Анастасия Медведева - И четверо ангелов за спиной

— Вы же сообщили ваш адрес, — мягко отвечает Давид.

— Но… так быстро… — растерянно произношу.

— Я был рядом. Пройдёмте к машине, — Давид протягивает руку, приглашая жестом идти вперёд.

— Тот человек… — хочу рассказать, кто это был, а точнее — чего хотел, но потом вспоминаю, что моему наставнику не потребовалось никакой дополнительной информации для того, чтобы четко среагировать на проблему, — вы будто знали, что мне позвонят, — оборачиваюсь на Давида и напряженно смотрю в его глаза.

— Знал, — не спорит Давид, открывая передо мной дверцу машины.

Сажусь внутрь, ожидая продолжения объяснений.

— Но как это возможно? Это была какая-то стандартная атака? Вы знали, чем мне угрожал тот голос? Он хотел выпустить обо мне статью… он даже знал, где я раньше работала! Кстати, надо бы уволиться оттуда — я ведь до сих пор не забрала документы…

— С вашими документами уже всё в порядке. Мы разобрались с бумагами в Центре: вы там больше не работаете. И ваших фотографий там больше нет. Ни одной, — отвечает Давид, выезжая на дорогу.

— Но… как это возможно?.. — ещё более растерянно спрашиваю, — Ведь меня не увольняли… я взяла отгул после того инцидента и с тех пор…

— Мы решили этот вопрос перед вашим интервью.

— Но как вы могли его решить? Для этого требовалось моё личное присутствие! — изумленно отвечаю.

— «Ваше личное присутствие» с этих пор будет требоваться крайне редко, — Давид встречает мой взгляд в зеркале и мягко улыбается, — слишком много чести.

— Вы стали моим личным секретарём? — не понимаю юмора.

— Анна, скоро вы будете занимать слишком важный пост для того, чтобы разбираться с мелкими проблемами самостоятельно. Теперь вашими проблемами будем заниматься мы, — четко произносит Давид.

Некоторое время ничего не отвечаю, молча переваривая информацию.

— Но как же… разве у вас есть такие полномочия? — растерянно спрашиваю.

— Есть. Ответственность за вашу жизнь на нас возложил ваш дедушка. И вы приняли это, когда подписывали контракт.

— Мне кажется, что мы говорим о двух совершенно разных контрактах, — честно признаюсь я, — в моём не было ни слова о том, что вы станете моими секретарями, телохранителями, духовными гуру и спутниками жизни!

— Странно. Может, вы читали его по диагонали? — одними губами улыбается Давид.

И мне впервые становится не по себе рядом с ним…

— Давид… как вы узнали про звонок? — спрашиваю напряженным голосом.

— Вы уверены, что хотите услышать ответ?

Чувствую, как сердце начинает пробивать дыру в теле. То, каким голосом он задал этот вопрос…

— Уверена, что хочу, — произношу негромко.

— Хорошо, я переиначу вопрос: вы уверены, что готовы узнать ответ? — Давид вновь встречается со мной взглядом через зеркало.

Аритмия. У меня аритмия.

— Это что, такая большая тайна? — напряженно спрашиваю, не отрывая от него глаз, — Почему вы не отвечаете на вопрос? Вы «бережёте» меня таким образом? Или целенаправленно запугиваете?

— Мы заботимся о вас, Анна, — звучит ответ.

— Я хочу знать, что происходит, — произношу чётко, пусть мой голос и звенит от волнения.

— Хорошо, — неожиданно быстро соглашается Давид, — будете слушать здесь, в машине, или позволите довезти вас до дома?

Поджимаю губы. Это издевка такая?

Отворачиваюсь к окну и молча сижу, игнорируя вопрос.

Когда мы подъезжаем, не дожидаясь Давида, выхожу из машины и иду к лифту; мы вместе поднимаемся в пентхаус.

— Сейчас вам удобно рассказывать? — разворачиваюсь к мужчине, когда мы входим в гостиную.

— Поверьте, я заботился исключительно о вашем удобстве, — спокойно отвечает Давид и встаёт передо мной, заложив руки за спину.

— Думали, я в обморок упаду, когда узнаю, что вы прослушиваете мой телефон? — произношу собранно, глядя ему в глаза.

На мгновение спокойствие Давида даёт трещину: кажется, я смогла его удивить.

— Вы догадались об этом, — протягивает мужчина, внимательно рассматривая моё лицо.

— Вы знали о звонке того репортёра. Знали о том, где меня искать… И с тех пор, как принесли мне новый телефон, всегда были в курсе событий, происходивших в моей жизни, — отвечаю ровно, прилагая все силы, чтобы держаться и не показывать свою слабину.

— Тогда произнесите то, что давно хотели произнести, — Давид, не отрываясь, смотрит мне в глаза.

— Вы знали, что я сомневалась в вас, — произношу негромко.

Голос почему-то дрожит. Как и руки, крепко сжатые в кулаки.

— Знал, — отвечает Давид.

— И… вы продолжали делать вид, что всё в порядке, — не знаю, чего хочу от него: чтобы он начал оправдываться или чтобы подошел ко мне и свернул мне шею.

Я вообще уже ничего не понимаю! Чего он хочет? Чего они все хотят?!

— Продолжал, — точно так же отвечает Давид.

— Почему? — сведя брови к переносице, спрашиваю.

— Потому что это ваше право — сомневаться в нас.

— Вы считаете, это нормально? — совсем теряюсь.

— Спустя некоторое время вы бы поняли, что мы не желаем вам зла, — ровным голосом произносит Давид, — Мы не имеем никаких корыстных целей в отношении вас. Мы уже говорили вам об этом и готовы повторить столько раз, сколько потребуется.

— Я… я ничего не понимаю… — запускаю руку в волосы, отхожу от него, — зачем вам так дотошно следить за мной? Чего вы боитесь?..

— Мы ничего не боимся. Мы оберегаем вас.

— Я это уже столько раз слышала! — вскидываю на него взгляд, — И мне от этих слов ни холодно, ни горячо! Я не понимаю их значения: от чего меня нужно оберегать?!

— Пока что — от вас самих.

Шаг назад делаю машинально — настолько меня изумил его ответ.

— Вы ещё не знаете, что это такое: обладать властью, которой обладал ваш дед. Для этого недостаточно хорошего воспитания или отличного образования… ваш характер должен стать стальным, ваш ум — ясным, а каждое ваше решение — непререкаемым: только тогда вы сможете удержать эту власть в своих руках.

— Для этого у меня есть вы, — бросаю ему.

— Мы не будем принимать за вас решения, — мягко, но уверенно отрезает Давид, — Вы должны понять: мы вполне способны на это. Но не это наша задача.

— И какая же у вас задача?

— Обере…

— Да хватит уже! — в сердцах выкрикиваю, — Я поняла! Поняла, что вы будете стоять за моей спиной и следить, чтобы я косточкой за ужином не подавилась! И ради этой во всех смыслах благородной цели вы будете прослушивать мои телефоны, просматривать все двадцать четыре часа моей жизни и отгонять от меня всех вам неугодных! Я одного понять не могу: как я при всём при этом стану обладательницей стального характера и ясного ума! Но, наверное, мне пока просто не хватает воображения!

Пока я произносила свою эмоциональную речь, Давид стоял, опустив голову. Под конец мне даже стало неудобно, что я всё это ему высказываю, но я действительно запуталась и искренне не понимаю, в какой фарш здесь хотят превратить мои мозги?!

— Ваше обучение скоро закончится, — спокойно произносит мужчина, продолжая стоять в своей позе.

— Боже! — вырывается из меня.

Прохожу по гостиной, спрятав лицо в ладонях.

А затем резко останавливаюсь. Точно. Моё обучение не будет длиться вечно. И Давид как-то упоминал, что у них есть свои обязанности, помимо тех, что были мне озвучены. Марк тоже говорил о чём-то подобном…

— Вы перестанете следить за мной, когда обучите всему необходимому? — с надеждой смотрю на мужчину, отрывая ладони от лица.

— Нет.

— Да что же это! — сама не замечаю, как залепляю креслу что-то на подобие оплеухи.

Чёрт, кресло-то уж точно ни в чём не виновато…

— Тогда что будет после того, как мое обучение подойдёт к концу? Чем вы тогда займётесь?

Могу я рассчитывать на несколько часов свободы от опекунства?.. Не то, чтобы это мне сильно мешало… но одно дело — жить и не догадываться о том, что за тобой постоянно следят, а другое дело — знать об этом наверняка.

А вдруг я решу завести себе парня? Ну, в конце-то концов, я же девушка! И молодая! Как они вообще себе представляют управление моей личной жизнью?..

— Своими обязанностями, — звучит знакомый ответ.

— Что это за обязанности? — четко спрашиваю.