— Когда я тебя встретила, — продолжала она медленно, — когда я поняла, что добиться от тебя помощи будет очень трудно, я испугалась, испугалась так, как была испугана только раз в жизни — когда умерли мама и папа. Я должна была бороться с этим страхом и, поверь мне, это была упорная борьба. Но я победила. Я вышла из нее более сильной, более решительной, чем была раньше. В ту ночь я дала самой себе клятву. Я должна сделать так, чтобы ты помог моему брату. Чего бы мне это ни стоило. Я была готова ползти по самому аду, лишь бы добиться своего.

Она сжала руки, чтобы они не так дрожали.

— Поэтому, — сказала она после паузы, — я там. На четвереньках в аду.

— Лэйкен…

— Нет, молчи. — Она встала на ноги и посмотрела на него сверху вниз. — Ты не должен упрекать себя за то, что произошло. Я одна отвечаю за это. В ту ночь в Чикаго я согласилась заплатить эту цену. И веришь ты или нет, но я считаю, что дело того стоило.

Не дав ему ответить, она повернулась и пошла прочь.

Лэйкен облокотилась на джип рядом с Розмэри и оглядела район раскопок. Здесь основательно поработали. Заградительная сетка аккуратно окружала место древней стоянки со всех сторон. Но люди, оборудование и палатки исчезли, оставив после себя мрачноватую, призрачную картину.

В нескольких метрах от джипа был небольшой склад дров. Можно было зажигать костер, необходимый для церемонии.

— Я не могу взять их, — сказала Розмэри.

— Тебе и не надо, — ответила Лэйкен. — Он знает, что делает.

— Это потогонная система — я видела в кино. Только потом ему придется нести Ч. Д. больше километра, в основном вверх, только ради того, чтобы скрепить договор? Почему они не могут действовать так же, как все нормальные мужчины: сидеть перед телевизором, рыгая и почесываясь, и наблюдая за ходом пяти или шести футбольных матчей?

Лэйкен не ответила, и Розмэри посмотрела на нее:

— Ты совсем не беспокоишься?

— Он не допустит, чтобы что-то случилось с Ч. Д.

Розмэри сделала несколько шагов в сторону и, не глядя на подругу, сказала:

— Что-то случилось, не так ли? Пока вы были в горах вместе с ним?

— Мне сейчас не хотелось бы говорить об этом. — Лэйкен слегка улыбнулась. — Ты ведь меня знаешь, я всегда прихожу в норму. Дай мне пару месяцев, и я стану той же, что прежде. Я посвящу тебя во все детали, и мы вдоволь позубоскалим насчет него и мужчин вообще. — Она закусила губу. — Но сейчас я…

— Не надо ничего объяснять, — сказала Розмэри. — Я все поняла. Боже, я все понимаю. Мужчины — свиньи.

Уже почти стемнело, когда женщины увидели их на холме. Они были в джинсах, босые и голые по пояс. Марк нес ее брата на руках, проделав босиком километра два по каменистой дороге. Было ли это результатом воспитания в школе Джозефа Два Дерева? У него Марк научился терпеть что угодно?

Когда они достигли кучи дров, Марк опустил Ч. Д. на землю и направился к джипу.

Ч. Д. посмотрел на Лэйкен.

— Он даже дышал ровно, — проговорил он благоговейно.

Марк вернулся с флягой и протянул ее мальчику.

— Вот тебе вода, о которой ты так хныкал.

— Я хныкал? — спросил Ч. Д. удивленно. — Мне так не кажется. Я спросил о воде, потому что беспокоился о вас. Я боялся, что это маленькое упражнение вызовет у вас сердечный приступ.

Марк хихикнул.

— Если бы ты за обедом съел еще одно пирожное, это могло бы произойти. Для такого худенького на вид мальчика ты весишь не слишком мало.

Лэйкен перевела взгляд с одного на другого.

— Вы проспорили все то время, что были вместе?

— Это не было спором, — возразил ее брат. — Скорее дружеским обсуждением. Правда, Марк?

— Правда. — Марк посмотрел по сторонам. Стало совсем темно, и небо засыпали звезды. — Мне кажется, пора. Лэйкен, сядь слева от Ч. Д. А вы, Роз, — с другой стороны. Это должно заменить нам компас.

Когда они заняли свои места, Марк чиркнул спичкой и поднес ее к заготовленной куче хвороста. Пламя занялось мгновенно и через секунду горело ровно и ярко.

Ч. Д. посмотрел на огонь, потом оглянулся вокруг.

— Мы будем петь «Кум Ба Йа»? Когда Марк повернул голову в сторону Лэйкен, та пожала плечами:

— Что я могу сказать — те же гены. Хотя он и улыбнулся, она чувствовала, что его внутреннее напряжение нарастает. Она отчаянно хотела сделать хоть что-то, чтобы помочь. Не только Ч. Д. Но и Марку.

Но пока ей оставалось только ждать. Теперь слово было за ним.

Марк сделал движение плечами, пытаясь ослабить напряжение мускулов. Черт возьми, он должен избавиться от этого.

Просто удивительно, насколько он привязался к этому худенькому мальчику с первой минуты. Он не знал, то ли это чувственная интуиция или защитный инстинкт, а может быть, просто все дело в том, что Ч. Д. мог считаться продолжением Лэйкен. Но он знал, что в его жизни не было задания важнее этого.

Мальчик ждал чуда, а все, что у него было — это подделка.

В тот миг, когда эта мысль оформилась в его мозгу, Марк резко одернул себя. Он не мог позволить себе так думать. Он должен притвориться — даже перед самим собой — что все это совершенно реально.

И тут он вдруг вспомнил какие-то слова. Совсем немного, но может быть, их окажется достаточно?

Лэйкен смотрела, как отблески пламени играют на четком лице Марка и его обнаженной груди.

Сунув руку в кожаный мешочек, он извлек из него горсть какого-то порошка и развеял по ветру. Когда порошок попал в огонь, яркие искры взвились вверх, сделав обстановку еще таинственнее.

— Эйн ма-ри э а-вит-ту ней ки-ма.

Его голос был низким и ровным, он был спокоен. Хотя Лэйкен и не могла расшифровать значение слов, она поняла, что он объявляет о своем присутствии земле, призывая ее помочь ему.

Через некоторое время, когда он повторил те же слова еще несколько раз, Лэйкен почувствовала: что-то не так. В его глазах появилось нечто такое, чего она никогда раньше не видела. Нечто, весьма сильно смахивавшее на страх.

Обернувшись, она посмотрела на тени, лежавшие вокруг костра, но ничего не обнаружила. И тогда она поняла. Страх объяснялся не тем, что было вокруг, а тем, что Марк чувствовал внутри себя. Той частью его существа, которой он не признавал, и которая неожиданно вырвалась на поверхность.

Безмолвный поединок, в котором он участвовал, заставил его вспотеть, и, прикрыв глаза, он бормотал:

— Ней ма-вун-эт эйн. Ней ма-на-ич-ка эйн.

Потом Марк глубоко задышал, его тело откинулось назад и, когда он снова открыл глаза, это был уже другой человек. Это был наследный принц, жесткая, взрослая версия того неукротимого мальчика, которого она видела на снимке.

Когда он начал петь, в его голосе была непоколебимая уверенность в себе. Он больше не был просителем. Он командовал и бросал вызов воображаемым противникам.

В его глазах больше не было страха. Победив что-то, невидимое для Лэйкен, он сделался надменным властелином, отдающим приказания непокорным вассалам.

Затем возникло некоторое замешательство. Нахмурившись, он повернул голову и уставился на Лэйкен.

— Ней ма-оку-а? — Затем громче: — Ка! Потом он отвел от нее взгляд и поднял

вверх руки, сжатые в кулаки. Кивнув в сторону Ч. Д., он произнес:

— Ней нер-та-мар. Тоси-тао-йо. Он снова посмотрел на Лэйкен и вот — она больше не сидела на земле, поджав под себя ноги. Она не помнила, как встала, но костер больше не был перед ней. Он был под ней.

Было безветренно и не раздавалось никакого треска от горевшего дерева, не было ни дыма, ни какого-либо постороннего запаха, носившегося в воздухе. Было такое ощущение, что она движется в вакууме, а окружающий мир отгорожен от нее непроницаемым экраном.

Марк был теперь рядом с ней, он смотрел ей в глаза, поднимая вверх руки ладонями наружу. Ее руки тоже поднялись. Когда ее ладони соприкоснулись с его, она почувствовала ткань его кожи и ощутила, насколько она тверда. Это было совершенно реальное ощущение.

Она радостно рассмеялась, когда вспышка пламени осветила их скрещенные руки. Это была радость, сделавшаяся видимой и распространившаяся от их рук.

Лэйкен заморгала, а в следующее мгновение уже снова сидела на прежнем месте.

Она смущенно оглянулась вокруг, но все было таким же, как и раньше. Как будто ничего не произошло.