Галина Лифшиц - И в сотый раз я поднимусь

Внезапно Саша вспомнила, как она плакала, получив ту подлую открытку. Плакала и говорила, что желает ему, чтоб и он когда-нибудь испытал такое же горе, как сейчас она. Но у него-то – гораздо большее! Гораздо!

И еще – через столько лет, через почти четверть века, батюшки мои, вспомнила она, как говорила тете, что, даже если ему и будет плохо, она об этом не узнает.

– Узнаешь, – уверила тогда тетя.

Узнала.

Жутко стало Саше. Значит – точно. Любое зло, выходит, возвращается. И мстить не надо. Месть – не человеческих рук дело. «Мне отмщение, и Азъ воздамъ» – «Мне мстить, и Я воздам», – так ведь Господь сказал.

Но страшно было – оттого, что так открыто преподнесен урок жизни. И – почему через Айрис? Она случайный вестник или что-то еще, связанное с ней, готовит судьба?

И еще.

Странное ощущение испытывала Саша. Ужасалась, даже жалела Витьку, ведь он так мечтал о детях, по-настоящему тянулся к ним, они думали много ребятишек завести. Жесть!

Но при этом, зная Немчинкина, она почему-то испытывала потребность убедиться, что все это правда, что не обманула тогда его жена простодушную американку.

На следующий день после знаменательной беседы на лужайке Саша летела в Москву.

Едва переступив порог родного дома, она бросилась отыскивать старую записную книжку. Ей нужен был номер телефона той стародавней тетиной приятельницы, репетиторши, в прихожей которой подглядел Немчинкин ее, Сашин, телефон. Много лет, с того года, как умерла тетя, не звонила Саша по этому номеру. И надо же, по какому поводу пришлось! Ведь репетиторша была не только тетиной подругой, дружила она и с Витькиной мамой. Саша должна была узнать настоящую правду.

К телефону подошла Лариска, тут же узнала Сашу, обрадовалась, позвала в гости, несколько раз восхищенно повторив, как рада будет мама, когда ее увидит.

Значит, с мамой все в порядке, установила Саша.

Следующим вечером она отправилась в гости к собственному прошлому.

Старенькая Ларискина мама была активна, как прежде. Лариска стала интересной дамой. Обе дружно повосхищались юным видом своей гостьи. Уселись пить чай.

Саша рассказала всю историю с Витькой от первого его звонка до открытки. Потом изложила Ирискину часть. Мать и дочь слушали, не отрываясь.

– Зная Немчинкина, не верю почему-то в эту историю с убитым врачами ребенком, – подвела итог Саша. – Можете считать это простым любопытством, можете расценивать как последнюю мою попытку разобраться в этом человеке: я пришла к вам узнать, «а был ли мальчик».

– Скажу тебе, что знаю, дорогая. Детей у Виктора не было. Мина Львовна, мама его, все сокрушалась, что у жены его, еще в первом замужестве, был выкидыш, а больше не получилось… Она, жена Виктора, постарше его будет, но миниатюрная, ухоженная. Знаешь, как говорят: маленькая собачка до самой смерти щенок. И семья у нее хорошая. Мать – народной артисткой была.

– Можно сказать – почти дочь генерала, – улыбнулась Саша. – Но тогда, получается, и Витька, и жена его врали? Зачем?

– Есть люди, которые без этого не могут. Разве ты не встречала таких? Он вообще с большой фантазией, а она… Видно, не растерялась, когда эта американка ее про сына спросила, наплела что попало. Зато мужа в плохом свете не выставила.

– Значит – хорошая пара.

– Наверное – да. Он попивает, правда. А насчет наказания… Пусть живет, как есть, ненаказанный, как думаешь?

– Ох, да конечно, пусть.

Узелок развязался окончательно. Навсегда.

Айрис тоже вскоре насовсем исчезла из их жизни. Вернее, была изгнана. Несколько лет хорошо дружили, ездили друг к другу в гости, пока не случился сюрприз. Так они потом называли интересную ситуацию, которую срежиссировала Ириска.

Эмилия надумала строить на своей земле еще один небольшой гостевой дом. Хотелось ей чего-то интересного, необычного, чтоб легкость и воздушность ощущались в замысле. Леня вызвался по-родственному помочь с проектом. Поехал к Эмичке. Саша в это время была в Москве: Элька должна была вот-вот родить.

Все прошло благополучно, на свет появился новый человек, великолепный красавец. Можно и нужно было немного успокоиться и отдохнуть.

Саша махнула к своим в Венгрию.

– У нас тут такое было! – предупредила Эмилия. – Мы Айрис изгнали навсегда.

– Вы что тут, с ума посходили? – оторопела Саша.

– Когда узнаешь, ты нас похвалишь, – пообещала сестрица.

Рассказывали оба, поочередно.

В тот день Леня с Миклошем обсуждали детали строительства. Ириска между тем взяла в рецепции ключ от Лениного номера: на минуточку, как она объяснила, чтобы сделать другу сюрприз. И показала этот сюрприз: огромный букет ирисов. Ключ она вернула через пару минут туда, откуда взяла.

Проходит какое-то время, Леня собирается подняться к себе, переодеться к ужину. Берет свой ключ. Эмилия с мужем ждут его внизу.

– Я пытаюсь дверь свою отпереть, а она не заперта. Ну, думаю, горничная, видно, убирала, а запереть забыла. Захожу, штаны на ходу расстегиваю, представь! А в кровати… в кровати лежит голая Айрис, вся в цветах. Картина маслом!

– А мы слышим вдруг сверху страшный крик, – подхватила нить повествования Эмилия. – Сплошной русский мат. Я не знала, что он у тебя такой специалист. Как ты там кричал?

– Я весь текст не помню, извините.

– А я запомнила. Ты кричал: «Ты за кого меня принимаешь, гнилая блядь!!!» Это помнишь?

– Ну что-то как-то так…

– И дальше по лестнице спускается твой разъяренный муж, а за собой тащит пинками голую Айрис! Она вопит: «Это была шутка! Это был сюрприз!» Ох, хорошо, что никто, кроме нас, не видел! Он ей орет: «Пошла вон, так тебя разтак!» Она ничего не понимает, все про шутку рыдает и про одежду. Чтоб он ей одежду вернул. А твой ей орет, правда, по-английски уже: «Я тебя, сука, не раздевал! Я к тебе в номер не залезал! Сейчас полицию вызову! Иди так, в чем есть!»

У нас с Миклошем полный паралич. И вдруг Ириска опомнилась и завопила: «Это он меня заставил, он сам так хотел, я зашла, а он стал меня раздевать! Это я на него в полицию!» Ну, тут к нам вернулся дар речи: «Как же это он успел тебя раздеть, если в номер поднялся меньше минуты назад, а мы его тут поджидаем? И ключ ты зачем брала?» Эта идиотка понимает, что ничего не поделаешь. Так и пошла к себе в чем мать родила. Леня потом горничной велел все ее цветы и тряпки из его комнаты вынести. Я пошла к ней. Она уже оделась, как ни в чем не бывало. Спрашиваю: «И зачем ты это сделала?» Она: «Почему нет? Он мужчина, я женщина. Он сейчас один, я тут одна. Можно же сделать энергообмен!» Я ей говорю: «Но ты же с его женой дружишь!» Отвечает: «А что, я что-то у нее украла бы?» Вот после этого я велела ей немедленно собираться и уезжать из моего отеля, если она не хочет, чтоб этим делом полиция занялась.

– Ничего себе, – поразилась Саша, – у вас тут и страсти-мордасти кипели.

– Муж у тебя – герой. Я бы растерялась. А он – раз-раз, за шкирку и – пошла вон! Американки – они такие. Они привыкли свое получать, чего захотят. Все шутками, сюрпрайзами… У меня тут за эти годы бывали случаи еще те!

– Может, не надо было выгонять? – усомнилась Саша. – Может, она просто так шутила? У них в кино часто показывают, как человек заходит к себе домой в темноте, а вдруг включается свет и куча народу ему орет: «Сюрпрайз!»

– Эх, жаль, тебя не было! Я бы посмотрел, что бы ты сказала! – обиделся муж.

Только долго обижаться Саша ему не позволила.

Они были вместе уже больше пяти лет и ни разу не поссорились. Каждое утро, просыпаясь, улыбались друг другу. Каждый прожитый вместе день был праздником.

Это совсем не означало, что наступило полное благоденствие и процветание. Вокруг происходило много страшного, обидного, мучительного. Но они были рядом. И это главное.

Первый год замужества дался Саше нелегко. Поначалу они договорились, что жить будут вместе в Москве. У Саши была работа, дети, привычный уклад жизни, который, казалось, невозможно поменять. Ей не было тогда и сорока, но столько всего у нее уже произошло… Верно говорят: на войне год идет за три. Она попросту боялась, что не выдержит новых перемен. Леня легко согласился основное время проводить с ней в Москве. Однако приходилось постоянно разлучаться.