Симона Элькелес - Идеальная химия

— У меня класс через пятнадцать минут. Джои, вызови Агирре по своей рации.

Офицер Джои совсем не выглядит счастливым.

— Миссис Питерсон, это то, для чего нас собственно сюда нанимали.

— Я знаю. Но Алекс мой студент и поверь мне, когда я говорю, что он не может пропустить сегодняшний урок.

Джои пожимает плечами и передает по рации для мистера Агирре встретиться с ними в коридоре Л. Когда его секретарь спрашивает, если это чрезвычайно важно, миссис Пи берет рацию и говорит, что это ее личное ЧП и она настаивает, чтобы Агирре подошел в коридор Л незамедлительно.

Через две минуты Агирре с грозным выражением лица присоединяется к нам.

— Ну, и что тут происходит?

— Вандализм в спортзале, — говорит офицер Джои.

— Фуэнтес, ты снова?

— Я этого не делал.

— А кто делал?

Я пожимаю плечами.

— Мистер Агирре, он говорит правду, — вступается Питерсон. — Вы можете уволить меня, если я ошибаюсь.

Он качает головой, затем поворачивается к офицеру Джои.

— Отправьте в спортзал Чака, пусть попытается оттереть это. — Он указывает баллончиком с краской на меня. — Я предупреждаю тебя, Алекс. Если я выясню, что это все-таки был ты, ты будешь не только отстранен от занятий, но и арестован, понял?

Когда офицеры уходят Агирре поворачивается ко мне.

— Я не говорил тебе этого раньше, Алекс, но я говорю тебе это сейчас. Я думал, что мир был моим врагом в старшей школе. Я не слишком отличался от тебя, знаешь ли. Это заняло у меня чертовски много времени, понять, что своим врагом являюсь я. Когда я понял это, я изменил свою жизнь. Миссис Питерсон и я, мы не враги тебе.

— Я это знаю, — отвечаю я и понимаю, что я на самом деле верю в это.

— Хорошо. А теперь извините, но меня ждет очень важная встреча. Я буду у себя в офисе. — Спасибо, что поверили мне, — говорю я миссис Пи, когда он уходит.

— Ты знаешь, кто сделал это с залом?

Я смотрю ей прямо в глаза и говорю правду.

— Не имею понятия. Но я абсолютно уверен, что это не один из моих друзей.

Она вздыхает.

— Если бы ты не был в банде, у тебя не было бы этих неприятностей.

— Может быть, но у меня были бы другие.

— Мне кажется, что некоторые из вас думают, что мой класс неважен для вас, — говорит миссис Питерсон и начинает раздавать тесты со вчерашнего дня.

Когда она подходит к столу, за которым сидим мы с Алексом, я съеживаюсь на стуле. Последнее, что мне сейчас нужно, это гнев миссис Питерсон.

— Отличная работа, — говорит она и кладет мой тест лицом вниз мне на стол. Она поворачивается к Алексу. — Для того, кто мечтает стать учителем химии, вы начинаете очень небрежно, мистер Фуэнтес. В следующий раз я дважды подумаю перед тем, как заступаться за вас, если вы так и будете приходить ко мне на занятия неподготовленным.

Она кидает тест Алекса на стол своим указательным и большим пальцем, как будто тест настолько отвратителен, что она не хочет даже к нему прикасаться. — Задержитесь после урока, — добавляет она, прежде, чем следовать дальше по классу.

Я не понимаю, почему миссис Пи не высказала мне. Я поворачиваю свой тест вверх лицом и вижу большую пятерку в верхнем углу. Я провожу ладонями по глазам и всматриваюсь в тест снова. Должно быть, произошло ошибка. И в следующую секунду я понимаю, кто ответственен за мою оценку. Правда ударяет меня локтем под дых. Я смотрю на Алекса, заталкивающего свой тест в книгу.

— Зачем ты это сделал? — я жду, пока миссис Питерсон закончит разговор с Алексом после урока, и подхожу к нему.

Я стою у его шкафчика, тогда как он практически не обращает на меня внимания. Я игнорирую взгляды, что чувствую на своем затылке.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Ух.

— Ты поменял местами наши тесты.

Алекс захлопывает шкафчик.

— Слушай, это не важно.

Конечно, это важно. Он уходит, как будто заканчивая разговор на этом. Я помню, как старательно он работал над своим тестом. Но сегодня, видя в его руках большую и жирную двойку, я узнала свою собственную работу.

После школы, я тороплюсь через входные двери, чтобы успеть поймать его. Он уже на своем мотоцикле, готовится к отъезду.

Чувствуя беспокойство, я заправляю свои волосы себе за ухо.

— Запрыгивай, — приказывает он.

— Что?

— Запрыгивай. Если хочешь отблагодарить меня за спасение твоей задницы в классе миссис Пи, поехали ко мне. Я не шутил вчера. Ты показала мне свою жизнь, я покажу тебе свою, это честно, не так ли?

Я оглядываю парковку. Несколько человек смотрят на нас, уже готовые разнести сплетню, что я разговариваю с Алексом. Если я еще и уеду с ним, нас похоронят под сплетнями.

Рокот мотоцикла Алекса возвращает мое внимание к нему.

— Не бойся того, что они подумают.

Я оглядываю его, от его порванных джинс и кожаной куртки до черно-красной банданы, которую он только что завязал на своей голове, цвета его банды.

Мне нужно быть испуганной. Но я вспоминаю, как вчера он вел себя с Шелли.

К черту все.

Я перекидываю сумку с книгами назад и сажусь на его мотоцикл.

— Держись крепче, — говорит он, обхватывая моими руками себя за талию. Простое ощущение его сильных рук на моих чувствуется чрезвычайно интимным. Мне интересно, если он также чувствует это, но я отгоняю эту мысль. Алекс Фуэнтес сильный парень. Опытный. Легкое касание рук не заставит его желудок сжиматься.

Он нарочно проводит кончиками своих пальцев по моим прежде, чем взяться за руль. О. Боже. Мой. Во что это я ввязалась?

Как только мы выезжаем со школьной парковки, я обнимаю Алекса за его талию еще крепче, скорость мотоцикла пугает меня. Я чувствую легкое головокружение, как будто я катаюсь на американских горках без креплений.

Когда мы останавливаемся на красный свет, я слегка отстраняюсь.

Я чувствую его сдавленный смех, когда он снова газует на зеленый свет. Я снова хватаю его за пояс и прижимаюсь лицом к его спине.

Когда он, наконец, останавливается и ставит мотоцикл на подножку, я оглядываю свое окружение. Я никогда не была на его улице. Все дома такие… маленькие. Большинство из них одноэтажные. Кошка не сможет просочиться между ними.

Сколько бы я ни пыталась побороть ее, грусть все же застревает у меня в желудке.

Мой дом, по крайней мере, в семь, восемь или даже девять раз больше дома Алекса.

Я знала, что эта часть города бедная, но…

— Это было плохой идеей, — говорит Алекс. — Давай, я отвезу тебя обратно.

— Почему?

— Кроме всего прочего, выражение отвращения на твоем лице.

— Это не отвращение, я просто чувствую сожаление…

— Никогда не надо меня жалеть, — предупреждает он. — Я беден, но не бездомен.

— Тогда ты пригласишь меня внутрь? Ребята на той стороне уже таращатся на белую девчонку.

— Вообще-то в этом районе ты 'снежная девчонка'.

— Я ненавижу снег, — отвечаю я.

Я вижу, как его рот искривляет улыбка.

— Не из-за погоды, querida. Из-за твоей белоснежной кожи. Просто следуй за мной и не пялься на соседей, даже если они будут пялиться на тебя.

Я ощущаю его осторожность, пока он проводит меня внутрь.

— Ну, вот, — говорит он, указывая жестом вокруг.

Их гостиная, наверное, меньше любой комнаты в моем доме, выглядит мило и уютно. На диване лежат два шерстяных пледа, которыми бы мне очень хотелось укрыться одной из холодных ночей. У нас нет дома пледов. У нас есть стеганые одеяла… специально подобранные под интерьер.

Я прохожу по дому Алекса, проводя пальцами по мебели. На полке с полу-сожженными свечами стоит фотография симпатичного мужчины. Я чувствую тепло Алекса, когда он подходит ко мне сзади.

— Твой отец?

Он кивает.

— Я даже не представляю, каково это потерять своего отца. Даже если его частенько нет рядом, я знаю, что он неотъемлемая часть моей жизни. Мне всегда хочется чего-то большего от своих родителей. Может мне нужно просто быть благодарной, что они вообще у меня есть?

Алекс разглядывает фотографию своего отца.

— Со временем, ты перестаешь чувствовать боль и просто блокируешь ее. Я имею в виду, я знаю, что он умер, но я все еще в каком-то тумане. И жизнь продолжается, засасывая в свою рутину. — Он пожимает плечами. — В итоге, ты просто перестаешь об этом думать и продолжаешь жить. Другого выбора не остается.