Выдыхаю со странной, несвойственной мне улыбкой на губах. Она пряталась, сидя на унитазе?.. Эта красивая статная женщина, обладающая внушительным пакетом акций?..
— Я вас знаю? — спрашиваю, не отрывая глаз от собственных рук.
Нужно тщательно смыть пену с кожи. Это намного важнее всего, что сейчас может произойти.
Не стоит отвлекаться.
— Уверена, знаете, если верить вашим собственным словам во время интервью, — с улыбкой отвечает Наталья Ивановна Поплавская, подходя ко второй раковине, — кстати, очень недурно получилось. Такая уверенность в ответах, словно Георгий Валентинович и впрямь растил вас с целью сделать своей преемницей.
Она слышала моё интервью.
Как она могла слышать моё интервью?..
— «Словно»? — переспрашиваю без интонаций, отрывая бумажное полотенце.
— Ну, мне-то известно, сколько времени Георгий Валентинович проводил на работе. У него просто не было возможности вырастить такую смышленую внучку, — продолжая улыбаться, отвечает женщина.
— Удивительно, как хорошо вам знакомо его расписание, — вежливо улыбаюсь в ответ, откидывая мокрую бумагу в урну, — вы сами его составляли?..
— Это не входит в мои обязанности, — скалится в отражении Наталья Ивановна и поправляет укладку на своих роскошных волосах.
— Уверена, не входит, — киваю с не менее вежливой улыбкой и иду на выход.
Что ж, похоже, я сегодня прошла обряд крещения…
А всё не так страшно, как казалось!
— Анна Андреевна, — неожиданно останавливает меня холодный женский голос.
Положив ладонь на ручку двери, поворачиваю голову в его сторону.
— Как хорошо вы знаете своего помощника… Давида? — через паузу спрашивает Наталья Ивановна, взгляд которой становится острым — я буквально ощущаю его спиной.
— Я не думаю, что это может быть темой для нашего разговора, — аккуратно подбирая слова, отвечаю.
— Почему? Вы не уверены в ответе? — хмыкает женщина, но я продолжаю чувствовать, насколько она напряжена.
Почему она напряжена?
— Мне интересно другое: почему вы им так интересуетесь? — разворачиваюсь к ней.
— Он был рядом с Георгием Валентиновичем при его жизни. А теперь он рядом с вами — после его смерти, — протягивает Наталья Ивановна.
— Вас удивляет его преданность? — спокойно уточняю.
— Нет, восхищает пронырливость, — сухо улыбается женщина.
Ничего не могу из себя выдавить. Почему она так сказала?.. Почему именно это слово?..
— Уверена, вы не в курсе, насколько он… пронырлив, — словно смакуя его, произносит Наталья Ивановна, — он успел побывать во многих кабинетах…
— Ему запрещено входить в кабинеты? — уже без всякой вежливости в голосе спрашиваю.
— Я имела ввиду те кабинеты, где начальницы женского пола.
Наталья-к-чертям-её-отчество растягивает губы в улыбке… в такой… сочувствующей, что ли, улыбке?.. Она смотрит на меня так, словно знает что-то, чего не знаю я.
И эта информация должна быть важна для меня.
— А это нынче преступление? — уточняю, стараясь держать лицо.
Почему меня начинает раздражать её облегающее платье винного цвета? Это как красная тряпка для быка. Она специально выводит меня из себя?
— Нет, конечно, — вежливо отвечает Наталья.
— Он был человеком моего дедушки. Он выполнял его поручения. Но, похоже, вас сильно задевает, что он обошел ваш кабинет стороной, — произношу ровным голосом, глядя ей прямо в глаза.
— Нет, меня задевает, что приближенным нашего генерального директора был человек, выдающий себя за адвоката. Но таковым не являющийся.
Стою, плотно сжав губы. Не спрашивать. Я не должна спрашивать. Я не должна вообще как-либо проявлять свой интерес.
— Я навела справки. Такого выпускника не было ни в одном вузе страны, — продолжает вещать Наталья.
— Вы хорошо постарались, — улыбаюсь одними губами.
— Зачем притворяться адвокатом? Это такое развлечение? — склонив голову, спрашивает эта женщина.
— Конечно. Я развлекаюсь тем, что придумываю себе профессии, — неожиданно произносит Давид за моей спиной.
Резко разворачиваюсь.
— Давид? — удивленно произношу.
— Вообще-то это женский туалет, — замечает Наталья Ивановна, вновь разворачиваясь к зеркалу и вновь поправляя свои светлые волосы.
— Вообще-то в этом крыле не должно было быть посторонних, — замечает в ответ Давид, спокойно глядя на неё.
— Посторонних? — с наигранным удивлением улыбается та, — Я — акционер этой компании. А вы?
— Вы хотите узнать, являюсь ли я акционером этой компании? — сухо улыбается Давид.
— Уверена, являетесь, — звучит странный ответ.
— Простите, я обычно не распространяюсь о своих активах. И своим дипломом обычно не обмахиваюсь от жары. Но если вы когда-нибудь захотите взглянуть на него…
— Уверена, к следующей нашей встрече вы его достанете, — прерывает его Наталья, затем неспешно обтекает нас и выходит в коридор, — до встречи на совете директоров, Анна Андреевна, — вежливо прощается она и прикрывает за собой дверь.
— Вы в порядке? — Давид разворачивается ко мне.
Он не выглядит выведенным из себя или сбитым с толку. Его вообще, по-видимому, не задели слова той женщины.
Мне бы его самообладание.
— Да… давайте быстрей доберёмся до дома, — отвечаю, опустив взгляд.
— Вы проголодались? — как ни в чём не бывало, предполагает мужчина, открывая передо мной дверь.
— Да… я бы перекусила. И отдохнула. Или наоборот, — киваю и выхожу из туалета.
Когда мы добираемся до пентхауса, я первым делом иду в свою спальню и снимаю с себя дорогущий брючный костюм с блузой. С легким омерзением стягиваю украшения и разбираю прическу на голове. Переодеваюсь в домашнее. Затем долго умываюсь. Стою, смотрю на себя в зеркало.
Я не могу быть настолько слабой.
Меня не должна настолько выбивать обычная провокация.
Возвращаюсь в комнату и беру телефон. Несколько минут сижу, глядя на экран. Затем набираю номер.
— Да? — привычный ответ от Тони.
— Могу я тебя попросить об одолжении? — произношу собранно.
— Что-то ты зачастила в последнее время, — сухо усмехается одноклассница, — ну, говори.
— Ты же можешь… проверить кое-что?
— Что именно? Аня, говори по существу, у меня три минуты до обеда.
— Я тебе сейчас пришлю фото визитки… проверь, пожалуйста, что это за адвокатская контора, насколько она легальна, и есть ли образование у тех, кто там работает, — выдохнув, произношу чётко.
— Так… хорошо… шли, — удивленно произносит Тоня, замедляясь с каждой секундой, — я не могу ничего обещать: то, что мы коллеги, это ещё ничего не значит. У меня нет доступа к общей базе данных. Но есть знакомые, которые могут проверить все штампы.
— Да, спасибо, — отвечаю на громкой связи, отправляя фото визитки, вытащенной из сумки.
— Подожди-ка… Давид?.. Ты хочешь проверить своего помощника? — изумленно уточняет Тоня, получив фото, — Ты что, ему не доверяешь?
— Доверяю! Больше, чем кому-либо. Поэтому и проверяю, чтобы в очередной раз убедиться, — произношу ровно.
А сама думаю, что эта Наталья не стала бы бросаться подобными обвинениями, которые так легко можно проверить. Значит, это была самая обыкновенная провокация. Она просто хотела вывести меня из равновесия. Забрать мою уверенность в себе.
В следующий раз, когда мы встретимся, мне будет, что ответить.
— Хорошо, я сделаю это. Но мне кажется, это лишнее, Аня. Правда. Этот человек слишком хорошо знает все законы, я это тебе как профессионал говорю. Он очень подкованный в нашем деле. И те контракты, которые мне пришли — они им составлены. Там вообще сложно к чему-то придраться.
— Я понимаю. Прости, что напрягаю тебя. Это в последний раз, — закрыв глаза, произношу.
— Не зарекайся, — только и отвечает Тоня, а затем отключается.
Ещё несколько минут сижу на кровати, глядя на покрывало.
Затем встаю и выхожу из спальни. Как оказываюсь перед кабинетом дедушки — сама не понимаю. Ноги принесли.
Протягиваю руку и открываю дверь. Ладонью нащупываю включатель…
Дерево, кожа, книги, тяжелые шторы. Мой дед имел вкус. И определённо он много времени проводил в своем кабинете.