И это поражает меня. Я открываю глаза и смотрю на Киллиана. Мое сердце болит за него. Но он, кажется, не замечает. Вместо этого парень просто слушает, как я пою. Он подыгрывает мне, заходя на второй куплет. А затем поет.
Голос Киллиана, словно звуковая волна, прокатывается по комнате. Есть разница между тем, чтобы петь в душе и в концертном зале.
Я не попадаю в один аккорд, но быстро прихожу в себя. Чувствуй музыку.
Так я и делаю.
И мы поем, просто наслаждаясь.
Превосходный музыкант Киллиан позволяет мне лидировать, поддерживая меня, когда я лажаю. Иногда он что-то меняет, так что я вынуждена следовать за ним, но он делает это с улыбкой, бросая мне вызов выйти за пределы своей коробочки и рискнуть. Игра с ним похожа танец.
И я словно расту, тянусь ввысь, вкладывая всё больше эмоций в свой голос. Я становлюсь солистом, но горжусь этим.
Наши взгляды встречаются, и энергетика, будто языки пламени, лижет меня так, что мурашки бегут по коже, а соски твердеют. Радость в своем первозданном виде наполняет меня, и я улыбаюсь, даже когда пою от всей души. Он усмехается в ответ, пристально глядя на меня блестящими и темными, словно уголь, глазами. И это так заводит, что я хочу отбросить гитару в сторону, броситься к нему на колени и просто взять этого парня. От этого так хочется, чтобы песня никогда не заканчивалась.
Он поет припев, и этот глубокий голос проникает до мозга моих костей, бежит, словно жидкий жар, вверх по моим бедрам. Боже, он прекрасен. Идеален.
Киллиан исполняет гитарное соло, опуская веки и раскачивая свое сильное тело. Все его рельефные мышцы напрягаются и играют под кожей, но парень явно чувствует себя совершенно свободно, всецело отдаваясь песне. Это похоже на секс - наблюдать за тем, как он отпускает всё. И я дрожу.
Песня заканчивается слишком быстро. Я задыхаюсь, моя кожа покрыта потом.
Мы смотрим друг на друга в течение долгой минуты, у меня шумит в ушах так, словно мое тело не может успокоиться после испытанного кайфа.
- Иисусе, - наконец выдаю я.
- Ага, - говорит он, таким же хриплым голосом. - Ага.
Я вздрагиваю, когда ставлю гитару и провожу рукой по волосам.
- Это было... - тяжело вздыхаю. - Как ты мог это бросить?
Пламя в его глазах умирает, и он наклоняет голову, осторожно опуская гитару рядом с собой.
- Каждому бывают нужны перерывы, рано или поздно.
Достаточно справедливо. Я всё еще дрожу.
- Я чувствую себя так, словно пробежала спринт или что-то в этом роде.
- Это адреналин, - его губы изгибаются. - Так бывает, когда ты играешь хорошую музыку. И, Либерти Белл, мы только что сыграли офигенно хорошую музыку.
Жар растекается по моим щекам.
- Это всё был ты.
- Нет, - произносит он нежно. - Это мы, -Киллиан смотрит на гитару рядом со мной. - Хочешь еще?
Хочу ли? Я не уверена. Это кажется опасным, вызывающим зависимость. Если я поддамся один раз, то смогу ли потом жить без этого?
Киллиан смотрит на меня спокойнои, когда наклоняется вперед, его тело напрягается. Ожидая. Я не могу устоять перед ним. Начинаю думать, что никогда не смогу.
Так что беру в руки гитару.
- Конечно. Ты знаешь песню "Безразличие" Pearl Jam?
Счастье озаряет светом его темные глаза.
- Снова с Эдди? - он качает головой, но на щеках парня появляются ямочки. - Спорь сколько хочешь, Либс, но ты знаешь, что я тебе нравлюсь.
Больше, чем просто нравится. И это еще одна проблема.
- В любое время, как захочешь сыграть одну из твоих песен, просто дай мне знать, - говорю я беспечно. - И тогда ты пересмотришь свое отношение ко мне.
Длинные пряди волос скрывают от меня его глаза, пока Киллиан играет несколько аккордов, но я слышу улыбку в его голосе.
- Возможно, это случится очень скоро.
Эти слова, кажется, полны надежды.
Глава 7
Киллиан
Посреди ночи происходят сразу три вещи: моя комната озаряется вспышкой молнии, за ней следует раскат грома, и слышится громкий, пронзительный крик Либби. Я вскакиваю с кровати так резко, словно кто-то дернул меня за яйца, оторвав задницу от матраса. Мое сердце стучит так, что может выпрыгнуть из груди.
Когда молния ударяет во второй раз, я уже сижу ровно, шаря взглядом по темной комнате, и пытаюсь понять, что, черт побери, происходит. Затем я вспоминаю крик. Либби.
Еще один удар молнии и раскат грома с очередным криком в унисон. Того факта, что я слышу ее крик, находясь в доме через дорогу, достаточно, чтобы мое сердце замерло.
- Господи, - ужас с примесью гнева выталкивает меня из постели и вынуждает потянуться к единственному имеющемуся у меня оружию - гитаре Гибсон. По крайней мере, она твердая, и я смогу выбить всё дерьмо из тех, кто обижает Либби.
Бросаюсь из дома на улицу в невероятную грозу, из-за которой я едва ли способен хоть что-то видеть. Ледяной дождь бьет по моей коже, когда я бегу, хлюпая ногами по грязным песчаным лужам.
Я уже почти возле живой изгороди, когда еще одна впечатляющая молния прорезает темноту. Но отчаянный крик из дома Либби придает мне сил мчаться вперед.
- Либби! - не стесняясь, я толкаю ногой дверь ее дома.
Меня встречает темнота. Либби всё еще орет, и этот звук разрывает меня в клочья. Мои босые ноги шлепают по полу, когда я бегу к ее комнате.
Я тоже кричу, словно ебаный раненый зверь. Адреналин и поток ярости пылают во мне. Поднимая гитару над головой, словно дубинку, и готовясь треснуть нападающего по голове, я на мгновение замираю, когда наконец-то вхожу в ее комнату.
Либби сидит на кровати, дико глядя перед собой и всё еще крича. Но больше в комнате никого нет.
С секунду я просто стою, держа гитару над головой, с волос капает вода, а моя грудь вздымается и опадает. А затем мой разум снова начинает работать, и я медленно опускаю свою Гибсон.
- Либби?
Не знаю, слышит ли она меня за своими криками. Теперь ее возгласы звучат чаще, и она раскачивается взад-вперед. Звук выбивает меня из колеи, разрывает сердце. Все волоски на моем теле встают дыбом, будто в знак протеста. Это ненормально.
- Либби, - я опускаю гитару и крадусь к девушке. - Детка, прекрати.
Она меня не слышит. Не думаю, что видит.
Ночные кошмары. Это поражает меня, словно свалившийся на голову кирпич. Мама рассказывала, что они мучили меня, и говорила, что было практически невозможно меня успокоить. Я совсем не помню этого, но она говорила, что было ужасно. И теперь я ей, блядь, верю.
На данный момент, игнорируя отчаянные крики Либби, я иду и закрываю входные двери. Когда возвращаюсь в комнату, девушка в том же состоянии, но я направляюсь к окну, которое она оставила открытым. После того как закрываю его и задергиваю шторы, иду в ванную и включаю свет, оставляя дверь открытой достаточно, чтобы спальня была освещена, но свет не разбудил Либби.
Возможно, из-за освещения или того, что теперь звуки шторма стали тише, Либби вдруг глубоко вдыхает, а затем всхлипывает.
- Либби? - шепчу я, медленно шагая к ней. - Куколка?
Всё ее тело вздрагивает, и она моргает. Еще один всхлип покидает ее.
- Киллиан? - у нее шокированный голос. - Что ты делаешь в моей комнате?
Я подхожу к ней, словно к тикающей бомбе. Мое сердце всё никак не может успокоиться, и я начинаю дрожать. Но сосредотачиваюсь на Либби.
- Ты кричала, Либс. Я думал, на тебя напали.
Она поднимает дрожащую руку ко лбу, закрываясь от меня.
- Я... гроза... - она сворачивается в клубочек, прижимая ноги к груди.
Я не могу больше ждать. Сажусь рядом с ней и притягиваю девушку ближе. Она покрыта потом и такая теплая, словно печка, в моих объятиях.
- Всё в порядке, Либс. Я здесь.
- Господи, - она кладет липкую ладонь на мою руку. - Ты промок. И замерз.
Я увереннее хватаюсь за нее, потому что Либби такая теплая и мягкая. И, да, я охуенно замерз. Но правда в том, что мне нужно обнимать ее прямо сейчас, нужно ощутить физическое доказательство того, что она в безопасности.
- Не знаю, заметила ли ты, - говорю с притворным легкомыслием, - но там дождь из коров и кур.
Она фыркает напротив моей кожи.
- Из коров и кур?
- Мы же в фермерском селении, Либс, - выдаю я. - Здесь не падают с неба коты и собаки (прим. пер. - в англ. языке фраза "льет как из ведра" в дословном переводе звучит как "дождь из котов и собак". Киллан видоизменил эту фразу на "дождь из коров и кур").