Жасмин Майер - Идеальный мерзавец

— И все же. Что именно тебе снилось? — осторожно спрашиваю я.

Но Вера переводит тему:

— А ты только целовал меня… Или…

— Я не только целовал тебя, — сразу отрезаю я.

Клянусь, даже в темноте вижу, как она вспыхивает. Что этот Юра делал с тобой во сне, Вера, расскажи же мне, или придется пытать тебя.

— А ведь я могу даже показать, что именно с тобой делал… Если ты позволишь.

Ну, а чем не пытка?‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Перехватываю ее так, чтобы было удобней и веду правой рукой по голому бедру.

— Конечно, в тот раз ты была в джинсах, но…

— Вот почему они были расстегнуты, когда я вышла из машины, — шепчет Вера с закрытыми глазами. — Я думала это ошибка или что молния разошлась случайно…

— Не случайно, — поглаживаю ее голое бедро. — Это я расстегнул их.

— Вот почему таксист так ухмылялся, глядя на меня?! — резко выпрямляется она. — Он что, все видел?!

— Он видел только то, как ты меня целовала. Потом он остановился и ушел за кофе. Ты проснулась из-за того, что он хлопнул дверцей, когда вернулся. Мы успели закончить с тобой до этого…

Мои пальцы скользят по внутренней стороне ее бедра, и с тихим стоном Вера едва уловимо разводит бедра, позволяя зайти дальше. Совсем как тогда в машине.

Подушечками пальцев легко касаюсь кружевных трусиков под платьем, и ее тихий стон напоминает шорох волн:

— Да…

Отодвигаю кружево в сторону, и касаюсь горячей пульсации пальцем. Вера выгибается и шепчет, словно не веря самой себе:

— Это был ты…

— Я. Не передумала?

— Нет…

— Попроси меня.

— Пожалуйста, — шепчет она, — не останавливайся, Марк.

Никогда еще так сильно меня не заводило собственное имя. Можете считать это извращением, но, думаю, меня хорошо поймет тот, кто слышал в момент оргазма от своей женщины чужое имя.

Медленно поглаживаю ее, а сам говорю:

— Помнишь, ты говорила, что никогда не занималась сексом в общественных местах?

Вера кивает. Веду палец ниже, где влажно и горячо, и проникаю в нее, едва сдерживая собственный стон.

— Так вот со мной, Вера, ты занималась этим уже дважды. Не боишься привыкнуть?

Трахаю ее пальцем на пустом пляже под луной, а она дрожит от приближающейся развязки и целует в губы, не давая договорить. Присоединяю второй палец, а большим потираю твердую горошину.

Вера заглатывает мой язык и выгибается.

Точно улавливаю нужный момент и отстраняюсь от ее губ, чтобы посмотреть ей в лицо. Вера закусывает губу, чтобы не кричать.

— Не кусай губы, Вера, — рычу, а моя рука двигается все быстрее. — Я хочу слышать тебя.

— Марк! — кричит она и выгибается в моих руках.

Да, черт возьми, да!

Марк

Она ушла.

Да, после оргазма и поцелуев, от которых уже болели губы, Вера все-таки ушла к себе. Нашла в себе силы. По дороге на ее съемную квартиру, я спросил:

— Бежишь?

— Да, — честно ответила Вера.

— Меня боишься или себя? — решил уточнить.

Она пожала плечами.

Внутренний зверь ликовал. На время ему хватило впечатлений после произошедшего на пляже. Конечно, хотелось утащить Веру в свой дом, швырнуть поперек кровати и дать себе волю, но…

У меня ведь еще оставалось незавершенное дело.

Ха, серьезно? Решили, что поцелуи Веры расколдуют чары и превратят мерзавца в принца? Нет, как в том пошлом анекдоте, я бы сказал, что меня сильно заколдовали и для такого, как я, потребуется что-то сильнее, пусть и французского откровенного поцелуя.

Дверь за Верой закрылась. Кажется, она даже была удивлена, что я не стал настаивать, соблазнять ее дальше или вламываться к ней в квартиру.

Правда, я сам не понял, почему постоял на тротуаре дольше обычного, когда Вера уже ушла. Поймал себя на мысли, что улыбаюсь, как первокурсник-девственник, которому сегодня перепало.

Где я оставил Марианну? За столиком, кажется? По времени прошло около часа, в ресторане ее искать уже бесполезно. Девушка, скорей всего, заскучала и замерзла, а еще ей вполне хватало времени, чтобы отрезветь и принять мысль, что меня нужно послать куда подальше.

Я так хотел в это верить.

Но Марианна взяла трубку.

— Марк? — голос сонный.

— Привет Марианна. Я снова свободен.

— Да? А ты разве не ушел с той девушкой?

И при этом в ее голосе ноль целых, ноль десятых ревности. Правильно, кто мы друг другу? Никто.

— Я провел ее до дома и хочу развлекаться дальше.

— Но я уже в номере… И не думаю…

— Выходи.

— Что? Куда?

— Кипр крохотный, детка. Не успеешь оглянуться, и я уже у твоего отеля вместе с такси.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Ты же не хотела делать это у себя в номере. Так что?

— Я не знаю, Марк…

— Решайся. Я уже сажусь в такси.

— Я не поеду с тобой…

Мое сердце пропустило удар.

— Просто поднимайся ко мне, — закончила мысль Марианна. — Гостиница «Савой». Пятьсот восьмой номер. Мне так лень сейчас куда-то ехать.

Вся тьма моей бездонной черной души снова лезет со всех щелей, куда ее только что смогла загнать Вера.

Она сама приняла это решение.

Разве у Марианны не было выбора? Ей всего-то и нужно было отказаться, послать меня к черту или даже не поднимать трубку. Вместо этого она назвала адрес и пригласила к себе. И после этого я плохой? Это я должен отказаться от минета и довольствоваться кулаком в душе?

Если вы так считаете, то у меня для вас плохие новости: мир ужасен и полон грязи. Добро пожаловать на борт и снимите ваши розовые очки, самое время увидеть реальность такой, какая она есть.

Пора делать фотографии, которые приведут ее жениха в бешенство. Зря я, что ли, спал с ней в аэропорту?

Ослепительно улыбнувшись консьержу, я беспрепятственно поднялся на пятый этаж. Марианна открыла сразу и, пропуская в номер, приставила палец к губам. Веди, мол, себя тихо. Значит, жених и правда может быть за соседней стеной. Не сказать, чтобы я был удивлен. Вероятно, женщинам уже просто не под силу меня хоть чем-то удивить.

Кроме Веры, разве что.

На Марианне кремовая комбинация, через шелк которой видны твердые соски. Она уже возбуждена и, могу поспорить, белья на ней тоже нет.

Мельком вижу в углу номере на шкафу большой чехол для одежды. Я его сразу узнаю. Уже видел в аэропорту в трясущихся руках другого мужчины.

Прелюдия мне не нужна. Сразу притягиваю ее к себе, но почему-то целую в шею. Не могу коснуться губ.

А она тянется к губам, но я нахожу ее рту другое применение. Она мигом опускается на колени. У меня стоит уже давно, но Марианна не знает, что в этом нет никакой ее заслуги.

Ощущений от ее минета ровно столько же, сколько ревности было в ее голосе: ноль целых, ноль десятых. Даже мой кулак справился бы лучше.

Поднимаю ее с колен и ставлю на кровать на четвереньки. Комбинашка задирается, обнажая розовые ягодицы. Белья на ней действительно нет.

Рву презерватив зубами. Вхожу. Трахаю.

И понимаю, что не кончу.

Ни за что и никогда. Только не сегодня. Хоть стреляйся.

Наращиваю темп, и Марианна вгрызается зубами в простыню и кончает. Один раз, следом второй. А я — даже близко нет.

Стону от ярости и разочарования. Марианна принимает этот стон на свой счет, двигает бедрами мне в такт. О, лучше бы она этого не делала.

Пора с этим цирком уродов заканчивать.

Достаю телефон из кармана батника и делаю пару снимков с пошлейшего на свете ракурса. Да, я так и не разделся, только штаны спустил.

Марианна на меня не смотрит. Женщины закрывают глаза во время секса, потому что доверяют мужчине.

Очень зря.

Прячу телефон, ударяю бедрами в последний раз и выхожу из нее. Спускаю презерватив в унитаз, а у самого аж руки трясутся. Блять. Как же сильно я хочу другую женщину.

Киваю в ответ на умиротворенное «спасибо, ты классный» и ухожу. Марианна даже не поднимается с постели, чтобы провести меня.

Дома печатаю фотки. Беру такси и еду обратно. К этому времени у меня уже, слава богу, не стоит.