— Забыл, — пожал я плечами.
— Ничего страшного, Вова, мальчику нужно иногда отдыхать. Ты его совсем загоняешь скоро. Тренировки, Света… — Мама прошла на кухню и осмотрелась. — Ты готовил пирожки?
— Я их ел, — хохотнул я. — Мам, пожалуйста, не заставляй меня краснеть, как будто мне снова шестнадцать лет. Володя же тебе сказал, что я не один. И да, моя подруга напекла мне пирожков, пока я высыпался.
Я подхватил очередной пирожок и откусил, направляясь в гостиную.
— Не стойте, как неродные, а? — Попросил я своих близких.
Маша сидела в кресле, читая что-то в телефоне. Она подняла взгляд и смущённо поприветствовала моих мать и брата. Я был горд тем, что они увидели. Моя прекрасная и такая домашняя девушка, красивая, словно с обложки журнала.
— Ромашка, с Володей ты знакома, разреши, я представлю тебя женщине, которая была мне матерью самую лучшую часть моей жизни. Благодаря её любви я стал таким классным, — я рассмеялся.
Хотя я нервничал, опасаясь реакции матери, но я надеялся, что её благоразумия и житейской мудрости хватит на то, чтобы не начать обсуждать что-либо при Маше. Я не хотел её испугать или потерять.
Маша поднялась и разгладила халат.
— Мама, это моя Маша, — я светился от счастья так, что мама с любопытством переводила взгляд с меня на девушку. — Маша, это моя мама, Лариса Викторовна.
— Мне очень приятно с вами познакомиться, — сказала мама и неожиданно для всех крепко обняла Машу.
— Мне тоже, — широко улыбнулась моя девочка, — а, может, выпьем чаю?
— С удовольствием, — кивнула мать.
— Мам, — начал было Володя, но мама на него шикнула, и он не стал продолжать.
Самый странный день, казалось, никогда не закончится, продолжаясь немыслимым, сюрреалистичным сюжетом, где мать моей жены с удовольствием общается с моей новой девушкой, и лишь мы с Володей смотрим друг на друга и ни черта больше не понимаем.
ОНА
Я ходила по тонкому лезвию целый день, с самого утра, стоило мне открыть глаза, в голову лезли разные мысли, одна хуже другой.
Повинуясь внезапному порыву, я заказала кучу всякой всячины в его дом. Начиная от еды и заканчивая разными милыми штучками: полотенца, прихватки, лампа и рамки для фотографий, Боже, я просто не могла остановиться. Мой разум заснул и, кажется, очнулась я в тот момент, когда успешно оплатила заказ и выбрала сверхсрочную доставку. Не давая себе ни малейшего шанса передумать.
Возможно — и скорее всего — где-то на краю сознания, я знала, что поступаю неправильно, что я не имею права иметь тапочки, халат, пушистое полотенце и плед в этом доме. В его доме. В доме его жены. Но, чёрт возьми, я испытывала неимоверное желание самоутвердиться в его жизни, обозначить своё присутствие. Пусть и таким детским, нелепым способом.
Если бы он попросил, я бы в тот же миг собрала все эти новые вещи и уехала. И никогда бы снова не поступила таким образом. Но он, казалось, был счастлив. Воодушевлён, пожалуй, даже больше, чем я.
Влад ни на секунду не замешкался, не смутился, когда в его квартиру пришли его родственники. Родственники его жены. Это знание отравляло моё существование, а слово обжигало разум. Я была озабочена их приходом, и меня пугал вероятный исход. Но я опять не угадала реакции его приёмной матери. Она, в отличии от меня, обрадовалась встрече и проявила всё своё добродушие.
Лариса Викторовна мне понравилась. Сильная, волевая женщина со смешливым характером. По ней было видно, что несмотря на большую семейную драму, она нашла в себе силы жить дальше. И с этим решением она стойко шла по жизни.
Не задумываясь, я ляпнула в ответ на очередной её рассказ:
— У вас просто потрясающие дети!
— Да, мальчики такие, только с дочерью не сложилось…
— Простите, — вспыхнула я. — Я вовсе не хотела вас обидеть.
— Не страшно, — отмахнулась она.
Но я корила себя, что ляпнула невпопад глупость, и если день не был окончательно испорчен, то начало было положено.
— Сынок, — обратилась Лариса Викторовна к Владу, — мы, собственно, чего приехали…
— Да? — Отозвался он.
— Света не могла до тебя дозвониться, она хотела повидаться. И еще она просила тебя найти в её вещах…
— Прошу меня простить, — тихо пробормотала я, поднимаясь из-за стола.
В этой части семейного разговора я чувствовала себя лишней, поэтому незаметно выскользнула из кухни и, закутавшись в плед, открыла заметки в своём телефоне. Голоса то повышались, то становились тише, а я продолжала раскачиваться под пледом, пытаясь сосредоточиться на ровных строчках текста и изящных изгибах букв.
В какой-то момент я, видимо, задремала, потому что поначалу даже не почувствовала, как Влад меня поднял на руки, перенося из кресла гостиной в спальню.
— Детка, спи, — он поцеловал меня, — я отъеду по делам.
— Надолго? — Я села на кровати, просыпаясь окончательно.
— Нет, — он покачал головой, — не думаю, что это займет много времени. В любом случае, я хочу, чтобы ты ждала меня дома.
— Хорошо, я сейчас соберусь.
Он пошел в прихожую и начал обуваться. Его мать и брат стояли в дверях, готовые к выходу. Я вышла, скрывая зевоту.
— Ты не подождёшь, пока я соберусь? Мне нужно минут пять… — Я старалась не смотреть на его близких.
— Зачем, Маша? — Не понял он.
— Ты же сказал, чтобы я подождала тебя дома…
— Ты уже ждёшь меня дома. Я хочу видеть тебя у себя дома, детка. — Он рассмеялся, игнорируя присутствие кого-либо, кроме нас. — Иди полежи, почитай книжку или посмотри телек. Я приеду так быстро, как смогу.
— Хорошо. Пока, — я помахала рукой Володе и попрощалась с Ларисой Викторовной. — До свидания. Была рада знакомству с семьёй Влада.
— До свидания, Маша! Я тоже была очень рада наконец с тобой встретиться.
Я осталась одна и разобрала пакеты с покупками. Приготовила лёгкий, но питательный и полезный ужин для моего чемпиона и села за книгу. Пробираясь сквозь перипетии в отношениях главных героев, я и не заметила, как наступила глубокая ночь. Влад не пришёл, не написал, не позвонил.
Я устроилась в кровати с книгой, решив читать, пока не вернётся Влад, и незаметно для себя провалилась в глубокий сон.
Он вернулся в начале седьмого утра, холодными ногами прижался к моим, обхватил меня руками и крепко обнял. Этот простой жест был пронизан невероятно сильными эмоциями где-то на клеточном уровне. Они повисли в воздухе, создавая вокруг нас невидимую оболочку.
Нужда.
Желание.
Потребность.
Боль.
Уязвимость.
Одиночество.
Страх.
Паника.
Ужас.
Любовь.
— Никогда не бросай меня, — прошептал он глухо. — Слышишь? Ты — мой воздух. Я не смогу без тебя.
Я повернулась в его руках и, оказавшись напротив его лица, внимательно посмотрела на парня.
— Влад, я люблю тебя. Мы будем вместе, покуда это возможно, несмотря ни на что.
— Обещаешь?
— Обещаю. Пока ты этого хочешь.
— Тогда я спокоен. Я никогда не выберу жизни без тебя.
— Что-то случилось?
— И да, и нет.
— Ты хочешь об этом поговорить?
— Не сейчас.
— Хорошо.
— Сейчас я хочу просто раствориться в тебе, — прошептал он и накрыл нас с головой одеялом.
Остаток утреннего сна рядом с ним мне снились кошмары.
Всё началось достаточно невинно: передо мной была абсолютно пустая комната. Не было ни-че-го. Стерильная пустота и полное отсутствие звуков. Я оборачивалась в поисках окон или дверей, но не видела их. Я пыталась кричать, но лишь безмолвно, как рыба в воде, смешно раскрывала рот. Откуда ни возьмись, в моей руке появились ножницы, я долгое время пыталась разрезать стену. Мне удалась эта затея. Удивительно, но за толщей бетона меня ждало буйство зелени и яркий солнечный свет. Я вышла из комнаты и уходила всё дальше и дальше. Дом уже исчез за деревьями, когда передо мной возник вход в лабиринт. Это, очевидно, была единственная из всех возможных дорога. И я вошла. Я блуждала по нему часами, не помня обратного пути и не находя выхода. Где-то вдалеке солнце клонилось к горизонту, и послышалось пение кукушки. Мне стало вдруг так тоскливо и одиноко, что я села на траву и горько заплакала. В том месте, где слёзы касались земли, вырастали дивные цветы…