— Это неожиданно, — сказала виконтесса, глядя на закрывшуюся дверь. — Мы ведь вычеркнули его из списка.
— Он не относится к числу значительных, — с чувством произнесла Эванджелина. — Я думаю, что ему просто доставляет удовольствие изводить и провоцировать людей, и я одна из его последних целей. А все из-за этого несчастного столкновения карет. Он определенно не сделает ничего, о чем я его попрошу.
Виконтесса поджала губы.
— Прискорбно, потому что на него очень приятно смотреть. — Она пригладила перед своей юбки. — С другой стороны, это еще одно свидетельство того, что он не подходит. Как ты знаешь, красивый мужчина не лучший выбор. Если джентльмен привык к комплиментам со стороны прекрасного пола, он будет искать их в любом будуаре. Тебе ведь не нужен самовлюбленный гордец?
Эванджелине было трудно представить себе Роли прихорашивающимся перед зеркалом. У него множество других минусов, но только не этот.
— Я хочу мужчину, который отдаст имение и доход на мое попечение, а затем станет делать все, что я ему скажу. Коннолл Аддисон никому не позволит собой управлять.
— Именно. А теперь продолжим, моя дорогая. Леандра Хэллоуэй и леди Мэри пригласили нас отправиться за покупками, и я хотела бы видеть тебя в каком-то более смелом наряде. — Виконтесса улыбнулась. — В конце концов, не мы должны восхищаться мужчинами, а они нами.
Льюис Бланчард, лорд Айви, встал, когда Коннолл вошел в утреннюю комнату Аддисон-Хауса.
— Вот ты и явился, повеса, — сказал он низким, рокочущим голосом. — Я начал было думать, что ты опять уехал из Лондона.
Мысленно поморщившись, Коннолл снял правую перчатку для верховой езды и пожал графу руку.
— Приношу извинения, Айви, — проговорил он. — Я думал, что мы встречались, чтобы позавтракать.
— Так оно и есть. Я хотел посмотреть те картины, о которых ты мне рассказывал. И у меня есть новость.
Коннолл догадывался, что это за новость, но притворился заинтригованным. — Да?
— Прежде всего, картины. Пусть это будет своего рода прелюдией.
— Они наверху в зале и в библиотеке.
Коннолл стал подниматься по лестнице, за ним по пятам следовал Айви. На верхней площадке он посторонился, давая возможность другу пройти вперед. Высокий, солидный, обладающий отличными манерами и удивительно утонченным вкусом, Льюис Бланчард имел, кажется, единственный недостаток: он оценивал людей по внешнему виду и никогда не менял своего мнения о них.
— Говорю тебе, они великолепны. Должно быть, они обошлись тебе в кругленькую сумму.
Коннолл покачал головой:
— И даже более того. Пришлось основательно раскошелиться, чтобы вывезти их из Франции, пока Бонапарт не забрал их и не обменял на пушечные ядра.
— Или пока Веллингтон не сжег их и не стер Париж с лица земли. Смелый ход, Конн, отважный поступок. Ты спас настоящие шедевры.
— Моя забота сейчас заключается в том, что я должен открыть собственную галерею или что-либо подобное. У меня есть комната для некоторых из них в Роли-Парке, но это смешно. Они не могут оставаться в холле. Уинтерс едва не сломал себе шею, разглядывая утром Рембрандта.
— Ты можешь одолжить их Британскому музею. Анонимно, разумеется, поскольку ходить на то, что имеет отношение к Франции, сейчас немодно.
Одолжить музею? Вообще-то у Коннолла была такая мысль, но, услышав от Айви, что тот поддерживает идею, он задумался об этом всерьез.
— Пожалуй, можно это сделать. — Коннолл откашлялся, не особенно горя желанием услышать заготовленный Льюисом сюрприз, но, зная, что тот ждет, чтобы он проявил любопытство. — Не довольно ли с нас прелюдий? Дело в том, что я изрядно проголодался, и если ты собираешься, что-то обнародовать, то пусть мое разочарование произойдет на полный желудок.
— Очень хорошо, — Айви вздохнул. — После того как ты уехал из Лондона, я кое-кого встретил. Одну леди. В течение последних нескольких недель мы виделись с ней довольно часто. Я храню ее имя в секрете, потому что хотя ее муж умер около года назад, ты понимаешь, что столь поспешное ухаживание может нанести урон ее репутации.
— Да, знаю. И что же? — подсказал Коннолл.
— Ну, несколько дней назад я попросил ее выйти за меня замуж. Она согласилась.
Коннолл заставил себя улыбнуться.
— Хорошо сработано, Айви. Поздравляю. — Он вскинул бровь. — В будущем ты назовешь мне ее имя, я надеюсь? Раньше или позже я должен буду это узнать.
Граф засмеялся:
— Полагаю, теперь это уже не страшно. Ее зовут леди Дейзи Эпплгейт.
— И она скоро станет леди Айви. — Коннолл протянул руку. — Я знаком с ней — она очаровательна. И вы подходите друг другу. Я думаю, это хорошая партия, Льюис.
— Спасибо. Она сделала меня счастливым.
— Я это вижу.
— Да, а теперь мы должны найти девчонку для тебя. Фыркнув, Коннолл направился вниз по лестнице.
— Говорят, счастливо женившийся человек — самая плохая сваха. Так что оставь меня в покое.
— Ладно, но только на время.
Несмотря на протест, в голове Коннолла возник образ девушки, и это был отнюдь не образ Дейзи Эпплгейт, слава Богу. Девушки с карими глазами и очень высоким мнением о себе. Образ леди, с которой он намеревался танцевать сегодня вечером в «Олмаке» независимо от того, хочет она его видеть или нет.
Поток теплого воздуха ударил в лицо Конноллу, едва он вошел в главный зал для приемов в «Олмаке». Вообще-то он скорее готов был поесть муравьев, чем провести вечер в одном из самых пресных мест Мейфэра, но он обещал, даже почти угрожал, что придет.
Обойдя стайку дебютанток, Коннолл увидел Эванджелину, стоявшую рядом с матерью и высоким мужчиной, который, по всей видимости, был ее отцом. У Коннолла участился пульс. Что бы там ни случилось во время пресловутого столкновения карет, Джилли Манроу завладела его вниманием и никак не желала его отпустить.
— Ради Бога, Джон, — проговорила раздраженным тоном леди Манроу, — когда ты здесь торчишь, ни один джентльмен не подойдет к Джилли. Пожалуйста, встань где-нибудь еще и постарайся выглядеть интересным.
— Иду, Элоиза. Не принести ли тебе лимонада? — мягко спросил виконт.
— Нет, будь разумным. Если ты принесешь нам лимонад, то у джентльменов отпадет повод подойти к нам.
Гм… Тирады матери прояснили кое-что о ее дочери. Ускорив шаг, Коннолл подошел к семейству Манроу еще до того, как виконт успел стушеваться.
— Добрый вечер! — размеренно сказал он, глядя на патриарха семьи вопреки острому желанию заглянуть в пронзительные карие глаза.
— Милорд, — отозвалась виконтесса, в то время как Эванджелина сохраняла молчание. — Вы верны своему слову, как я вижу.
— Стараюсь. — Он сделал паузу, но, видя, что за этим не последовало никаких представлений, протянул руку. — Коннолл Аддисон, — произнес он. — А вы, должно быть, лорд Манроу.
Виконт пожал ему руку.
— В самом деле, — тепло проговорил он. — Я собирался… пройтись.
— Здесь душновато, — согласился Коннолл, кивая. — Что касается меня, то я, после того как зарезервирую место в танцевальной карточке вашей дочери, могу присоединиться к вам.
Обратив свой взор на Эванджелину, Коннолл увидел на ее лице смесь раздражения и удивления.
— Я уже говорила вам, что не, буду с вами танцевать, милорд.
Он улыбнулся, на мгновение, пожелав, чтобы ее родителей здесь не было.
— Измените свое мнение, Эванджелина.
— Не вижу причин его менять.
— Очень хорошо. В таком случае я составлю вам компанию на целый вечер. — Он холодно посмотрел на нее. — Это не помешает любому другому подходящему претенденту подойти к вам, я надеюсь.
— Знаете, помешает. Почему бы вам просто не уйти?
— Джилли! Ты не должна разговаривать с джентльменом таким тоном.
— Да он просто издевается, мама! Что я должна делать? Я не могу вызвать его на дуэль.
— Вы должны всего лишь подарить мне танец, и я покину вас на весь остаток вечера.
Эванджелина какое-то время сверлила его взглядом.
— Отлично! — Она вынула из ридикюля танцевальную карту и протянула ее Конноллу. Несколько позиций были уже заняты. Лорд Редмонд резервировал всего лишь один вальс, чертов старый дурак. Вальсы должны быть оставлены для тех, кто способен получить от них удовольствие. Сохраняя несколько удивленное выражение лица, Коннолл выбрал контрданс ближе к окончанию вечера и вернул карточку.