Александра Лимова - И балом правил сатана

- Хотел ли я его убить? Хотел. Смекаешь? – Он хрипло рассмеялся и пригубил коньяк, глядя на похолодевшую меня незнакомым звериным взглядом. - Поэтому изначально целил ему в левую сторону, чтобы сердце  повредить. Ты должна понять кое-что, детка - я вижу, как ты на него смотришь, и я в курсе, что он не преминул бы при случае тебе присунуть. Он хороший адвокат, но человек так себе. Хотя Зимин и готов с ним  и на броневик лезть и родить ему детей, если Сашка разрешит. И то что ты ушла с ним, а вернулась загашенная, меня вывело из себя. Я ненавижу наркоманов. Вот до глубины души ненавижу. И презираю. Антоша прекрасно знает, что я его терплю, потому что Славик чуть ли не влюблен в него, а Зимин мне очень нужен, особенно сейчас, в такой тяжелый период.

Лешка помолчал, откинувшись спиной на стену, неторопливо взбалтывая алкоголь в бутылке, и задумчиво наблюдая за плеском жидкости.

- Так же Антоша прекрасно знает, что мои вещи трогать нельзя, и тем не менее , у него чуть ли не стояк случается, когда он тебя видит. С учетом того, что он нарколыга, а они, вштырившись теряют инстинкт самосохранения, я заключил что наркоту дал тебе он.  После того первого раза, когда ты случайно вкинулась у него в машине, я его предупредил. Дважды я не повторяю. И да, он был под кайфом, когда зашел. Поэтому у меня крышу и сорвало. Я только в последний момент успел понять, что Антоша, как самый  хитрожопый адвокат нашего региона, высчитал бы тебе дозу, чтобы ты приход словила, а не в прострацию ушла, спалив всю вашу ебучую наркоманскую конторку. Значит, сама ширнулась. Значит, он не виноват. Значит, ногу стоит отвести чуть левее, чтобы не пробить солнечное сплетение осколками ребер и мечевидного отростка, и чтобы он не скончался от болевого шока.

Я сглотнула и не удержала судорожного вздоха, от его полоснувшего по мне откровения.

- Так что вон бутылка минералки, прополощи себя. Чего-нибудь пожри, и устроим секс-марафон. – На закуску ты сделаешь мне качественный, глубокий минет. Я как только впервые тебя увидел, так  прямо и мечтал кончить в твой аккуратненький ротик с сочными губами. И ты проглотишь все до капли, детка, сделав это с удовольствием.

Я расхохоталась, деланно насмешливо глядя на самого главного ублюдка в моей жизни и чувствуя, как затряслись поджилки.

- Помнится, минет считался альтернативой, Алексей Николаевич. Альтернативой тому, что я что-то не сделаю…

- А ты и не сделала. – Грубо прервал меня он, поднимаясь, и, допив остатки коньяка, посмотрел на меня одним глазом, прищурив второй.

- Я приехал сюда с девушкой. С своенравной, гордой красавицей. С такой, с которой совладать у меня получилось только посредством грязного шантажа. И видит бог, даже тогда, в тот первый вечер в моей машине, когда я грозился засадить тебя за решетку, если ты не станешь мне подчиняться, я блефовал. Я врал тебе раз за разом, принуждая подчиниться своей воле... Впрочем, это не имеет никакого значения. Потому что сейчас я нахожусь с глупой девицей, не считающей зазорным вкинуть дури и прийти за общий стол, к моим друзьям, к моим партнерам. Что во мне может заставить уважать тебя? Допускать послабления, на многое закрывать глаза? Ты не дала мне повод относиться к тебе достойно, вот что ты не сделала. Так что остается альтернативный вариант.

Он собирался красиво уйти, но не тут-то было. Не стоило пытаться пристыдить меня, ой как не стоило!

- А ты хорош!.. – Я демонстративно ему поаплодировала. – Правда очень хорош! Тебе бы в политику податься! Какая громкая речь, какие дивные обороты и речевые сравнения! Хочешь, я вскрою червоточину твоего полуминутного резонерства с тем, что ты меня уважал,  и вдруг перестал из-за, якобы, наркоты? Ты, Леша, кусок дебила, ибо если хотел на уши мне присесть, то не стоило напоминать про то, как ты подло меня шантажировал, с ходу предложив минет в качестве отработки. Ты знаешь,  горделивым красавицам, которых уважают такое не предлагают. Это предлагают глупым девицам, которым не зазорно дури вкинуть. Так что не втирай мне тут, как я упала в твоих глазах.

Я удовлетворенно отметила, как по его лицу скользнула тень раздражения. Стараясь ступать осторожно,  ибо голова еще кружилась, я направилась к раковине где лежали стопки чистых полотенец. Лешка стоял у противоположного конца метровой тумбочки, прислонившись к ней бедром и чуть склонив голову, благосклонно улыбался.

- Ты, Богданов, по мне поплыл именно в тот момент, когда понял, что я, как раз-таки та самая гордая красавица, вынужденная танцевать под твою дудку, а не глупая девица, которая падает перед твоим величеством ниц и отсасывает по первому требованию. – Я взяла махровое полотенце, и осторожно перекинув волосы со спины вперед начала промакивать их, отчётливо понимая, что очень замерзла. - И к Антоше ты меня приревновал. Здесь возразить нечего – он мне нравится. И да, ты прав, я нравлюсь ему.  И вломил ты ему, потому что подумал, что мы не плохо время так провели, что мол, Антоша голосу сердца последовал, а не пал в страхе перед тобой. Вот что случилось, на самом деле.

- Говорю же, ты глупая девица. – Гоготнул Лешка, ставя на раковину пустую бутылку и глядя на меня ироничным взглядом. – Ты…

- Я дала тебе высказаться. – Сухо прервала его я, и коснулась застежки молнии спереди на платье, Лешка остановил взгляд на моих пальцах. Потянувших застежку на пару сантиметров вниз. – То, что ты меня трахнуть грозишься, это болезненный ответ на твою ревность. Только ревность глупая. У нас с тобой отношений нет и не будет. Я слишком сильно тебя презираю.

- Ревность? -фыркнул он. – К чему там ревновать? К кому? Я уверен на все сто процентов, что если я потребую секса, ты сопротивляться не будешь.

Я расстегнула платье. Оно скатилось с плеч на пол. Моя кожа покрылась мурашками, на дворе не май месяц, и Богданов купал меня не в тропических водах. Но стоило отдать ему должное, взгляда от моих глаз он не отвёл. Улыбка застыла на его губах.

- Ты его потребовал. И я буду сопротивляться. Потому что не хочу тебя. Я не могу хотеть человека, который принуждает меня отсасывать ему из-за ревности, причем бессмысленной, ибо, повторюсь, мы в отношениях не состоим. И ты знаешь,- я подошла вплотную к нему, положила ладони на его плечи, привстала на цыпочки, потянувшись к сухим приоткрывшимся губам. – Я ведь однажды хотела встать перед тобой на колени, расстегнуть тебе брюки и сделать тебе так хорошо, насколько это вообще возможно… я хотела этого так сильно, что мое нижнее белье намокло… Без твоих намеков, без угроз… Просто посмотрев на тебя, я хотела это сделать…

Лешка повелся. Он мягко толкнул меня к тумбочке, опуская ладони по обе стороны от моих бедер и не отрывая от меня взгляда. Его дыхание чуть участилась, губы пересохли. И я поймала себя на мысли, что все чаще смотрю на эти губы, что перестала чувствовать как холодно влажной коже, что сама падаю в ловушку, в которую загоняю его.

- Помнишь тот день, когда ты забирал меня из торгового цеентра? Как первый раз поцеловал, да так, что голову сорвало. Я хотела тебя в этой гребанной машине. Хотела расстегнуть твою рубашку. Потом свою. И показать, какое я красивое белье купила. И почему его надела. А потом соскользнуть с сидения вниз…

Это не совсем правда, что мужики любят глазами, а женщины ушами. Сочетание внешности и слов – вот беспощадное оружие.

Богданов чуть присел, подхватил меня под ягодицы и усадил на тумбочку. Он прильнул было, но я, саркастично расхохотавшись, отпрянула. Через секунду до него дошло, что это всего лишь издевательство.

Он резко сдернул меня с тумбочки. Я испуганно вскрикнула, почувствовав, что еще до того, как мои стопы коснулись холодного кафеля, меня уже перевернули спиной к своей груди и лицом, соответственно, к зеркалу.

Я в одном нижнем белье, против его, полностью одетого, сильного, и сволочного.

Богданов почти миролюбиво улыбнулся, проникновенно глядя в глаза моего отражения. Одна его рука по хозяйски приобняла меня за талию, вторая зарылась в волосы и чуть оттянула голову назад.

- Детка…. – у меня почему-то побежали мурашки по рукам, и он их заметил. – Да я заметил, что ты хоть и морщишься, но тебе очень нравится, когда я называю тебя деткой…

Он чуть склонился к моему уху, не отрывая взгляда от моего отражения, лизнул мочку и едва прикусил ее зубами.  У меня чуть дрогнули колени, в попытке рефлекторно сдвинуть ноги и сдержать возбуждение. Что, конечно, не укрылось от нешо, удовлетворенно улыбнувшегося мне в зеркале.