Виктория Александер - Идеальная жена

— Не думаю, — покачал головой Саймон. — По-моему, только я видел, что ты сделала. Никто не смотрел им на ноги. — Он сурово взглянул на нее. — Ты не имела никакого права!

Сабрина удивилась:

— Я имела полное право. Вы все были готовы допустить, чтобы они избили друг друга до полусмерти. Кто-то должен был остановить их.

— Тебе остается только надеяться, что ни один из них не узнает, что это ты прекратила поединок, иначе они разделаются с тобой. Они оба, — Он многозначительно кивнул. — Ступай, позаботься о своем муже. Надо прощупать его ребра, убедиться, что у него ничего не сломано. — Он пожал плечами и хохотнул. — За свою жизнь я повидал немало драк, это была хорошая схватка. Но и твой Николас, и мой капитан еще несколько дней будут ни на что не пригодны. А теперь иди.

Мэтт застонал, и Саймон наклонился к нему.

Сабрина наморщила нос и направилась к каюте, где без сознания лежал ее муж. Она задержалась у борта и посмотрела на море. Спокойное, чуть покрытое рябью, равнодушное к бурным чувствам, кипевшим в ее душе.

Хорошо, что ей не надо беспокоиться о том, что Саймон расскажет Николасу или Мэтту о ее роли в этом маленьком сражении. Она вздохнула и отвела волосы, упав ей на лицо. Не хватало только еще одной тайны. У нее и так их было предостаточно.

«Что же будет дальше?» — думала Белинда, опершись локтем на поручень и подперев ладонью подбородок. Она с раздражением смотрела на безмятежную гладь моря. В этом путешествии досадные неприятности следовали одна за другой. Все шло не так, как она себе раньше представляла или даже надеялась.

Когда ей в голову пришла идея последовать за матерью, за этим предложением скрывалось нечто большее, чем забота о ее безопасности. Конечно, Белинду беспокоило, что добродетель ее матери находилась в руках пресловутого распутника. Но кроме этого, ее увлекала и волновала мысль о морском путешествии в такую экзотическую страну, как Египет. Она даже не подозревала в себе такой смелости и полагала, что унаследовала ее от отца. Мать была слишком благовоспитанной, чтобы искать приключений. По крайней мере до сих пор.

И еще был Эрик. Белинда ожидала, что у них будет возможность получше узнать друг друга во время поиска своих заблудших родителей. Она надеялась, что все время будет рядом с ним, испытывая в его объятиях сладостную дрожь, которую вызывали его поцелуи и нежные прикосновения. Она мечтала повторить странное мучительное возбуждение. Белинда и думать не хотела, что в ее желаниях было что-то неприличное.

Но действительность оказалась весьма далекой от ее ожиданий. Половину путешествия Эрик провел, перегнувшись через борт и освобождаясь от пищи, которую отвергал его бунтующий желудок. Остальное время он находился в своей каюте, мучаясь жестокими приступами морской болезни. Она пыталась ухаживать за ним, но он был плохим пациентом, предпочитая, чтобы его оставили в покое. А она не была заботливой сиделкой. Ей же путешествие не доставляло никаких неудобств, и ее раздражали те, кто плохо его переносил. Нет, все оказалось не так как она себе представляла.

Тетушка Эрика была настоящим синим чулком, этакой всезнайкой и менторшей. Уинни была довольно приятна в общении, отличалась острым умом, заразительно смеялась, но слишком настойчиво старалась поделиться своими знаниями со всеми, кто имел глупость обратиться к ней с вопросом. Это не всегда доставляло удовольствие собеседнику, особенно капитану судна. Уинни обладала неприятной привычкой объяснять опытному моряку, как следует управлять кораблем. Эти знания она почерпнула из книг. Не один раз Белинда слышала, как ворчали матросы. Уинни очень повезет, если они не вышвырнут ее за борт.

Белинда вздохнула и покачала головой. Хорошо еще, что корабль плывет с большой скоростью. Если повезет, они прибудут в Александрию раньше родителей. Что будет дальше? Она пожала плечами: поживем — увидим. Во время путешествия она сделала одно потрясающее открытие — ее любимая, праведная, серьезная мама совсем не такая, какой казалась. А может быть, никогда и не была такой.

Солнечные блики играли на лазурных волнах с грацией и очарованием кордебалета. Но мужчина был не в том настроении, чтобы любоваться этой картиной. Он стоял У поручней, устремившись всем телом вперед, как будто усилием воли мог ускорить бег корабля. Необходимо попасть в Египет раньше Сабрины и Уайлдвуда. Иначе ему будет труднее осуществить свой план.

Компаньоны по крайней мере избавили его от своего присутствия. Эти дураки укрылись в капитанской каюте и засели за карты. У него не было денег на такие пустые занятия, и он презирал тех, у кого они были. Но как бы он ни злился, эти двое практически оплатили все расходы на экспедицию. Богатым людям не приходит в голову сомневаться в платежеспособности других, они просто полагают, что, в конце концов, все окупится.

Он всегда умел скрывать свои денежные затруднения. Даже те, кто считал, что прекрасно его знает, никогда не подозревали, что его карманы совершенно пусты. В течение нескольких лет он держал в тайне истинное положение своего состояния, и когда однажды почти получил средства поправить свое положение, удача выскользнула из рук не по его вине.

Он не жаждал мести. Он просто хотел получить то, что ему причиталось. Если надо будет убить эту милую леди Стэнфорд или любого, кто встанет на его пути, пусть так и будет. Он не допустит, чтобы что-то помешало ему завладеть золотом Сабрины! Его золотом! Его губы медленно растянулись в довольной улыбке. День действительно был прекрасный.

Сабрина содрогнулась при виде неподвижного мужа, лежавшего на постели. Матросы принесли Николаса в каюту, раздели его и бросили окровавленную одежду на пол. Только легкое одеяло было наброшено на его обнаженное тело.

Сабрина со страхом откинула одеяло. Его дыхание было ровным. Она взглянула на покрасневшую, воспаленную покрытую ссадинами бронзовую кожу, на которой еще не проступили багрово-синие синяки. Кровавых открытых ран с выступающими из них костями не было. Она вздохнула с облегчением.

Сабрина осторожно ощупала его ребра. Каких-либо признаков серьезных повреждений она не обнаружила. Кожа под ее рукой была теплой, но не воспаленной. Она дотронулась до его живота и замерла, напомнив себе, что это всего лишь необходимый осмотр, не более.

И в то же время она не могла не восхищаться крепкими мускулами его груди. Ее руки сами собой потянулись к жестким темным волосам, покрывавшим ее. Она почувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце.

Что бы она чувствовала, если бы он прижал ее к своей груди? Если бы она слышала, как рядом с ее сердцем бьется его сердце? Что бы она ощущала, если бы ее обнаженные груди прижимались к этой крепкой груди? При этой мысли ее сердце учащенно забилось от пробуждавшегося желания его близости.

Из его губ вырвался стон, и она отдернула руку, словно обожглась о его кожу или ее опалило жаром собственного желания.

— Черт бы тебя побрал, Николас, ты добился своего. — Она намочила полотенце и приложила к его избитому лицу. — Ты заставил меня полюбить тебя.

В ее голосе звучало возмущение, но рука с нежностью смывала с его лица сгустки запекшейся крови. Рана над правым глазом исказила его красивое лицо, левая щека распухла и посинела. Сабрина поморщилась, представив, какую боль он испытывает, и ее тон смягчился.

— Знаешь, так не годится. Я не встречала в свете ни одной жены, которая любила бы своего мужа.

Сабрина вздохнула и задумалась. Ей раньше было неведомо такое чувство. Ни с Джеком, ни с кем-то другим. Она не представляла себе, что страсть обладает такой могущественной силой. Страсть заставляла ее не замечать печальной действительности: Николас не был человеком, способным ответить на ее любовь. Он пользовался словом «любовь» как дешевой приправой, чтобы придать остроту и вкус блюду, не думая о самой пище. Может быть, достаточно того, что она его любит?

Она не спускала с него глаз, удивляясь, почему Николас до сих пор не приходит в себя. Саймон говорил, что он поправится, если нет никаких серьезных повреждений. Пригладив ему волосы, она задумчиво смотрела на него. Ему досталось не больше, чем Мэтту, а он все еще без сознания. Если только…

Сабрина осторожно приподняла его голову и пощупала затылок и сразу же нашла то, чего и боялась, — огромную шишку на затылке. Этот удар он получил не в драке, а от падения, подстроенного ею.