Симона Элькелес - Идеальная химия

— Это угон, знаешь ли. Молчание. — И похищение, — добавляю я.

Мы останавливаемся на светофоре. Я оглядываюсь на машины вокруг, рада, что верх поднят, и никто нас не видит.

— Mira, ты села сюда по своей воле.

— Это моя машина. Что если кто-нибудь увидит нас? — Мой ответ ужасно разозлил его, потому, что колеса визжат на асфальте, когда мы трогаемся на зеленый свет. Он намеренно убивает мою машину.

— Прекрати это! — приказываю я. — Отвези меня обратно в библиотеку.

Но он не отвозит. Он не разговаривает, пока направляет мою машину через неизвестные городки и безжизненные улицы, также как делают люди в фильмах, когда они едут на встречу с опасными наркодиллерами.

Замечательно. Я еду на свою первую нарко сделку. Если меня арестуют, придут ли мои родители, чтобы вытащить меня из тюрьмы? Интересно, как мама собирается объяснить это своим друзьям. Может тогда они отправят меня в какой-нибудь военный лагерь для правонарушителей. Поспорю, им бы понравилось, отправить Шелли в какую-нибудь клинику, а меня в военный лагерь.

Моя жизнь станет еще ужасней.

Я не буду участником чего-то незаконного. Я творец своей судьбы, не Алекс. Я берусь за ручку двери.

— Выпусти меня здесь, или, я клянусь, я выпрыгну из машины.

— Ты пристегнута ремнем безопасности, — говорит он, закатывая глаза. — Расслабься, мы будем там через две минуты.

Он переключается на меньшую скоростную передачу, сбавляет скорость, и мы въезжаем на старый, пустынный аэродром. — Окей, мы здесь, — говорит он и ставит машину на ручной тормоз.

— Окей, и где это здесь? Не хочу тебя расстраивать, но последний населенный пункт остался примерно три мили позади. Я не выйду из машины, Алекс. Ты можешь проворачивать свои грязные сделки самостоятельно.

— Если у меня и были раньше сомнения о том, настоящая ли ты блондинка. Ты только что их все развеяла, — говорит он.

— Как будто я взял бы тебя на нарко сделку. Выходи из машины.

— Дай мне хотя бы одну причину, почему я должна это сделать?

— Потому, что если ты этого не сделаешь, я сам тебя вытащу. Поверь мне, mujer.

Он кладет мои ключи в свой задний карман и выходит из машины. Мне ничего не остается, как следовать за ним.

— Слушай, если ты хотел обсудить наше средство для согрева рук, мы могли сделать это по телефону.

Он встречает меня позади моей машины. Мы стоим нос к носу непонятно где.

Есть кое-что, что беспокоит меня сегодня весь день. Раз уж мы оба тут, я могу спросить.

— Мы целовались прошлой ночью?

— Да.

— Ну, это не было запоминающимся, потому, что у меня не осталось ни единого намека на это в памяти.

Он смеется.

— Я пошутил. Мы не целовались. Он наклоняется ближе. — Когда мы поцелуемся, ты запомнишь это. Навсегда.

Ох, хотелось бы мне, чтобы его слова не заставляли мои колени подгибаться. Я знаю, мне нужно бояться, я в пустынном месте, наедине с членом банды разговариваю о поцелуях. Но я не боюсь. Глубоко в душе я знаю, что он намеренно не причинит мне вреда и не будет ни к чему принуждать.

— Почему ты похитил меня?

Он берет меня за руку и подводит к месту водителя. — Залазь.

— Зачем?

— Я научу тебя правильно водить эту машину до того, как двигатель сдохнет от злоупотребления.

— Я думала, ты злился на меня. Почему ты мне помогаешь?

— Потому, что я так хочу.

Ох. Я совсем этого не ожидала. Мое сердце начинает теплеть, потому, что уже долгое время никто не старался заботиться обо мне, особенно, чтобы просто помочь. Хотя…

— Это не потому, что ты ожидаешь, что я буду потом тебе чем-то обязана?

Он качает головой.

— Правда?

— Правда.

— И ты не сердишься на меня из-за того, что я сказала или сделала?

— Я в бешенстве, Бриттани. Из-за тебя. Из-за своего брата. Из-за многих вещей.

— Зачем тогда ты привез меня сюда?

— Не задавай вопросы, на которые ты не готова получить ответы, окей?

— Окей. Я сажусь на место водителя и жду, пока он занимает место пассажира.

— Ты готова? — спрашивает он, пристегнувшись.

— Угу.

Он наклоняется и вставляет ключ в зажигание. Как только я отключаю ручной тормоз и завожу машину, она немедленно глохнет.

— Ты не переключила ее на нейтралку. Если ты не вжимаешь сцепление, машина будет глохнуть стоя на скорости.

— Я знаю это, — говорю я, чувствуя себя полной дурой. — Это ты заставляешь меня нервничать.

Он передвигает ручник на нейтральную скорость для меня.

— Нажми левой ногой на сцепление, а правой на тормоз и переключись на первую, — дает инструкции он.

Я нажимаю на газ и отпускаю сцепление, машина дергается вперед.

Он выставляет руки перед собой, хватаясь за бардачок.

— Остановись.

Я останавливаю машину и ставлю ее на нейтралку.

— Тебе нужно найти сладкую точку.

Я смотрю на него.

— Сладкую точку?

— Ага. Знаешь, когда сцепление срабатывает. Он жестикулирует, используя свои руки, как имитацию педалей. — Ты слишком быстро его отпускаешь. Найди этот баланс и оставайся там… почувствуй его. Попробуй еще раз.

Я переключаю машину опять на первую скорость и отпускаю сцепление, нажимая на газ.

— Подержи его… — говорит он. — Почувствуй сладкую точку. Задержись на ней.

Я медленно отпускаю сцепление и держу ногу на педали газа, но не надавливаю на нее.

— Думаю, я поняла.

— А теперь отпусти сцепление полностью, но не прессуй газ.

Я пытаюсь, но машина дергается и глохнет.

— Ты бросила сцепление. Не отпускай его слишком быстро, — говорит он, абсолютно невозмутимо. Он не расстроен, не злится и не рвется покончить с этим. — Тебе нужно слегка поддать газу. Не вжимай его, просто дай достаточно, чтобы она начала двигаться.

Я делаю то же самое снова, на этот раз машина движется вперед без дерганья.

Мы на взлетной полосе, едем со скоростью десять километров в час.

— Нажми сцепление, — говорит он мне и кладет свою руку на мою, чтобы помочь переключиться на вторую скорость. Я пытаюсь игнорировать его нежное прикосновение и тепло его руки, такие противоположные его личности, и пытаюсь сосредоточиться на задании.

Он очень терпелив, когда объясняет, как переключаться в обратном порядке, пока мы не останавливаемся у края взлетной полосы. Его пальцы до сих пор переплетены с моими.

— Урок окончен? — спрашиваю я.

Алекс прочищает свое горло.

— Эм, да. Убирает свою руку с моей и запускает ее в волосы, заставляя черную челку спадать свободными прядками ему на лоб.

— Спасибо, — говорю я.

— Да, мм, у меня каждый раз уши кровоточили, когда я слышал рев твоего двигателя на парковке школы. Я не сделал это, чтобы быть хорошим парнем.

Я наклоняю голову слегка вправо, пытаясь заставить его посмотреть на меня. Но он не смотрит.

— Почему это так важно для тебя, чтобы все думали о тебе, как о плохом парне, а? Скажи мне.

В первый раз мы разговариваем как цивилизованные люди. Теперь мне нужно придумать что-нибудь, чтобы сломать эту ее защитную стену. Черт, мне нужно сказать ей, что-нибудь, что сделает меня уязвимым. Если она увидит меня уязвимого, а не полного придурка, я смогу надеяться на како-то прогресс с ней. И отчего-то я знаю, что она поймет, если я ей заливаю.

Я не уверен, если я делаю это для спора, для проекта по химии или просто для себя. При этом, я вообще не хочу анализировать то, что сейчас тут происходит.

— Моего отца убили у меня на глазах, когда мне было шесть, — говорю я.

Ее глаза расширяются.

— Правда?

Я киваю, мне не нравится говорить об этом, я вообще не знаю смог бы я, если бы захотел.

Ее наманикюренная рука закрывает рот.

— Я не знала. О, боже. Мне так жаль. Это должно было быть очень трудно.

— Да, — мне сразу становится лучше, просто оттого, что я говорю об этом вслух. Нервная улыбка моего отца превратилась в гримасу шока прямо перед тем, как он был застрелен.

Вау, я не могу поверить, что вспомнил выражение его лица. Почему бы его улыбка сменялась шоком? Эта деталь была абсолютно забыта до сих пор. Я все еще смущаюсь, когда я поворачиваюсь к Бриттани.