагнул в сторону гостьи:

– Вам пора уходить.

– Я прошу только об одном: поговорите еще раз с Марлоу. Дайте ему надежду, – не замечая красноречивого намека, попросила девушка.

– Дверь находится у вас за спиной, – недружелюбно уточнил Эш.

Крепко прижав рамку с фотографией к груди, Элизабет смело посмотрела в его голубые глаза.

– Я думаю, мистер Макгрегор, вы все-таки боитесь встретиться со своим прошлым и узнать правду, – выпалила она.

Эш молча смотрел на незваную гостью, его прищуренные глаза сверкали холодно, как северное море в декабре. Под этим ледяным взглядом девушке стало не по себе. Она зябко повела плечами, но решила, стоять на своем. Это было очень важно для Марлоу и герцогини. А теперь – и для нее самой.

– Вас никто не просил приходить сюда и лезть мне в душу! Никто не давал права совать нос в мою жизнь, – срывающимся голосом произнес Макгрегор.

– Но вы не можете повернуться спиной к своей семье, – не уступала девушка. – Вы должны понять, что...

– В последний раз прошу, леди, уйдите отсюда. Иначе я отшлепаю вас по маленькой хорошенькой заднице, и выкину вон!

Элизабет едва не задохнулась от возмущения.

– Да, как вы смеете! – воскликнула она, дрожа от негодования.

На его губах появилась холодная ухмылка:

– Если бы вы знали меня так хорошо, как вам кажется, то не сомневались бы, что я смею очень многое.

Элизабет направилась к двери, пытаясь подавить гнев. Видит Бог, она искренне хотела открыть истину этому человеку, а он показывает зубы! Распахнув дверь, она снова повернулась к Эшу:

– Жаль, что вы не можете продемонстрировать отвагу перед моим опекуном. Только по-настоящему смелый человек способен не лелеять гордыню, а бороться за свою судьбу. Вы же довольны жалким существованием в этой клетушке и готовы всю жизнь ловить преступников. Вы, не стремитесь к большему. Вам для этого не хватает одного – мужества!

Дверь, закрываясь, тихонько скрипнула. Эш сжал кулаки, пытаясь справиться с бушевавшими в душе чувствами, вызванными приходом маленькой леди. Другая, после такого разговора, уходя, громко хлопнула бы дверью. Но Элизабет Баррин-гтон... Да, она действительно не похожа ни на одну из знакомых ему женщин.

Эш стоял за закрытой дверью, прислушиваясь к затихающему стуку ее каблучков. Все услышанное рождало в душе сомнения, избавиться от которых он просто не мог. Эш скрывал мечты и надежды на лучшую жизнь. Но он давно убедил себя, что это пустые грезы и лучше не предаваться им.

Эш подошел к окну и выглянул во двор. В глубине его зеленели аккуратно подстриженные газоны и пестрели обилием цветов ухоженные клумбы. К одному из столбов конюшни был привязан блестящий, покрытый черным лаком экипаж Элизабет Баррингтон, запряженный парой великолепных гнедых лошадей. Опустив крупные головы и вытянув длинные шеи, они мирно пощипывали траву около дорожки.

Заслышав тихий стук в дверь, Макгрегор вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Он почувствовал, как его тело охватила горячая волна возбуждения.

Мысль о том, что он снова увидит маленькую, но удивительную отважную леди, взбудоражила его. Но, не желая обнажать свои чувства, Эш сурово нахмурился: мисс Баррингтон жаждет получить еще один урок? Что ж, она его получит!

– Войдите, – сказал он грозным голосом.

Дверь открылась, и в комнату вошла невысокая полноватая женщина в платье из розового атласа. Это была Хэтти Ларсен.

– Боже правый, Эш, ну и вид у тебя! Словно ты собираешься разорвать кого-нибудь на части! Чего бы ни хотела эта особа, похоже, тебе не слишком это понравилось? – обеспокоено поинтересовалась хозяйка борделя.

Явно, разочарованный, Эш прислонился к оконной раме.

– Эта особа находится под опекой Хейворда Тревелиана, – объяснил он.

Хэтти не спеша, направилась в сторону Макгрегора. В ее белокурых волосах, уложенных в высокую прическу, плавно покачивались белые перья.

– Он ее опекун? – в голосе Хетти звучала явная насмешка. – Забавный способ придумал этот богатый английский герцог, чтобы держать при себе любовницу.

– Я так не думаю, – задумчиво произнес Эш. – Кажется, Тревелиан действительно ее опекун.

Он смотрел из окна на Элизабет, стремительной походкой, идущую по дорожке к экипажу.

Девушка была просто в бешенстве, кружева и бантики на ее синем саржевом костюме развевались при каждом резком движении.

– Что ж, я тебя понимаю, – сочувственно сказала подошедшая к окну Хэтти и поправила разметавшиеся от ветра маленькие белые перышки на глубоком декольте. – За такую, как она, мужчины и платить не станут. Слишком она тощая.

Мисс Баррингтон была удивительно стройной, и талия ее казалась тоньше бедра Макгрегора. Когда же она стала забираться в экипаж, точеная фигурка продемонстрировала волнующие изгибы.

– А какая холодная и надменная! – продолжала искать недостатки Хэтти.

«Да, она действительно холодная и надменная», – подумал Эш.

Однако против воли представил, как этот лед тает в его ладонях, превращаясь в теплый и сладкий мед.

– Совсем некрасивая, серая мышь! – снова нарушил тишину голос Хэтти.

Если бы Эш взглянул на Элизабет лишь мельком, он бы согласился с Хэтти. Но у него было время рассмотреть эту молодую особу: в ее глубоких, бездонных и серых, как воды в бухте Сан-Франциско, глазах он едва не утонул.

Элизабет Баррингтон не отличалась яркой красотой, за обладание которой мужчины не жалеют денег. У нее не было ни роскошных форм, ни тонких черт лица, ни волос цвета золотистого солнечного света или огненного заката. Она была не из тех, на кого оборачиваются на улице. С волосами цвета меди и большими серыми глазами, эта маленькая мисс Чопорность и Строгость походила на симпатичную сельскую учительницу, о которой грезит сидящий за последней партой мальчишка.

Когда же эта девушка улыбалась, ее лицо, освещенное мягким и нежным внутренним светом, приобретало неземное очарование. Ее улыбка была способна, казалось, осветить самую темную комнату, затрепетать самое жестокое сердце.

Но сейчас Элизабет не улыбалась. Обиженно поджав губы, она подняла глаза на Эша, и он увидел в огромных серых глазах глубочайшее разочарование: Эш Макгрегор не оправдал ее надежд.

– Она, похоже, не слишком-то осталась, тобой довольна, – заметила Хэтти и, помахав Элизабет рукой, громко крикнула: – Если тебе когда-нибудь понадобится работа, малышка, приходи ко мне!

Элизабет смерила хозяйку борделя ледяным взглядом, затем с силой стеганула лошадей вожжами, и они, тронувшись с места, понеслись по усыпанной гравием аллее.

Эш смотрел вслед удаляющемуся экипажу, пока тот не скрылся за поворотом.