Джоанна Линдсей - И только сердце знает

Пришло время укрыться в главной башне. Слуги, поддерживавшие огонь в жаровне, в изнеможении спускались со стен, но вооруженные защитники Клайдона продолжали осыпать градом стрел тех из воинов неприятеля, что имели неосторожность высунуться из-за укрытий. Остальные же жители Клайдона застыли от ужаса, наблюдая за тем, как стенобитное орудие завершало свою проклятую работу, лишь изредка кто-то из них выпускал одинокую стрелу с отчаянием обреченного.

— Оубер! — снова прокричала Рейна стоявшему рядом с ней слуге, который, не отрываясь, наблюдал за происходившим во внутреннем дворе, но грохот стенобитного орудия снова заглушил ее голос. Когда наконец шум немного утих, Рейна, раздраженная тем, что Оубер не обращает ни малейшего внимания на ее отчаянные просьбы, с силой ударила его по ноге. В этот момент ей было уже безразлично, захватил неприятель замок или нет, ибо думала она только об одном — как помочь умирающему воину.

— Дай мне твой меч или нож! — угрожающе прорычала Рейна. Она не имела своего оружия, поскольку было совершенно лишним добавлять к ее и без того невыносимо тяжелой мужской кольчуге, весившей никак не меньше пятнадцати фунтов, меч, которым она все равно не сумела бы воспользоваться, ибо понятия не имела о том, что с ним вообще нужно делать. Целью бесконечных и утомительных уроков сэра Уильяма было научить юную леди, облаченную в доспехи, умело вести переговоры с неприятелем, если в этом вдруг появится необходимость, но отнюдь не сражаться наравне с мужчинами.

Эта идея пришла на ум рыцарю буквально несколько дней назад, когда страх прокрался в его сердце при виде того, как еще двое вассальных рыцарей покидают замок с поручением Рейны, возлагая всякую ответственность за оборону на него. И хотя Рейна согласилась с его предложением неохотно, лишь из простого нежелания обидеть рыцаря, она и представить тогда не могла, что когда-либо у нее появится возможность проявить свои познания в военном искусстве и что от ее решений будет зависеть судьба Клайдона и всех его обитателей.

Но подобное испытание все же было ей послано небом. С самого раннего утра Рейна не покидала укреплений, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из того, чему учил ее cap Уильям. Она обратилась к нападавшим, разговаривая с ними не от своего собственного имени, ибо не хотела выдавать себя. Никто из них не догадался, что этот не выдавшийся ни ростом, ни мощью воин на самом деле и есть та самая женщина, из-за которой они и атаковали Клайдон. Действительно, с забранными под мужской шлем волосами она совершенно не была похожа на единственную наследницу всех богатств лорда де Шампенье… Наконец-то Оубер все же соизволил посмотреть на свою госпожу, и его серые глаза расширились от страха: Рейна почти полностью была придавлена к земле отяжелевшим телом воина.

— Миледи! — в ужасе воскликнул Оубер.

— Нож, болван! — проорала ему в самое лицо Рейна. Он как во сне вытащил из-за пояса кинжал и протянул его Рейне, но ее руки были настолько выпачканы кровью, что нож выскользнул и с зловещим звоном упал на каменный пол.

Наконец Оубер пришел в себя настолько, что поднял нож и даже помог Рейне распороть кольчугу. Он протянул ей кусок материи, который она немедля засунула в образовавшееся над раной отверстие.

Оубер окончательно вернулся к жизни и, растолкав одного из слуг, заставил его помочь другому раненому, что лежал рядом, но Оуберу и в голову не пришло помочь Рейне выбраться из-под воина. А она, к своему величайшему раздражению, поняла, что подняться в этих огромных и тяжелых доспехах одной ей будет не под силу. Только от Оубера ждать помощи не приходилось: не успел он закончить с распоряжениями, как опять обезумел. Рейна вдруг услышала, как дыхание его замедлилось, а потом из груди его вырвался нечеловеческий стон, и опять все звуки были перекрыты ударами этого проклятого орудия.

— Что случилось?! — воскликнула она.

— Господи! Господи милосердный!..

Рейна никак не могла добиться ответа от совсем лишившегося рассудка слуги.

Оубер судорожно перекрестился, но в конце концов все же произнес:

— Они, миледи… они… победили! Множество воинов въезжают в ворота, все на конях! О Господи! Да их больше тридцати, а сколько пеших… и рыцари, с ними рыцари… они ведут их.

Кровь застыла в жилах Рейны от слов слуги. Что же еще она может сделать? Наверное, сэр Уильям сошел с ума, когда предположил, что в такую минуту она сможет возглавить оборону, ибо от страха мысли смешались в ее голове, и она с трудом могла вообще о чем-либо думать. Если бы только в самом начале она не потеряла внешние стены! Если бы неприятель приступил к длительной осаде, все проблемы сразу же исчезли бы. Но этот ублюдок де Рочефорд, итог распутный нахал, он-то, несомненно, знал, что в замке почти нет воинов. Именно он теперь и находится под стенами ее замка, полагая, что сражение выиграно. Да он и не ошибался, ибо теперь, когда прибыли свежие силы во главе с рыцарями, было совершенно ясно, что Рейна проиграла. Несколько лестниц, которые они без труда могли бы отыскать в сарае, и неприступные стены замка не смогли бы защитить ее. Всего лишь несколько минут… и все.

А она лежит здесь, не в силах не то что подняться, но даже сдвинуть с места воина, прижавшего ее закованное в броню тело. Она не может даже отдать последние указания: отходить и скрываться в главной башне.

— Оубер! — снова отчаянно закричала она. — Ну помоги же мне!

Однако он все еще стоял, ошеломленный происходящим, и рассказывал ей то, о чем Рейне так не хотелось слышать:

— Они все еще подходят. Их уже семьдесят, восемьдесят, больше. О! Это же целая армия! Господи! Миледи… подождите. Что же это?

— Что?! — отчаянно крикнула Рейна и, не получив ответа, обрушила на слугу шквал брани:

— Черт возьми тебя! Идиот! Тупоголовый болван! Отвечай мне сейчас же, что там происходит?

Он одарил ее очаровательной улыбкой, способной затмить свет солнца:

— Миледи! Мы победили! Мы спа-се-ны!!!

Да, теперь она и сама отчетливо слышала: лязг мечей, ужасающие душу вопли, поздравления, слышавшиеся со всех сторон укреплений. А Оубер, улыбаясь, продолжал:

— О, они даже не заметили, как подошли наши спасители, а сейчас уже слишком поздно! О! Взгляните-ка, миледи, они наголову разбиты. Жалкие трусы! Как же быстро они уносят отсюда ноги!

— Эх ты, болван! Как же я могу это увидеть? — не в силах скрыть счастливой улыбки, спросила Рейна.

Когда же Оубер повернулся к ней и увидел, что она все еще лежит, придавленная к полу, то цвет его лица как-то вдруг изменился и ничуть не отличался теперь от оттенка его ярко-рыжих волос.

Он мгновенно оттащил безжизненное тело воина в сторону и помог Рейне подняться. И тогда она смогла собственными глазами увидеть то великолепное действо, что совершалось у стен замка. О! Это действительно было грандиозное зрелище. Воины неприятеля падали, разрубленные пополам с каждым новым взмахом меча рыцарей, а тяжеловооруженные воины, пришедшие ей на помощь, преследовали врагов, в ужасе бросившихся в разные стороны. Слезы радости появились на ее счастливом лице. Несомненно, эти посланные ей самим небом спасители так быстро, так легко поражали врага, что сражение было уже почти закончено. Рейна была теперь так счастлива, что забыла даже “поблагодарить” Оубера за всю оказанную им в это утро “помощь”.

— Открой внутренние ворота для них, как только это будет возможно. Оубер! Господи! Я должна переодеться. Не могу же я встречать их в таком виде!

Она скорчила гримаску негодования, оглядев свой мужской наряд, и тут же покраснела от стыда, вспомнив, как много народа, ее народа, видело свою госпожу в таком облачении!

— Оубер! Окажи им достойный прием, достойный победителей прием! — прокричала она, уже перелезая через лестницу.

— Но, миледи, мы даже не знаем, кто они!

— Какого черта мне знать, кто они, если они спасли мой Клайдон!

Лишь оказавшись в Главном зале, полном детей и женщин, Ранульф снял шлем. Ему все еще не верилось, что в таком большом замке могло быть настолько мало мужчин, способных сражаться. Он не мог избавиться от подозрения, что где-то спряталась целая армия, которая покажется не раньше, чем убедится в его дружеских намерениях.

Однако из того, что он уже успел увидеть, Ранульф сделал вывод, что в замке было гораздо больше слуг, чем воинов, что и объясняло ту неумелость обороняться, свидетелем которой он оказался по прибытии. Замок был почти захвачен, причем оскорбительно небольшим количеством воинов, среди которых не было даже ни одного рыцаря. Но и с учетом всех сложностей, с которыми пришлось столкнуться защитникам замка, он не мог понять, каким образом могли нападавшие так быстро завладеть внешними стенами, способными выдержать длительную осаду. Поразительным казалось и то, что ряд других укреплений, для преодоления которых потребовались бы и время, и всевозможные осадные орудия, был так быстро, без видимого сопротивления, захвачен противником. Несомненно было одно: кто бы ни руководил обороной, был либо слабоумным, либо предателем.