Рейна побледнела.
— Вы собираетесь унизить меня подобным образом?
— Унижение — это суть сегодняшнего урока. Неприятные ощущения вы скоро позабудете, но унижение — никогда.
— Я никогда не забуду и то, с каким наслаждением вы это сделали! — прошипела она.
— Ничуть, леди. Я получаю от этого удовольствия не больше вас, но то, что вы сделали, слишком для одного раза. А теперь идите сюда.
Она словно приросла к полу.
— Не стоит заставлять меня бегать за вами… Или это еще хуже для вас кончится, мог бы добавить о”, однако промолчал. Его предостережение и так было предельно ясным, и Рейне не требовалось никаких “или”. Однако никогда еще не тратила она столько времени, чтобы преодолеть эти проклятые несколько футов. Руки ее стали влажными. Она боялась не столько боли, сколько смертельного удара по своему самолюбию, но она не могла придумать ничего, чтобы…
Рейна подошла к Ранульфу и отчаянно обвила его шею своими нежными ручками.
— Ты хочешь отвлечься, так займись со мной лучше любовью. Огонь вспыхнул в его глазах, однако тут же угас. А губы его оставались по-прежнему сжатыми и неподатливыми. Медленно разомкнул он ее объятия и опустил руки Рейны, прижав их к ее бедрам.
— Займусь, но только после.
На этот раз и в ее глазах вспыхнуло пламя, но совсем иного рода.
— Черт бы тебя побрал! Если ты посмеешь дотронуться до меня после этого, я никогда не прощу тебя!
— Не простите мне тот урок, что сами и заслужили? На этот раз он был прав, а она — нет. Конечно, она простит его. Однако Рейна совсем не собиралась уверять его в этом.
— Вы не должны делать это сейчас! Подождите хоть, пока злость ваша немного пройдет.
— Я вовсе и не сержусь на вас теперь, — тихо ответил он. — Я даже понимаю, чего вы так отчаянно добивались. — Однако через мгновение голос его стал более жестким и непримиримым, и Рейна поняла, что пропала. — Но я не позволю, чтобы мной так манипулировали, леди, и будет лучше, если вы поймете это именно сейчас.
Рейна задумалась, не помогут ли ей слезы. Вряд ли. Он был слишком жестокосердым болваном, чтобы обратить на них хоть малейшее внимание.
— А что, если я пообещаю, что впредь буду тихой, робкой, скучной, такой женой, о которой вы, очевидно, мечтаете? У вас никогда больше не появится повода называть меня маленьким генералом. Удовлетворит ли вас это?
“Несомненно, нет”, — подумала Рейна, увидев его нахмурившееся еще больше лицо. Господи! Что же она такого сказала, чтобы снова разозлить его? У нее не появилось возможности выяснить это, ибо спасение, на которое она так надеялась, наконец-то пришло. Наконец-то спасительный стук в дверь.
Облегченно вздохнув, она сказала Ранульфу:
— Это ваш отец, только что-то он больно задержался. Ранульф потемнел.
— Он бы не осмелился.
Рейна съежилась от страха, справедливо полагая, что следующие ее слова невероятно осложнят ситуацию.
— Я… О! Полагаю, я пригласила его.
Ранульф вскочил, издав свирепый возглас, отчего Рейна, тоже вскрикнув, но только гораздо слабее, отскочила в сторону. Однако Ранульф ни слова не сказал. Его взгляд, пронзающий Рейну до самых костей, был более чем красноречив, и она ни секунды даже не сомневалась, что Ранульф решил, будто она снова надумала манипулировать им.
— Я… я отправлю его обратно, — предложила Рейна чуть слышно.
— Нет, теперь уж вы впустите его, — ответил Ранульф хоть и грубо, но вполне контролируя себя. — И сами вы останетесь здесь. Я не собираюсь позволить вам улизнуть, прежде чем весь этот кошмар наконец-то закончится.
Она вздрогнула, но подчинилась и отперла дверь. В какой-то момент Рейна подумала о том, чтобы снова обмануть мужа и убежать, однако любопытство было сильнее страха. К тому же она все еще надеялась, что Ранульф помирится со своим отцом и простит ее за то, что именно по ее вине началась вся эта история. Лишь слабая надежда, которая, однако, заставила се снова принять сторону лорда Хью.
— Входите, милорд, — сказала она, закрывая за ним дверь. — Вы можете говорить здесь, ничего не скрывая, и не обращайте внимания на меня. К сожалению, я не могу оставить вас. Я, видите ли, буду наказана после того, как вы закончите со своим делом.
— Рейна, — предупреждающе сказал Ранульф.
— А что такого, если я скажу ему? — ответила она, недобро сверкнув очами в сторону мужа. — Когда это случится, я собираюсь кричать так громко, чтобы весь Клайдон узнал о моих страданиях.
— Благодарю за предупреждение, — тихо сказал Ранульф, однако в голосе его звучала угроза. — Сначала я заставлю вас замолчать.
В этот момент Хью прокашлялся, ибо чувствовал себя в крайне неловком положении.
— Если сейчас не совсем подходящее время…
— А подходящего времени для того, чтобы растревожить старые раны, вообще не может быть, — перебил его Ранульф, — Однако вам не терпится увидеть, как я истекаю кровью, что ж, говорите, и давайте побыстрее с этим закончим.
— Думаешь, что мне сейчас легче, чем тебе, когда после стольких лет я узнал, что мой отец лгал мне? Только теперь я понимаю, как отчаянно пытался он разлучить нас. Когда тебя отправили в Монтфорд, он был все еще по-прежнему деятелен и бодр, хотя и передал мне управление всеми своими землями и владениями, о которых я и понятия не имел. Мне и было-то всего чуть больше, чем тебе сейчас, я жил с женой при дворе, наслаждаясь молодостью и беззаботностью, думая, что впереди еще много лет, прежде чем на мои плечи ляжет подобная ответственность.
Ранульф молча слушал отца, а взгляд его был настолько равнодушен, что казалось, ему и дела не было до того, что чувствует этот человек. А Рейне хотелось ударить его, чтобы он только не молчал. И если у Ранульфа не возникало вопросов, то у нее их было превеликое множество.
— Ас чего бы это вашему отцу понадобилось поступать таким образом?
— Не могу сказать вам этого, леди, то, что заставляло его поступать именно так, умерло вместе с ним несколько лет назад. Возможно, он долго не подозревал о рождении Ранульфа, а потом…
— Он все прекрасно знал! — перебил его снова Ранульф. — Моя мать все рассказала ему, и именно поэтому он выдал ее замуж за деревенского кузнеца.
— Около половины деревенских детей умирают на первом или втором году жизни, — задумчиво проговорила Рейна. — Мог ли он скрывать от вас правду для того, чтобы уберечь вас от страданий в том случае, если Ранульф бы не выжил?
— Леди! Если бы я знал о Ранульфе с первого дня его рождения, я принес бы его в замок, где он воспитывался бы рядом со мной, где бы я мог заботиться о нем. Просто не могу вообразить, почему мой отец предоставил заботу о нем вилланам.
— Господи! — прошептала Рейна, вспомнив о другом человеке, также отдавшем своего ребенка на воспитание крестьянам в надежде на то, что он в скором времени умрет от голода или болезней.
Она взглянула на Ранульфа, стараясь понять, вспоминает ли он коварство женщины, которую любил и по вине которой потерял своего ребенка, или думает о том, что именно его отец желал тогда смерти сына. Хью не стоило бы затрагивать этот вопрос, однако он был настроен продолжать.
— И все же только одна причина его лжи приходит мне на ум. У меня был еще один сын, семья матери которого была весьма влиятельной. Они не позволили мне жениться на леди, ибо она была к тому времени уже помолвлена. Однако принудили сделать именно ее сына моим наследником.
— Принудили?!
— Да, я уступил их требованиям и откровенным угрозам, когда родился мальчик. Мой отец также не возражал, ибо, ответь я тогда отказом, они начали бы против нас войну, которую в то время мы не могли себе позволить, так как и без того переживали ряд затруднений.
— Но вы же были так молоды, — сказала Рейна. — Несомненно, они не могли не думать, что вы еще женитесь и у вас появятся законные наследники.
— И даже в этом случае я был бы вынужден упомянуть в завещании сына леди. Фактически они таким образом заключали союз между нашими семьями, что было на руку моему отцу, и, вероятно, именно поэтому он так хотел скрыть существование Ранульфа от меня и от семьи леди Эллы.
— Эллы?! — Рейна недоуменно посмотрела на Ранульфа. — Эллы?! — И, увидев его хмурый взгляд, она разразилась громким хохотом.
Однако Хью не видел ничего смешного.