ОН
Все эти дни я не мог сосредоточиться; осознание того, что я мог никогда больше не встретить Машу, угнетало. Я рвал и метал. Володя не желал находиться поблизости. Я чуть не разнёс свой дом. Тот самый, который собирался показать риэлтору. Мне приходилось выставить его на продажу.
Боже, я просто не имею права думать о Маше. Прошу, забери эти мысли из моей отбитой головы. Я чувствую потребность в ежедневной порции своей Маши — девушки, на которую не имею никакого права. Но глядя на неё, ощущая её рядом, я уже изначально знаю, что проиграл эту битву задолго до её начала. Меня тянет к ней, как к магниту, я могу быть сломленным от этих чувств. Возможно, если я буду держаться от неё так далеко и долго, покуда смогу быть ей просто другом, возможно — лишь на мгновение представляю я — как всё удачно сложится. И тут же одергиваю себя: всё может сложиться удачно только в том случае, если крайне неудачно сложится в другом. Но проиграю я при любом исходе!
Все эти дни я не тренировался, не был достаточно сосредоточен и мог быть разгромлен без особых усилий со стороны соперника — в конечном итоге моя слабина будет стоить мне приличной копеечки!
Мой сегодняшний противник, Медведь, был силён, раза в полтора-два крупнее меня, ещё и наглым засранцем. Во время приветствия он шепнул мне, что я самоубийца. Не знаю, что он слышал обо мне ранее, но сегодня я вполне могу оправдать это определение.
Силы покинули моё тело. В мою голову нескончаемым потоком лились мысли, что это всё напрасно. Если я в итоге всё равно упущу свою жизнь, Свету и Машу, то зачем, ради чего мне драться?
Пропуская очередной удар, я бегло осмотрел ряды и увидел там её: бледная, напуганная, словно ангел мщения или ангел смерти, Маша стояла и не сводила с меня своих прекрасных глаз.
Мне улыбнулась удача. Я не мог её упустить.
Прямо сейчас, здесь, посреди шумной толпы, в центре пыльного боксёрского ринга огромный груз последних дней свалился с моих плеч, а сердце забилось с новой, яростной силой. Мне хотелось петь, но вместо этого я делал то, к чему привык больше — защита, защита, нападение. Защита, нападение, защита. Нападение, нападение, нокаут.
Мне не хватало терпения увидеть, почувствовать Машу. Я был уверен, что не отпущу её, пока не узнаю номера телефона или домашнего адреса. Всё, что угодно, лишь бы суметь найти её, лишь бы снова не терять.
Едва дождавшись объявления меня победителем, я выпрыгнул с ринга и стал догонять её. Не знаю, что было написано на моем лице, но люди расступались. И наконец я настиг её! Каждая моя клеточка тянулась заключить её в объятия, смешаться, потеряться в её частицах, но это противоречило заключённому с собственной совестью пари. Мы сможем справиться, если не сотрём границу физической близости. Мы можем быть друзьями, ведь так?
Я ощущал её радость от нашей встречи, как свою собственную. Казалось, даже Володя был действительно рад её возвращению.
— Дай-ка угадаю, — хохотнул он, — она пришла?
— Да, поэтому я в душ и убегаю.
— Давай!
Эйфория нашей встречи не гасла. Мы куролесили по Москве всю ночь. Абсолютно бессистемно и хаотично. Совершали наскоки на кафе, гуляли по набережным и паркам, говоря без умолку. Маша смеялась, а я не мог отвести от неё глаз. Чувствуя себя предателем по отношению к ним обеим, я не мог заставить себя заговорить о единственной действительно важной теме. Не хотел приближать грёбанную неизбежность. Всё во мне скручивалось в узел от мысли, что я потеряю Машку. И я никак не мог придумать, как этого избежать.
— Я без сил, — вяло промямлила девушка, — поехали по домам.
— Метро откроется только через час, — скривился я.
— Я подвезу.
Мы ехали в тишине, фоном играла негромкая песня: глубокий голос бередил мои раны грустью и безнадёгой слов о разбитых мечтах. Я не мог оторваться от Машиного лица, усталого и печального. О чём она думала? Обо мне? Все мои мысли были только о ней.
Она посмотрела прямо в мои глаза и закусила губу. Время остановилось. Больше не было пустынного проспекта, кровавого отсвета светофора, музыки. Были только я и она, и зарождающийся где-то вдали рассвет. В это самое мгновение я понял, что никогда не стану прежним.
Я впервые познал уничтожающую силу любви.
ОНА
Воздух вокруг накалился подобно моим чувствам. Как в замедленной съёмке, я смотрела на его руку, тянущуюся к моей; его рука — твёрдая, сильная, горячая — накрыла мою, холодную, и я вздрогнула от неожиданности. А потом, о, Боже! — невесомым касанием губ он поцеловал тыльную сторону запястья, и я готова была разорваться на атомы.
— Не могу, слышишь, не могу, — внезапно прошептал он.
Влад резким движением расстегнул ремень безопасности и буквально притянул меня в свои объятия. Он был нежен и нетерпелив, срывая быстрые лёгкие поцелуи так просто, словно делал это много раз. А потом он углубил поцелуй, моё сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, мои руки бессвязно блуждали по его плечам и спине…
Раздался настойчивый стук в окно.
— Граждане, ну вы хотя бы припарковались в сторонке, — лениво протянул молодой сотрудник полиции.
И тут со мной случилась форменная истерика!
— Ты точно нормально доедешь?
— Точно, — я прижалась к Владу изо всех сил, — говорю же, здесь недалеко живу.
— Ты могла бы подняться…
— Не начинай, — нахмурилась я. — Не сейчас.
Он отошёл от меня на расстояние вытянутых рук и некоторое время молча изучал мое лицо. Не знаю, что он там искал, но, когда нашёл, его лоб расслабился от морщин, а легкая улыбка тронула губы.
— Хорошо, — кивнул он и поцеловал меня.
Возможно ли, чтобы каждый следующий поцелуй был ярче и слаще предыдущих? От его поцелуев у меня кружилась голова и сводило кончики пальцев на ногах.
С моих губ не сходила улыбка — если это не есть счастье, то что же? Моя душа пела и танцевала, внутри меня бурлила дикая смесь нежности и возбуждения, рождая безумные идеи. Так и после нескольких часов беспробудного сна я не передумала.
Неумытая, прямо в пижаме, я уселась за стол и открыла блокнот. Чертя планы и схемы, я погрузилась в приятный и понятный мне мир. В отличии от отношений, здесь я чувствовала себя, как рыба в воде: я отлично знала, где и каким образом собирать по крупицам факты и выстраивать логические цепочки.
Время, добровольно застывая, отдавалось в полную мою власть, позволяя мне возвращаться в прошлое через память моих собеседников. Я всегда имела дело с большим объёмом информации, поэтому вела дневники, конспекты и блоки, записывала голосовые заметки на диктофон. Я была действительно увлечена своей идеей и, когда тренькнул мой телефон, оповещая о входящем сообщении в мессенджере, поначалу не обратила внимание.
Потом телефон пиликнул снова. И снова. И снова.
Я больше не могла это игнорировать.
«Не спи».
«Не спи».
«Не спи».
«Ты спишь?»
«Маш!»
И, самое первое, голосовое:
«Привет. Я проснулся и понял, что сто лет не ходил в кино. Нужно срочно это исправить. Хочу тебя. В кино. Попкорн. И целоваться».
Я скинула ему геометку своего дома и начала собираться. Пять минут на душ, две — на укладку волос, три — найти одежду и четыре — влезть в неё. Полминуты — вскипятить чайник, пару минут — заварить и дать настояться чаю.
Когда зазвонил телефон, я уже была готова и торопливо глотала горячий чай. Отставила кружку в сторону — к чёрту чай! В моей голове на повторе звучал голос Влада: «Хочу тебя. В кино. Попкорн. И целоваться». Меня крайне возбуждала мысль о его солёных губах в темноте кинотеатра.
Спустя три бесконечно длинные минуты я оказалась в самом идеальном месте — прижатой к его груди крепкими мужскими объятиями. Мне хотелось запомнить этот момент изумительно-прекрасным, каким он и был, поэтому я быстро сделала несколько снимков на телефон — смазанные и замыленные, они всё же удались на славу.
— Ну-ка, покажи, — усмехнулся Влад в мои волосы.
Я повернула экран к нему. Он внимательно рассмотрел каждый снимок и чуть крепче сжал меня в руках.
— Я хочу их все. Перешли мне.
Иногда Влад говорил, как неотесанный мужлан, и это меня заводило. Догадывался ли он, какое действие оказывает на меня?