Екатерина Дибривская - Хук слева

— Мне жаль, что это случилось с тобой. Это чудовищно, — он посмотрел в мои глаза. — Услышь меня, слышишь?

Я кивнула, и он продолжил.

— Если бы я мог исправить это, если бы мог не допустить! — Он сжал мою руку кончиками пальцев. — Но это случилось. А точнее… Это не случилось. Тебе страшно, противно, мерзко, больно, да что там — я и сам в ужасе! Слава Богу, что я успел! И так жаль, что это вообще произошло! И так жаль, что я не убил мерзавцев! Нужно бы вернуться и добить…

— Нет, — я вцепилась в его руку, и он поморщился.

— Тише, родная, ты делаешь мне больно. Я не уйду, не оставлю тебя.

— Честно? — Всхлипнув, спросила я.

— Конечно, душа моя!

— Хорошо, — кивнула я и взяла себя в руки. Постаралась изо всех сил. — Давай обработаем твои руки.

Влад подал мне полотенце и сел на край ванны. Я наспех вытерлась, накинула халат и достала аптечку.

— Владик, ты совсем разбил себе костяшки, — вздохнула я. — Как ты выйдешь на бой?

— Не думай об этом, — брякнул он. — Не сейчас.

Я полила его руки хлоргексидином, обработала бетадином и наложила стерильную повязку. Он не сводил взгляда с моего лица, и я наконец подняла на него глаза. Его глаза были тёмными и опасными. Он тяжело дышал.

— Моё сердце разрывает от горечи, что ты столкнулась с этим чудовищным посягательством, — прорычал он. — Мне больно от того, что теперь ты не можешь спокойно стерпеть прикосновения… даже мои! Я хочу, чтобы ты верила мне! Я никогда не причиню тебе зла.

— Я знаю, Влад, просто…

— Тебе нужно время, — он закрыл глаза на мгновение. — Я понимаю. Ты хочешь, чтобы я ушёл?

— Нет, — поспешно бросила я.

— Хорошо, — улыбнулся парень. — Это очень хорошо, потому что я не могу оставить тебя. Мне, кажется, тоже нужно будет время.

Мы легли спать вместе, но под разными одеялами. Я оставила ночник включённым и долго таращилась в потолок. Я знала, что Влад тоже не спит и смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Я хотела успокоить его, разрубить тугой узел своего панического страха и спасти нас обоих от бессонной ночи, поэтому прильнула вместе с одеялом ближе к парню и легла на его грудь, обняв за талию. Он закопался лицом в мои волосы, расслаблено выдохнул, и мы заснули.

Утро встретило меня хмуростью и дождём. Я осмотрелась в поисках Влада, но в комнате его не было, и я пошла в кухню. Он стоял у окна в одних трусах и, видимо, только-только дозвонился до кого-то.

— Привет, спишь? — Он провёл рукой по волосам. — Володя, у меня проблемы.

Я навострила уши.

— Машку вчера зажали трое у подъезда. А? Нет, всё обошлось. Да, я не успеваю благодарить Бога. Они не успели её тронуть, — его голос дрогнул. — Я вернулся, увидел это безобразие. А? Да, конечно. Один, гад такой, успел сбежать, ссыкло трусливое. Но двоим крепко досталось. Да, ты же знаешь. Я себя не сдерживал, не в этой ситуации. Что? Ну я же не ребёнок! Володя, будто я бы позволил хоть одному из этих ничтожеств ударить себя! Руки? Ну а как ты думаешь? В мясо, конечно. Тише, не ори! Я помню про Британца. Выкручусь. Если меня не выкинут с ринга, ты же знаешь условия договора. Да, поэтому и звоню. Они явно обращались за медицинской помощью, найди их. Убедись, что они не полезут на рожон. Я понимаю, что это не в их интересах. Просто прошу тебя, убедись. Я пока не готов остаться без работы. Собирался. Не знаю, смогу ли, учитывая обстоятельства. Да, конечно. Нет, не нужно никому сообщать. Да, всё. Спасибо, брат!

Он отключился и с силой сжал край подоконника.

— Влад? — Позвала я. — Что случилось?

— Проснулась? — Он обернулся и неуверенно улыбнулся. — Садись пить чай. Как ты?

— Уже лучше, — отмахнулась я и напомнила. — Ты не ответил.

— Ничего такого, о чём стоило бы переживать. — Он посмотрел в мои глаза. — Честно.

ОН

Последнее, чем я хотел загружать сейчас Машку — это собственные проблемы. Хотя она и выглядела отдохнувшей и усиленно делала невозмутимый вид, затравленное выражение её лица просто кричало во всеуслышанье — «не трогай меня!».

Я корил себя на чём свет стоит: что послушал упрямицу, что уехал, не проводив до квартиры. Меня бесило понимание: если бы не случайность, эти кретины заломали бы её и надругались, и я не смог бы её защитить. Эти мысли не выходили из моей головы всю ночь, как и чудовищное воспоминание о чужих руках на теле моей женщины. Я сдерживался, чтобы не найти их и не закончить то, что начал. Если бы не Машка, прижимающаяся ко мне в поисках успокоения, видит Бог, я бы ушёл и бил бы их до самого конца. Эти сукины дети пожалели бы, что вообще появились на свет!

Кое-как я сумел заснуть, а утром, едва проснувшись, я понял, что нарушил один из верхних пунктов своего договора: я не имел права участвовать в драках, потасовках, причинять вред другим лицам. Если меня кто-то видел и узнал, я потеряю все договорённости, ещё могу и на деньги попасть. Но разве у меня был выбор? Разве я мог поступить иначе? Нет, чёрт возьми, я сделал бы это ещё столько раз, сколько могло потребоваться!

Машка устроилась напротив и пила чай.

— Какие планы у нас на сегодня? — Поинтересовался я.

— Я поеду в офис, — вздохнула она. — Работу ничто не отменяет. А ты, как и обещал, навестишь родителей.

— Нет, — покачал я головой. — Не могу тебя оставить, Маш.

— Я поеду на машине, всё будет хорошо. Мне правда необходимо на работу, Влад. И чем быстрее мы вернёмся в прежнее русло, тем лучше. Поэтому не спорь, я подвезу тебя до дома и поеду на несколько часов в офис, а ты съездишь на тренировку, к родителям и Свете, встретишься с Володей… Я позвоню, как освобожусь, и сразу приеду к тебе. Жизнь не остановилась, Влад. Я просто не могу сидеть и оплакивать себя. Мне не будет легче, понимаешь?

— Да, блин, — я бесился. — Я понимаю! Дай мне слово, что не задержишься допоздна и не станешь выходить на безлюдных улицах.

— Обещаю, — она поднялась и быстро обвила руками мою шею. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — извернулся и поцеловал её в щёку.

Я думал, она опять отпрянет, боялся её реакции — страх, что отражался в глазах Маши, разбивал мне сердце; но она кривовато улыбнулась и поцеловала меня. Я не торопил её, просто не посмел бы, но так отчаянно хотел, как прежде, смело касаться тела этой девушки, не боясь, что она замкнётся в себе, не причиняя ей страданий. Поэтому я отвечал на поцелуй, держа руки при себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но она опять поразила меня в самое сердце: взяла меня за руку и повела в спальню. Там я был предельно неторопливым, осторожным и бережным, осыпая её поцелуями, лаская её сквозь тонкий шёлковый халатик. Я гладил грудь, слегка сжимая сосочки, и она изгибала спину навстречу этим прикосновениям.

— Шестопалов, я не могу! — Всхлипнула она, и я замер, внутренне напрягаясь, но вот она продолжила, и я мягко рассмеялся, — если ты сейчас же не возьмёшь меня, я попытаю удачи с кем-то более сговорчивым!

— Даже не надейся, — отрезал я и резким быстрым движением вошёл в девушку. — Ты — моя. Только моя! И точка!

Я яростно врезался в её маленькое тело, доводя нас до наивысшей точки наслаждения. С каждым проникновением мне казалось, что я никогда больше не смогу остановиться; в этой безумной гонке я возвращал свою собственность, помечая её от поползновений и посягательств. Только потом, остыв, я понял, что таким образом она утешала меня.

Она! Меня!

Маша, нуждающаяся в моём понимании, обиженная на весь мир, утешала меня, успокаивала, возвращала мне уверенность в себе самом и наших отношениях, вверяя мне своё тело, буквально заставляя меня заняться с неё любовью.

— Машка, — недовольно проворчал я. — Знаю, что ты делаешь.

— Что? — Невинно распахнула глаза. — Не понимаю, о чём ты.

— Ты не должна…

— Влад, я хочу тебя. — Перебила она. — Иначе я бы не попросила.

— Тебе нужно было отдохнуть, прийти в себя, — я покачал головой. — Спешка ни к чему.

— Я в себе, Влад. — Она расстроенно прикусила губу. — Мне не поможет то, что я запрусь на все замки и буду сторониться тебя. Не ты меня обидел. Я не хочу страдать, не хочу терять более ни секунды своей жизни на воспоминания и тревоги. Ты прав — этого не произошло. Я не собираюсь тратить своё драгоценное время — время с тобой — на мысли и страхи, что могло бы случиться. Ничего не случилось, поэтому сейчас я соберусь и поеду на работу, ты — займёшься своими делами, а вечером мы пойдём в ресторан на свидание! И больше я не хочу обсуждать то, чего не произошло. Хорошо?