– Мишань, – Дина старалась сохранять спокойствие, – у учителей в руках должны быть таблички. Поищи первый «А».

– Ладно, – Мишка забыл про тошноту, – а где они?

– Я же говорю: в руках.

– Да нет, не таблички, – учителя.

– Ох, горе мое! С ребятами должны стоять, со своими классами.

– Мам!

– Да.

– Я, кроме поп, больше ничего не вижу.

Дине захотелось одновременно и расплакаться, и рассмеяться. Придумала же, просить ребенка что-то рассмотреть в толпе народа, когда он стоит, зажатый со всех сторон взрослыми.

– Товарищи! Ну, пожалуйста, подскажите, где первый «А»! – Динин крик отчаяния прозвучал очень убедительно. Его тут же подхватила рослая дама:

– А нам первый «Б», первый «Б»!

Тут же с разных сторон им начали показывать, что-то говорить, предлагать передать детей и советовать пройти чуть правее, двигаться влево и следовать прямо, не отклоняясь от курса.

– Я сойду с ума, – сдалась Дина.

– Мне кажется, я уже сошла, – откликнулась мама девочки «бэшки». – Столько хлопот с этими сборами, а нервов еще больше. Представляете, у нас машина не завелась. Вот вроде бы все сделала, все собрала, все подготовила. Оказывается, надо было вчера отправить мужа аккумулятор проверить.

– А я в халате из дома вышла, – призналась Дина.

– Вот знаете, что я вам скажу? – сочувственно произнесла дама. – Совершенно неудивительно в нашей с вами ситуации.

В эту минуту директор призвал всех равняться на знамя.

– Звучит гимн школы.

Еле уловимое движение толпы в сторону знаменосца и флага, и в небольшом временном просвете Дина разглядела в десяти метрах перед собой, на другой стороне двора, разноцветный ряд красок (наверное, букетов), что смотрелся ниже других.

– Наверное, там первые классы, – успела сказать она соседке до того, как вновь раздалась громкая музыка.

Исполнялся школьный гимн. Учителя, ученики, родители стояли смирно, приложив правую ладонь к сердцу. Кто-то пел, кто-то просто открывал рот, кто-то даже крутил головой и о чем-то шептался с соседом. А две сумасшедшие мамочки проталкивали своих детей между поющими людьми:

– Простите, мы первоклашки. Извините, мы первоклашки. Да-да, спасибо за поздравления.

Гимн закончился.

– Первый «Б»! – завопила Динина товарка по несчастью, указывая пальцем в какое-то белое пятно.

«Табличка», – с облегчением поняла Дина и попросила:

– А первый «А» мне найдите.

– Так вот же, – удивилась женщина. – Они рядышком. – Она ткнула пальцем в белое пятно чуть правее.

– Спасибо. – Наверное, не стоит признаваться, что кроме платья она ухитрилась оставить дома глаза.

Через минуту Мишка был поставлен в шеренгу испуганных детей. Дина заняла свое место за ним – в шеренге не менее испуганных родителей. Все мамы продолжали суетиться. Одна поправляла на голове дочери банты, в два раза превосходящие размером эту голову, другая приглаживала непослушные вихры мальчугана, третья спрашивала озабоченно:

– Писать не хочешь? А пить? Тебе не жарко? Ты не замерзла? Тебе не тяжело? А туфли не жмут?

Нервозность родителей передавалась детям. Они походили на выпавших из гнезда птенцов. Беспокойно крутили головами, переминались с ноги на ногу, отчаянно старались не выронить оттягивающие руки букеты. Некоторые – те немногие, кто хотел пойти в школу и очень ждал этого дня, – радостно улыбались, но также не могли стоять спокойно. Им не терпелось переступить, наконец, порог школы и начать читать, писать, обретать знания и превращаться в самых что ни на есть настоящих учеников. Родители этих детей тоже нервничали, но по-другому. Они не сомневались в успехе предприятия, и все происходящее им просто казалось очень трогательным и приятным, а беспокоиться было не о чем. А о чем? Ребенок хочет учиться. Учитель производит впечатление хорошей, уютной тетеньки. Дина, прищурившись, присмотрелась повнимательнее к учительнице.

«Зоя Антоновна», – вспомнила она имя и отчество, которые называла эта женщина во время вступительных собеседований. Тогда, на экзаменах, она Дине понравилась. В отличие от других членов комиссии Зоя Антоновна постоянно улыбалась и подбадривала учеников. Даже неправильный ответ не заставлял ее хмуриться или как-то по-другому выражать негативные эмоции. Мишка описывал картинку: опушка зимнего леса, в центре сидит белый заяц, вокруг него стоят дети.

– Был зимний день, – сказал он и замолчал минуты на две.

– Что-нибудь еще? – спросила строгая дама – завуч начальной школы – и постучала карандашом по парте.

– Дети отправились гулять в лес, – с каким-то сомнением произнес Мишка, а Зоя Антоновна довольно закивала. «Наверное, оценила слово «отправились», – подумала Дина и с тревогой посмотрела на сына. Он снова молчал. «Ну Мишка, Мишка же».

– И кого они там встретили? – доброжелательно спросила Зоя Антоновна.

– Зайца. Разве не видно? – Мишка говорил так, будто перед ним сидело скопище идиотов. Дина покраснела.

– Видно, – ничуть не смутившись, откликнулась учительница, – мы просто хотели, чтобы ты сказал.

– А-а-а, – протянул Мишка, так и не поняв, зачем они это хотели, и снова замолчал.

– Расскажешь что-то еще?

– Что?

– Что угодно. Придумай что-нибудь.

– Дети очень обрадовались, когда увидели зайца.

– Прекрасно!

– Они начали с ним играть, гладили его шерстку и трепали за ушки. – В голосе Мишки не было твердости. Дина поняла: он не верит тому, что говорит.

– Молодец! – похвалила Зоя Антоновна.

Дина уже успела расслабиться. До этого Мишка без ошибок прочитал довольно сложный текст, справился с примерами на сложение и вычитание и правильно решил логическую задачу. Вот теперь и рассказ комиссию, похоже, устроил. Но в эту секунду строгая завуч снова постучала карандашом и спросила:

– А потом, наверное, зайчик ускакал?

Мишка, подумав всего секунду, сказал решительно:

– Нет, они забрали его домой и сшили из него шапку.

Члены комиссии застыли в недоумении. Дина была готова провалиться сквозь землю. И только Зоя Антоновна засмеялась.

– Какое нестандартное мышление, – сказала она. – Я его возьму.

По дороге домой Дина выговаривала сыну:

– Ну ты даешь! Мышление у него, видите ли, нестандартное!

– Да стандартное у меня мышление, мам. Это у них оно какое-то особенное.

– Это почему же?

– А потому, что картинки какие-то дурацкие подсовывают.

– Да почему же дурацкие? Дети, зайчик, что плохого?

– А что хорошего, если дети в лесу одни гуляют, без взрослых?

Дина не сразу нашлась с ответом.

– Наверное, взрослые за деревьями спрятались.

– Ага, с ружьями сидят.

– Мишань, откуда такая жестокость? Ружья, шапки. – Дина знала, что Мишка любил животных, и это его выступление ее не испугало, а удивило.

– Мам, ну а что они прицепились? Что дальше, что дальше? Ясно же: дети наткнулись на зайца, тот испугался и убежал. Будет он с ними играть, подпускать к себе. Это же заяц! Прыг-скок, только его и видели. А им нравится этот бред. Ну и про шапку тоже бред, а не понравился почему-то.

– Ясно. Горе ты мое!

– Не, мам, я – счастье. Знаешь, если в школе все такие странные, то я туда не пойду, пожалуй.

– Придется, Мишань.

– Да? А я не хочу.

– Все ходят.

– Но я же не хочу.

Дина подозревала, что ее сын далеко не единственный ребенок, кого перспектива грядущего обучения удручала. И сейчас на линейке таких напуганных, расстроенных, с кислыми лицами детей оказалось гораздо больше, чем веселых. Но веселые все-таки были, и Дина поймала себя на зависти к тем родителям, которым не о чем беспокоиться. Они воспринимают все происходящее как общий семейный праздник, за которым не стоит ничего кроме счастливых лет школьной жизни.

Наконец пришло время первого звонка. Самый высокий и сильный выпускник водрузил на плечи самую легкую первоклашку, и девочка затрясла колокольчиком, объявляя о начале учебного года.

– Для входа в школу приглашаются первые классы, – объявила строгая завуч, которая сегодня совершенно такой не была. Ее лицо казалось Дине размытым, но она слышала голос, в котором ясно звучали радость и торжественность.

– В школу заходит первый класс «А». Классный руководитель – отличник народного образования – Петрова Зоя Антоновна. В честь праздника ребятам приготовлены сладкие сюрпризы и игрушки. Заходите, дети. Доброго вам пути!