Виктория Александер - Идеальная жена

Николас направился к ее палатке. Он обнимет ее и скажет, что прошлое осталось позади. Не будет никаких упреков. Он будет великодушен и нежен. Тверд, но добр. Он милостиво простит ее. Но простит ли его она? В чем он обвинял ее, поддавшись слепому гневу, желая причинить ей такую же боль, какую испытывал сам? У него заныло под ложечкой. Конечно, она поймет, что он обвинял ее, потому что был в шоке от своего открытия, вот и все.

Раздался громкий крик, и из палатки выскочила Уинни, вслед за которой показалась рыдающая Белинда.

— Николас! — бросилась к нему Уинни. — Ее нет, Николас. Она уехала.

— Кто уехал? — спросил тотчас же появившийся рядом с ними Мэтт. Эрик подбежал к Белинде.

Уинни в смятении хватала ртом воздух.

— Сабрина! Ее нет!

Его сердце сжалось от страха, и он схватил Уинни за плечи.

— Что ты говоришь? Ее нет? Куда она уехала?

— Не знаю. Когда мы проснулись, Белинда обнаружила вот это.

Она помахала письмом перед его носом. Мэтт выхватил его из ее рук. Он пробежал глазами текст на обороте письма и осуждающе взглянул на Николаса.

— Так и есть! Она уехала. Здесь говорится, что она должна это сделать. Что она понимает, — сурово продолжил он, — что у нее нет другого выхода. Она не объясняет почему. Она также передает свой дом во владение Белинде, в качестве приданого. — Он снова взглянул на листок. — Она посылает Белинде свою любовь и просит не беспокоиться о ней.

Мэтт скомкал письмо. Николас был потрясен. У него сжалось сердце, и он почти не мог дышать.

— А она… она пишет обо мне?

— Нет. — В этом коротком ответе прозвучало обвинение.

Страх овладел им. Он не может допустить, чтобы она уехала.

— Мы должны найти ее. Эрик, готовь лошадей. Мэдисон…

— Не спеши, Уайлдвуд, — схватил его за плечо Мэтт. — Пусть едет.

Николас изумленно посмотрел на него.

— Ты в своем уме? В этой стране женщине нельзя ездить одной.

— Я сказал, пусть она едет. — Американец крепко сжимал его плечо. В голосе появились властные нотки. — Бри сумеет постоять за себя.

Николас освободился от его рук.

— Смешно! Даже Сабрине это не по силам. Я не могу… — Неожиданно он с подозрением взглянул на Мэтта. — Если ты знаешь, куда она поехала, где ее можно найти, тебе лучше признаться в этом.

Мэтт молчал.

— Ну, — Николас ухватил его за рубашку, — помоги мне, или я убью тебя.

— Николас! — ахнула Уинни. Он не сводил глаз с Мэтта.

— Мэдисон, это не пустая угроза!

Ни один из них не отвел взгляда и не отступил ни на дюйм.

Мэтт тяжело вздохнул:

— Не знаю я, черт побери, куда она поехала! Но послушай, Уайлдвуд, она не глупа и поедет на побережье, где можно найти корабль.

Николас отпустил его и, отступив назад, усталым жестом провел по волосам. Он повернулся, собираясь идти, но Мэтт снова преградил ему дорогу.

— Думаю, она уехала несколько часов назад. Здесь ее невозможно найти. Лучше всего, если мы отправимся в Александрию. Мы можем встретить ее на пути туда или найдем в самом городе. Здесь нам нечего делать.

— Ладно, — неохотно согласился Николас. — Мне весьма неприятно признаваться в этом, но ты, вероятно, прав.

Николас, сжав кулаки, старался сохранять спокойствие, скрывать дотоле неведомые ему чувства, грозившие разорвать его грудь. Никогда еще он не испытывал такой тревоги и страха. Он не может потерять ее!

Тихо и уверенно он произнес:

— Я найду ее, Мэдисон. Даже если на это уйдет еще десять лет или вся моя жизнь, клянусь, я найду ее.

Стоя на утесе, Сабрина рассеянно смотрела вниз на бьющиеся о камни волны. Свежий ветер развевал ее волосы, временами бросая на глаза выбившийся локон. Она бессознательно отводила его рукой и глубоко дышала, наслаждаясь острым соленым запахом моря. Чистый, освежающий и живительный воздух возвращал ей душевные силы.

Прошло четыре месяца со времени ее побега из Египта, но страх, преследовавший ее всю дорогу, не проходил. Она не забывала о нем днем, и он мучил ее по ночам. А когда она, обессиленная от борьбы, засыпала, то и во сне страдала от горькой утраты. Ей снился Николас, его ласки, его нежный взгляд и бархатный тембр голоса, который она поклялась больше никогда не слышать. И в то же время боялась, что никогда не услышит его.

Убежать оказалось удивительно легко. Через несколько часов после того, как она покинула лагерь, она встретила группу английских путешественников. Они, почти не задавая вопросов, поверили ее несколько сбивчивому объяснению, почему она бродит по Египту одна и в мужской одежде, и преисполнились к ней сочувствием. Они вместе добрались до Каира, а затем до Александрии.

Ей удалось миновать корабль Мэтта с его командой и найти морское судно, готовившееся к отплытию в Англию в тот же день. Деньги, полученные от продажи драгоценностей, позволили ей оплатить дорогу и все расходы, и, наконец, она достигла своего рая, маленькой прибрежной деревушки, которую всегда считала родным домом.

Когда-то ее жители были ее товарищами по детским играм. Потом они вместе занимались контрабандой, благодаря которой на их столах появлялась еда и в карманах зазвенели деньги. И теперь они дали ей приют, убежище, безопасную гавань, спасавшую ее оттого моря страданий, в которое превратилась ее жизнь. Ее страх был слишком силен, чтобы она решилась поехать в Лондон, поселиться в собственном доме, где могла бы поговорить со своим дворецким, старым и верным другом. Но она известила Уиллза о своем возвращении и предостерегла от возможного визита Николаса.

Сабрина старалась не думать о муже. О том, что он предпринял, обнаружив, что она сбежала. О том, что он решил сделать теперь, когда получил возможность отомстить и узнал ответы на давно мучившие его вопросы. И запрещала себе надеяться.

Теперь, в минуты здравого размышления, она не сомневалась, что даже самые ревностные власти едва ли заинтересует давно забытое дело о контрабанде. Но все же опасность оставалась. И вероятное отвращение Николаса к ней, к ее поступкам пугало ее. Она не гордилась, но и не стыдилась прошлого и не могла бы жить с человеком, которого в чем-то, пусть даже невольно, разочаровала.

Но как бы она ни старалась выбросить его из головы, его образ повсюду преследовал ее. Стремясь избавиться от него, она закрывала глаза. Иногда она даже чувствовала рядом с собой его присутствие. Она почти вдыхала его запах. Слышала его голос…

— Сабрина!

Ветер донес ее имя. Сердце замерло. Она не ошиблась, не могла ошибиться. Это был его голос.

— Как ты меня нашел? — тихо спросила она, борясь с безумным желанием броситься в его объятия, умолять о прощении.

— Удалось вытянуть из Уиллза, — усмехнулся Николас. — Хотя это было непросто. Он так предан тебе.

Сабрина боялась спросить о самом важном. Она искала слова, чтобы отвлечь его. Он, конечно, явился сюда чтобы решить ее судьбу или разбить ее сердце.

— Как себя чувствует Белинда? — спросила она.

— Белинда и Эрик поженились в Италии и покинули корабль, чтобы совершить более медленное свадебное путешествие обратно в Англию. Мой бедный сын больше не может путешествовать по морю.

— Как хорошо, — тихо сказала она, глотая слезы. Она не была на свадьбе дочери, но, по крайней мере, ее дитя здорово и счастливо. — А как дела у Уинни и Мэтта?

— Когда я видел их последний раз, они отправлялись в Америку. Мэтт настаивал на свадьбе, — она услышала в его голосе усмешку, — а Уинни отказывалась под тем предлогом, что время приключений еще не закончилось.

Они замолчали. В горле у нее стоял комок.

— Зачем ты здесь?

— Я приехал за своей женой!

Его голос раздавался прямо у нее над ухом. Она все еще боялась посмотреть ему в лицо.

— Почему? — спросила она еле слышно.

— Почему? Как ты можешь спрашивать об этом? Я был вне себя от страха, что с тобой что-то случилось. Каждый день я страдал от бесплодных поисков. Я не знал, жива ты или нет. Не заплуталась ли ты в пустыне, не убили ли тебя. Представь мою радость, когда я узнал, что ты благополучно покинула Египет. Я рвался следом за тобой. Но этот проклятый американец Мэдисон находил разные предлоги, чтобы задержать меня. По пути из Александрии в Лондон мы по той или иной причине останавливались в каждом порту. Даже когда я, наконец, добрался до Англии, мне никто не хотел помочь. Твой упрямый Уиллз отказался признаться, что имеет от тебя известия.