Джоанна Линдсей - И только сердце знает

— Милорд, если бы я хотела услышать то, что обычно говорят трубадуры, я бы просто наняла одного из них. А от вас мне нужно, чтобы вы просто почаще говорили мне: “Я тебя люблю!”

Ранульф усмехнулся:

— Как прикажете, мой маленький генерал.

Она подняла голову для длительного и страстного поцелуя. Он перестал поднимать ее после того, как в начале этого месяца едва не уронил, удивившись одному из бодреньких ударов своего сына.

— А теперь, — сказала она, сияя от удовольствия, — забудешь ли ты про эту дурацкую войну?

— Нет.

— Ранульф!!!

— Но я все еще люблю тебя! — прокричал он.

Она рассерженно посмотрела на него и выскочила из комнаты, на этот раз не останавливаясь.

— Она недолго будет злиться, — сказал Уолтер, не в состоянии скрыть веселье. — Она никогда долго не злится.

— Однако я уеду, прежде чем она решит успокоиться. — И Ранульф с улыбкой добавил:

— Я ненавижу ждать это. Она всегда так… так страстна, когда прощает.

Уолтер крякнул:

— Кто-то должен сказать ей, что ты это сказал!

— Прикуси-ка язык! Если ты скажешь или намекнешь ей, почему я так часто подшучиваю над ней и поддразниваю ее, за свой проигрыш я отыграюсь на тебе.

Зима покрыла окрестности Клайдона белым снежным покрывалом, которое вряд ли растает полностью до прихода новой весны. Несмотря на то что пища в это время года становилась более однообразной и гораздо менее ароматной, а мужчины едва не на стены лезли от безделья, Рейна любила это время, и это была ее маленькая тайна. Зима приносила с собой не только скуку и однообразие, но и многие веселые часы в женских мастерских. Работа кипела, ибо нужно было сделать новые гобелены, прежде чем закончится сезон, сшить наряды для всех торжественных церемоний будущего года. В это время проводились безумные опыты, нередко открывались таланты, обсуждались и воплощались в жизнь новые кулинарные рецепты. В замке было тепло и уютно, во всех каминах весело потрескивали дрова, и за долгими зимними беседами крепли отношения между людьми. А если вдруг женщине хотелось позволить себе такую королевскую роскошь и пролежать в безделье целый день в своей постельке — пожалуйста, зимой у нее было на это право.

И Рейна часто пользовалась этой возможностью, ибо ей, такой маленькой, тяжело приходилось носить в себе такого великана, как сын Ранульфа. Ранульф любовно подшучивал над ней, заверяя, что ему настолько нравится ее новый облик, что он постарается сделать все от него зависящее, чтобы видеть ее такой как можно больше. К огромному удивлению Рейны, он появлялся в замке гораздо чаще, чем она предполагала, учитывая тот факт, что сэр Генри был еще на поле сражения. Ранульф приезжал на каждый праздник, не пропустил и самый канун Рождества и, следуя давней традиции, привез с собой множество подарков для всех жителей замка: еду, одежду, выпивку и дрова. На этот раз он пробыл в Клайдонс даже до дня пахарей, первого понедельника после Рождества, когда вилланы выходили с плугами на поля, чтобы определить, как много борозд им удастся засеять весной.

Рейна не сомневалась, что Ранульф приедет на Святую обедню — первый праздник второго месяца нового года, но он не приехал. Прошла вот уже целая неделя, и Рейна со дня на день должна была родить, однако Ранульф все еще не показывался.

После того как он поклялся ей, что непременно приедет ко дню рождения ребенка, что еще оставалось ей думать, кроме как то, что с ним случилось что-то ужасное?

Уолтер поспешил заверить Рейну, что все ее волнения были глупы и напрасны. Он не отправился в этот поход с Ранульфом лишь потому, что никоим образом не желал оставлять замок и свою молодую жену Флоретт, с которой они только что поженились. Но что мог он знать о страхах женщины?! И все же умом Рейна понимала, что он был прав.

Как и предсказывал Ранульф, Ротвелл удрал с поля боя, однако это вовсе не явилось заключительным актом этого действа. Сэр Генри решил, что Ротвелла необходимо проучить за дерзость, и собрал всю армию Шеффорда для похода на запад, чтобы осадить замок негодяя. И так осада длилась уже почти два месяца без особых военных действий.

Сорокадневный срок службы Ранульфа уже давно истек, однако что с того, если он получал невероятное наслаждение от драки?! То, что он решил остаться в рядах сражающихся, послужило поводом для очередной стычки между ними, которую он, естественно, выиграл, а она, само собой разумеется, его простила. Этот болван просто любил, когда ему бросали вызов, и Рейне все же придется привыкнуть к этой неотъемлемой части их совместной жизни. Пройдут годы, и это станет гораздо проще. Еще будет множество раз, когда он останется в замке, в то время как она будет страстно желать, чтобы он убрался подальше. И будут еще случаи, когда он будет задерживаться с возвращением домой, а она будет изводить себя напрасным беспокойством. И, конечно, будет время для любви, которая сотрет своей невероятной силой следы всех размолвок и взаимных обид.

В конце концов разве было на что жаловаться Рейне? На то, что Ранульф не явился домой ко времени рождения их первенца, который появился точно в положенный срок и не доставил матери непредвиденных осложнений? О! Все было забыто, лишь только Ранульф зашел в ее спальню спустя час после родов и бросился к ее кровати, чтобы сжать ее в своих сильных и страстных объятиях.

Он был одновременно сентиментален н надменен, но как могла она ругать его, когда он осыпал ее розами своей любви? А его извинение за опоздание Рейне даже очень понравилось. Лорд Гай наконец-то вернулся в Англию и призвал Ранульфа в Шеффорд, чтобы лично познакомиться с ним. Их первая встреча прошла на удивление удачно. Лорд Гай намекнул даже, что не стал бы возражать, если бы его пригласили стать крестным отцом их первенца — Рейна могла лишь счастливо улыбаться, слушая все это. Что-то не похоже было на ее оверлорда, чтобы он был так сдержан в своих желаниях. Должно быть, Ранульф действительно произвел на него колоссальное впечатление, а это значило, что еще одно осложнение свалилось с хрупких плеч Рейны. Маленький обман ее отца, на который он решился ради блага своей единственной дочери, никогда не выплывет наружу, и последняя его воля будет выполнена. Она вышла замуж за мужчину, которого сама себе выбрала, как и желал того ее умирающий отец.

Тео нежно что-то напевал, укачивая Гая на руках. И трехмесячный карапуз быстро погрузился в сладкий сон, однако его заботливая нянька не торопилась положить его в кроватку. Венда расчесывала волосы Рейны, слегка влажные после ванны. И Тео больше не жаловался на то, что девушка захватила его обязанности, ибо теперь у него появился Гай, которому он посвящал все свое время, которого обожал. Тео был еще хуже любой матери, которая не переставая вертится перед своим чадом, не зная, что еще для него сделать. Иногда Рейне казалось даже, что он завидовал, что именно она выкармливает мальчика своей грудью, ибо если бы он мог, то непременно делал бы и это сам.

Леди Элла расположилась посреди широченной кровати Рейны. А ее семейство весело резвилось на полу, заставляя хохотать Венду над их проказами. Да и Рейну они тоже немало забавляли. Сначала, когда эта ее соперница решила устроиться со своими котятами под ее кроватью, Рейна пыталась выселить нахалку хотя бы в прихожую. Однако Леди Элла мяукала и царапалась в дверь, пока ее наконец не открывали, и врывалась в комнату с одним из своих котят в зубах, которого предусмотрительно клала рядом с собой. Ранульф не говорил ни слова, молча наблюдая за борьбой, предоставив Рейне право принять окончательное решение. Интересно какое? Эта кошка однажды уже решила, где будет жить, и никто ничего не мог с этим поделать.

Когда открылась дверь и вошел Ранульф, Рейна несказанно обрадовалась. Ибо она полагала, что приезд лорда Хью задержит ее мужа внизу до рассвета. Однако, заметив его гневный взгляд, обращенный к Тео, все еще держащему мальчика на руках. Рейна вся сжалась от страха. То, что Ранульф еще не знал, что Тео был персональной нянькой Гая, было лишь заслугой умного и хитрющего слуги.

Ранульф не отличался особым красноречием, он просто заорал:

— Вон!

Однако Тео грозные крики господина уже больше не пугали до смерти. Он аккуратно положил Гая в кроватку, которой ему служила большая плетеная корзина, и медленно прошествовал к двери. Рейна кивнула Венде, и та поспешно взяла корзинку и вышла из спальни, оставив их наедине. Ибо ссора, которую ожидала Рейна, обещала быть довольно бурной, и они могли разбудить мальчика.