Очутившись в ее доме, я подумала, что в небольшой двухкомнатной квартирке взорвался бабушкин сундук со старинными вещами. И хотя большинство этих вещей было просто рухлядью, некоторые из них были настоящими музейными ценностями, а некоторые выглядели как артефакты из древних магических культов. Тут были и вязаные салфеточки, и фарфоровые собачки, и вышитые гладью картинки, и этнические чаши из красной глины, и африканские маски, и яйца Фаберже (ну или под Фаберже), и даже доска для сеансов спиритизма. Повсюду висели какие-то бусы, новогодние гирлянды, амулеты, засушенные цветы, стояли оплавленные свечи в массивных чугунных подсвечниках. В старом резном буфете на изогнутых ножках красовался полный сервиз «Мадонна» на двенадцать персон и ряд желтых слоников из оникса. Это великолепие дополняли плакаты на стенах с изображением длинноволосых металлистов с электрогитарами в черной коже, с неизменными татуировками, пентаклями и нечитаемыми названиями групп. Еще на стенах висели огромные колонки. Пахло в Катином жилище сигаретами и индийскими благовониями.
Саня даже вздрогнул, войдя в комнату.
— Да ты ведьма! — вскричал он, с ужасом глядя на Катю.
Катя только зловеще расхохоталась в ответ.
Потом мы, сидя на колченогих табуретках в кухне, ели пельмени с майонезом из серебряных тарелок, пили чай из стаканов с подстаканниками и портвейн «Золотистый» из стеклянных стопок с вишенками.
— Это квартира прабабушки Зои. Она у меня из дворян, — привычно рассказывала Катя, было видно, что она не первый раз объясняет гостям происхождение здешних богатств.
— Пока родители не переехали на Север, мы жили все вместе в большой квартире в центре, а потом отцу предложили работу, и они разменялись. Тут продали, там купили, и осталась я с бабулей. Бабули уже год как нет, а я не могу начать тут порядок наводить. Привыкла я к этому бардаку, руки не поднимаются. Вот выйду замуж, перееду к мужу, тогда и решим, что с этой всей роскошью делать.
— Жених-то есть на примете у тебя, ну, кроме того зайца в платье? — подхватив ее тон, спросил Саня.
— С сегодняшнего дня мое сердце свободно! — торжественно объявила Катя и подняла рюмку.
— И это лучшая новость дня! — добавила Настя и попросила — Кать, а погадай нам всем на судьбу?!
Пока мы ели, пили, болтали и гадали на потрепанной книге «Оракулюс», время пролетело незаметно. Сане и Оле ведьма Катька нагадала скорую женитьбу, причем друг на друге, мне — творческие успехи, а Насте — страстный роман.
— Этого не может быть! — восклицала Оля, — Кащ никогда не женится, потому что никогда не повзрослеет!
— Так говорит оракул! — строго отвечала Катя.
Нам с Настей, впрочем, наши предсказания понравились, хотя, я бы тоже не отказалась от страстного романа.
Когда мы вспомнили про время, было уже без двух минут семь. По флаерам в клуб пускали до 19.30, и у нас оставалось полчаса, чтобы добраться до «Диггера».
— На трамвае не вариант, — в панике сказала Оля, — он через весь город будет тащиться. Прямой автобус туда не ходит. На тачку денег нет. Что делать будем?
— Пойдем козьими тропами, — решительно отозвался Саня.
— Пешком? — удивилась Настя.
— Ну да, тут же наискосок можно пройти, через лес, потом небольшая промзона, гаражи и вот он — «Диггер».
— Точно, — согласилась Катя, — мы иногда так ходим с братвой, когда совсем беда с купилками.
— Сегодня как раз тот случай, — ответила я и добавила — ну ведите, Сусанины.
На улице к тому времени уже сгустились сумерки, зато ощутимо потеплело. Разогретые крепким вином мы шли без шапок по лесной тропинке и горланили песни «Чижа». Саня и Оля устроили валяния в снегу.
— Я с ними в клуб не пойду! — заявила Настя, — Вас не пустят, вы все мокрые!
— Это же панковская тусовка, — должны пустить, — орал в ответ Саня.
— Тогда лучше вам в помойке вываляться для поддержания имиджа, — заметила я.
— Да, кстати, скоро как раз лес кончится и начнется помойка, вперед друзья мои! — подбодрила Катя.
Я бодрым шагом шагала впереди процессии, и действительно, через несколько метров лесополоса внезапно оборвалась, и я вышла к дороге. Слева высилась какая-то свалка, а за ней тянулась цепь складских и промышленных зданий, а через дорогу пролегал гаражный комплекс. Я никогда не была в этих местах и нерешительно остановилась.
— Уже близко — кричал позади Саня, — иди, мы щас догоним!
Я посмотрела на ровную пустую дорогу, в темноте она блестела манящей чернотой.
«Надо же, как потеплело, что до асфальта растаяло», — подумала я мозгом, изрядно затуманенным алкоголем и шагнула вперед.
В следующий миг мои ноги оказались по щиколотку в черной ледяной воде.
— Накал в две тысячи ламп… Надо зажечь свечу… — слабым голосом на автомате пробормотала я, от испуга и удивления перепутав строчки песни, которую мы минуту назад пели.
Вода очень быстро пропитала мои видавшие виды зимние ботинки, я запоздало взвизгнула и выпрыгнула, наконец, назад.
— Ты что стоишь? — нагнала меня Настя.
— Это вода! И я промочила все башмаки! До носков! И немного джинсы! — сообщила я.
— Кайф! — протянул Саня, подошедший к нам, — Все панки обзавидуются!
— Видимо где-то трубу прорвало! — воскликнула Катя.
— Надо искать обход! — вскричала Настя, оглядывая свои аккуратные замшевые ботики на платформах.
— Осталось пятнадцать минут до платного входа! — отчаянно застонала Оля.
— А мне — то, что делать? — завопила я.
— Без паники, девы! — призвал нас к порядку Саня. — Ты, — он указал на Олю, — не кипеши, до клуба идти минут пять, надо только эту реку преодолеть.
— Ты, — он указал на меня, — есть сменка с собой?
— Есть, кеды мои, — растерянно сказала я.
— Снимай ботинки, носки, надевай кеды. В мокрых ботах ты далеко не уйдешь, — скомандовал Саня.
— Ты что, я замерзну, — попыталась я возразить.
— Делай что говорят! Ты и ты, — он указал на Настю и Катю, — ждите, я щас.
Он убежал в сторону свалки и скрылся там на некоторое время. Пока я стягивала с ног размокшие башмаки и носки и доставала кеды из рюкзака, он вернулся с двумя какими-то разломанными ящиками и куском картона.
— Чемпионат по прыжкам через реку официально открыт! — объявил Саня.
Затем он очень ловко установил у входа в воду картонку, затем забросил далеко вперед один ящик и следом другой. Получилось что-то типа моста. Таким образом, теоретически, если быстро и ловко, то в три шага можно было преодолеть водяную преграду.
Настя с сомнением осмотрела эту конструкцию и уже сама убежала на свалку. Вернулась она с метровой доской, которую тут же перекинула в реку, в компанию к ящикам, и какой-то железной палкой.
— Палка — то зачем? — изумилась Катька.
— Глубину измерять! — ответила Настя и начала переправу.
— Я с вас тащусь! — захохотал Саня и принялся расшнуровывать ботинки.
— Ты зачем это делаешь? — удивилась я.
— Носки тебе отдам, они почти чистые и сухие.
— Я не буду твои носки надевать, — скривилась я.
— Будешь, в кедах на босу ногу в марте даже самые отвязные панки не ходят!
Он протянул мне носки и пропел, подражая Чижу: «Хочешь, я буду ласковой кошкой сидеть у твоих обнаженных ног?»
Пришлось преодолеть природную брезгливость и надеть его носки, впрочем, они даже не воняли, или мне так показалось на свежем весеннем ветру.
Длинноногие Настя и Катя грациозными прыжками преодолели черную реку, Оля слегка покачнулась на середине, но тоже благополучно перескочила на тот берег.
— Выброси ты их, — сказал Саня, заметив, что я смотрю с жалостью на свою промокшую обувь, — скоро весна, в кроссах добегаешь!
Я посмотрела на него, на девчонок на той стороне дороги, дрожащих от нетерпения и вдруг неожиданно для самой себя рассмеялась. В этот миг я испытала прилив счастья и нежности к этим четырем психам, благодаря которым обычная рядовая пятница проходила столь захватывающе безумно. Замахнувшись посильнее, я отправила свои башмаки на свалку и бросилась следом за Саней навстречу новым приключениям.
***
Когда мы, наконец, добрались до «Диггера» народу у входа было уже полным-полно. Претерпев непостижимые адские страдания в очереди, буквально в последние секунды мы всучили охраннику на входе наши мятые флаеры, и он нас пропустил.