Тиффани Уайт - И ты полюбишь однажды

— Ты умеешь разбудить женщину. Несомненно, — сказала она, принюхиваясь к приятным запахам, наполнявшим кухню.

— Что?

— Ароматная яичница. — Эшли кивнула на накрытый для завтрака стол.

— А… это… — Кейду послышалось, что Эшли произнесла «возбудить». — Садись, пожалуйста. Все готово, — пригласил он.

— Что случилось? — спросила Эшли, увидев перевязанный палец.

— Боюсь, мне не удалось скрыть, что я редкий гость на кухне, — усмехнулся он. Шэдоу залаял. Ему не терпелось поесть.

Он уже очень давно и терпеливо этого ждал.

— Хорошо, мой мальчик. Сейчас ты поешь. Только веди себя прилично.

Наполнив миску Шэдоу, Кейд вернулся к столу с кувшином апельсинового сока и теплыми булочками, которые подогрел в духовке.

— Может, ты и не слишком привык бывать на кухне, но на меня произвел впечатление, — сказала Эшли, поднося ко рту яичницу. — Где ты научился так готовить?

— Это рецепт Моники. Она рассказала мне его сегодня утром, когда я звонил Джи Джи, чтобы узнать, не нашли ли ребята чего-нибудь любопытного, занимаясь отпечатками пальцев в твоей квартире.

— И что же? — спросила Эшли, наливая в стакан сок.

Кейд покачал головой.

— Только твои отпечатки.

— Уж не думаешь ли ты, что это я занимаюсь этим…

— Конечно, нет. — Он подал ей булочку. — Вот попробуй, — сказал Кейд с улыбкой.

Она взяла булочку и спросила, не знает ли он мастера, который мог бы поменять замок в двери гримерной.

— Я уже об этом позаботился.

Вернулся Шэдоу и ткнулся носом в руку Кейда.

— Прости мою собаку. Она не очень-то умеет вести себя. Я ей многое позволяю.

— Откуда она у тебя? Такая милая!

— Ее отчислили из академии полиции. Никто не хотел брать собаку, которая боится собственной тени. А я ее взял.

— И она полюбила тебя.

— Чувство обоюдное.

— А у меня никогда не было собаки. Родители всегда считали, что с ними слишком много хлопот. Бывший муж был такого же мнения. Он просто сказал: «Нет».

— И ты послушалась? — улыбнулся Кейд.

— Я слушалась до тех пор, пока не поняла одну простую истину: люди всегда советуют другому то, что выгодно им.

— Где твой бывший муж? — спросил Кейд. Интересно, почему Эшли никогда не говорила о нем?

— Не знаю. — Она пожала плечами и качнула головой. — Как только я развелась с ним, он тут же исчез и оставил меня на съедение кредиторам.

— Когда мне было два года, мой отец абсолютно так же поступил с матерью, — признался Кейд. — Становится понятным, что я думаю о мужчинах, которые поступают как мальчишки, сталкиваясь с жизненными трудностями. Я вижу этих мужчин каждый день на улицах, где провожу слишком много времени.

— Но ты и в клубе проводишь много времени, — возразила Эшли.

— Это потому, что меня наказали.

— За что?

— Скажем так: в свое время я был не слишком разумен и позволил личной жизни вторгнуться в работу. — Он доел яичницу и отодвинул тарелку.

— А сейчас? — спросила Эшли.

— Ну…

— Ты всегда приводишь домой женщин, оказавшихся жертвами преступников, вторгшихся в их дома?

— Нет Ты — первая, — ответил Кейд. Эшли тоже отодвинула тарелку, положила локти на стол и посмотрела на Кейда.

— А почему меня привел, Кейд? — спросила она прямо.

Он мог уклониться от ответа.

Мог ответить.

Как бы там ни было, он оказался в затруднительном положении.

Кейд решил попытаться ответить честно. Ей, а также себе.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — спросил он.

— Ты говоришь о вожделении… Кейд покачал головой.

— Нет, я говорю о любви. Если бы я имел в виду вожделение, мне не нужно было бы приводить тебя сюда. Я мог бы овладеть тобою прямо у тебя дома.

— Эта уверенность исходит из того, что ты полицейский? — с вызовом спросила Эшли.

— Нет, я хочу сказать, что ты была уязвима. Я мог бы повернуть дело так, что тебе захотелось бы оказаться в моих объятиях.

— Тебе не нужно было бы прилагать усилия, убеждать меня… — сказала Эшли — совершенно искренне.

— А сейчас? — спросил Кейд, наклонившись к ней.

— Я отдохнула, приняла душ, сыта. Сейчас я гораздо сильнее, — улыбнулась она.

— Я — идиот.

— Нет. Ты хороший человек.

— Слышал, что хороших больше нет. Все закончились.

— Нет, немного еще осталось.

Заигрывания зашли в тупик. Они снова были просто друзьями. Какой же я идиот! — подумал Кейд. Но когда он найдет того, кто угрожал Эшли, этому человеку несдобровать!

— Давай вернемся к тебе домой, и я продолжу расследование.

— Хорошо. Но вначале я вымою посуду, потому что ты готовил завтрак, — предложила Эшли, убирая со стола грязные тарелки.

— Возражать не буду, поскольку мне нужно прогуляться с Шэдоу и поиграть с ним перед уходом. Тогда он сможет спокойно уснуть на диване или будет наблюдать за птицами и белками до моего возвращения… Пойдем, приятель, — сказал Кейд, поднимая с пола мягкую «летающую тарелку» и приглашая собаку во двор.

Эшли мыла посуду и в окно наблюдала за их игрой.

Кейд был очень грациозен, когда бегал, прыгал, падал и играл с Шэдоу. Он и собака любили друг друга, это сразу бросалось в глаза.

Вдруг она представила, что живет вместе с ними в одном доме, в их общем доме…

Фантазия.

Реальность же такова: Кейд Хокинз привел ее к себе домой. Но из этого абсолютно ничего не следует, ибо все знают, что он — полицейский, с сочувствием относящийся к женщинам, оказавшимся в беде.

И тем не менее Эшли продолжала смотреть в окно на играющего с собакой Кейда.

Он стоял, ожидая, когда Шэдоу принесет ему «летающую тарелку», снова подбрасывал ее вверх и улыбался, видя, как Шэдоу высоко подпрыгивает и ловит игрушку Эшли нравилось наблюдать, как Кейд убирает со лба непослушную прядь волос, которая постоянно падает ему на лицо.

Эшли старалась запечатлеть в памяти все эти мгновения и собрать их в некий «альбом», который она при желании смогла бы перелистать в любую минуту.

Но она знала, что не выдержит расставания с Кейдом.

Только глупая женщина отдала бы сердце полицейскому.

Опасная работа — серьезное испытание для брака.

Его жизни постоянно что-то угрожает.

Кейд может погибнуть. Сможет ли Эшли это пережить?

Теперь Эшли ездила на работу и возвращалась домой в сопровождении Кейда. И ей нравилось, что он был рядом. Но она ни разу не пригласила его в дом. Кейд не мог понять почему. Уже несколько вечеров подряд он повторял одно и то же:

— Ну, хватит, Эшли… впусти меня.

— Нет, — говорила она твердо, не дрогнув.

— Пожалуйста, дорогая, — выпрашивал он. Но все безуспешно.

— Мой дом — моя крепость. Он закрыт для всех, кроме меня. — Эшли не сказала Кейду, что подобрать ключ к ее сердцу было тоже нелегко.

— Ты — крепкий орешек, Эшли Фрост.

— Но ведь ты сам говорил, что женщине не помешает осторожность. — Она ответила ему его же собственными словами.

— Надеюсь, ты меня не боишься…

— Нет.

Субботний же вечер вышел непохожим на другие.

Около клуба не было пикетчиков. Несмотря на то что Гарри Вульф продолжал посещать это заведение, он уже несколько дней не упоминал клуб в своих заметках. Угрозы прекратились.

Время, данное Кейду на выполнение задания, было на исходе, а он до сих пор не знал, что ответит капитану.

Кейд ждал выступления Эшли. Он заметил, что Кэти была в хорошем настроении. Синяк на ее щеке исчез. Никаких размолвок с Томми Гарднером у нее не было.

Эшли, вышедшая на сцену после Кэти, как всегда, приковала к себе всеобщее внимание. Кейд, как, впрочем, и вся остальная публика, с восторгом следил за ее выступлением.

Он вез Эшли домой, все время думая о том, как ей сказать, что очень скоро он не сможет больше быть ее телохранителем, что переходит на работу в другой отдел.

Припарковав машину, Кейд вынул из багажника букет алых роз и преподнес его Эшли.

Она вскрикнула от восторга. Кейд стоял, улыбаясь, чувствуя некоторое стеснение, пока Эшли нюхала цветы.

И вдруг она заплакала. Крупные слезы покатились по щекам.

— В чем дело? — взволнованно спросил Кейд.

— Мне еще никто никогда не дарил роз.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил он, смахивая забинтованным пальцем слезу с ее щеки.

— Нет. Сегодня я хочу, чтобы ты был со мной.