Но я не чувствую по поводу нее ничего, кроме любопытства, она на самом деле не мой тип. Конечно красавицы отлично подходят для быстрого перепиха, но для всего остального, как правило, бесполезны. Они слишком поверхностные, слишком эгоцентричные, слишком скучные. И как только они узнают, что я больше, чем просто игрок в регби, когда они узнают кто я на самом деле, что я на самом деле…они, как правило, убегают в другую сторону.

Они всегда убегают в другую сторону.

Поверьте мне, я видел их всех, был с ними. Но я не как Брэм. Я не горжусь этим. Дело в том, что через некоторое время быть игроком становится утомительно. Мне тридцать два, и дни когда я спал с кем-то, кто вешается на меня, прошли и с этим покончено. А что касается отношений, ну, я никогда не был тем, кто сближается с кем-то. Я просто не создан для этого. Я всю жизнь был один и не вижу, что в ближайшее время ситуация измениться.

Вот что действительно удручает, так это то, что я должен сходить на пару свиданий с Жюстин. Она неплохая девушка, по крайне мере из того, что я вижу. С ней всегда приятно поболтать и она, кажется, довольствуется просто поцелуем на ночь. Но вот я, ведя себя с ней таким образом, чувствую себя довольно паршиво.

Опять же, все это было идеей Брэма. Отец Жюстин при деньгах и известно, что он сделал много инвестиций по городу. Он надеется, если мы с ней подружимся, она замолвит за нас словечко, а потом бац, и мы сможем продолжить наше дело.

Но так как Брэм теперь счастлив с Николой (слава Богу, я не выдержал бы еще даже день слушать, как это влюбленный дурак сохнет по ней) все ложится на мои плечи. Я получил намного больше, чем рассчитывал когда приехал сюда.

И я знаю, что Жюстин все это понимает. По крайней мере, я надеюсь, что так и есть. Я не то чтобы ухаживаю за ней, нет, прошло уже много времени с тех пор, как я пытался найти дорогу к чьему-то сердцу.

И будто бы она чувствует, что я думаю о ней, мой телефон загорается смс от Жюстин.

Что делаешь вечером? Гласит оно.

Пробегаю рукой по волосам и вздыхаю. Полагаю, что угодно будет лучше, чем тайком разглядывать фотографии Кайлы и мечтать о доме. Может быть, для меня будет хорошо выйти из квартиры, из своих мыслей.

Ничего особенного, пишут я. А ты?

Ее ответ приходит немедленно, будто она заранее это напечатала. На Грант открывается новый ресторан. Я тут подумала, не хотел бы ты перекусить и посмотреть как там.

Я сажусь на диван и несколько минут смотрю на телефон. В каком-то смысле это ничем не отличается от интервью. И хотя этот проект не мое детище, это детище Брэма. Дома у меня есть собственные проекты, над которыми я тружусь не покладая рук. Но я знаю, это надо сделать.

Я собираюсь встретиться с Жюстин, поэтому готовлюсь, надеваю черную рубашку и серые брюки вместо своих обычных джинсов и футболки.

Пятнадцать минут спустя я выхожу из такси напротив какого-то ресторана под названием Salt Air. На улице очередь из чрезмерно модных людей и это именно то зрелище, которое я ненавижу, тот тип людей, заставляющих меня чувствовать себя некомфортно. Все это невежество. Эти оценивающие взгляды. Дайте мне гребаный паб, пропахший залежалыми сигаретами вместо этих модников, целыми днями выкладывающих всякую ахинею в инстаграм.

— Лаклан. — Я поворачиваюсь и вижу, как ко мне идет Жюстин. Как обычно, она одета так, чтобы произвести впечатление, простое красное платье красиво облегает ее длинное, округлое тело. Темные волосы убраны в высокую прическу, демонстрирующую потрясающие скулы.

Будучи джентльменом, я подаю ей руку.

— Прекрасно выглядишь. — Честно говорю ей.

Она берет меня за руку и скромно улыбается.

— Знаешь, это наше третье свиданье и думаю это самое прекрасное, что ты мне говорил.

Я киваю, сжимая губы, прежде чем отвечаю.

— Говорю то, что вижу.

Мы не ждем в очереди и вместо этого идем прямо к хостес, которая сразу же пропускает нас. Полагаю у Жюстин в этом городе действительно много власти. Мы получаем уединенный столик в углу, на котором стоят мерцающие в тусклом свете свечи. Хоть у ресторана и редкая, промышленная атмосфера, это, без сомнения, романтично.

По крайне мере, должно быть романтично. И когда мы заказываем вино и изучаем меня, я знаю, что у Жюстин на уме. Она бросает на меня кокетливые взгляды поверх меню и ее нога трется о мою, и не раз. Хоть она и чопорная, нет никаких сомнений, чего она хочет.

— Итак, как прошел твой день? — спрашивает она меня. Она просто пытается завязать разговор.

— Прекрасно, — говорю я, мысленно решая взять рибай, даже если его подают с каким-то странным зеленым южно-американским соусом.

— Знаешь, Лаклан, — говорит он, проводя пальцем по краю бокала, — не думаю, что знаю о тебе что-то. Даже сейчас.

Нахмурившись, я смотрю на нее.

— Да не о чем особо рассказывать.

— Нет? Трудно сказать. Ты не очень много говоришь. Ты очень тихий.

Я больше всего ненавижу слышать подобное. Я откидываюсь на стул и несколько секунд смотрю на нее.

— Я говорю только тогда, когда мне есть что сказать.

Она смотрит на меня, пока я не вижу, что она не начинает чувствовать себя некомфортно. Отводит взгляд, а затем произносит с широкой белоснежной улыбкой.

— К счастью, мне нравятся сильные, молчаливые мужчины.

Я слышал это раньше. Они все так говорят. Но никто из них не имеет это в виду.

— Но, — продолжает она, — обо мне ты знаешь много.

Это потому что ты никогда не затыкаешься, думаю я.

— Расскажи мне о своем детстве, — невинно говорит она. — О своем прошлом.

Мой рот наполняется кислотой. Я делаю глоток вина и делаю глубокий вдох. Ничего не могу поделать и пристально смотрю на нее.

— Мое прошлое принадлежит мне и никому другому, — говорю я, и мой голос звучит грубее, чем хотелось бы.

Она ошеломлена.

— О. — она смотрит вниз на свои руки.

— Всегда говорю я, — быстро добавляю, вспомнив, каким ослом я был с Кайлой, которая не имела в виду ничего плохого. — Будущее интересней. Ты так не думаешь?

Теперь она застенчиво улыбается, убирая прядь с лица. Знаю, она думает, что я говорю о ней и нашем совместном будущем, но ничто не может быть дальше от истины. Поэтому я пользуюсь возможностью, чтобы поговорить о Брэме и жилищном проекте, и моих надеждах, что мы сможем сделать будущее других людей лучше.

Кажется, это работает. На этот раз она, кажется, слушает, может, потому что я на самом деле что-то говорю. Может быть, если б я открыл свой рот на первом свидании, остальные два не понадобились бы.

— Вот что я тебе скажу, — говорит мне Жюстин, когда мы заканчиваем десерт. — В следующий понедельник будет прием. Там будет папа. Я могла бы представить вас двоих и возможно он смог бы помочь вам. Иногда он участвует в …как это называется?

— Благотворительность, — предлагаю я.

— Точно, — говорит она, видя выражение ее лица, я задаюсь вопросом, знает ли она, что означает это слово. — Тебе это интересно?

Я криво улыбаюсь.

— Определенно.

Даже при том, что прием с высшими слоями общества это еще одна вещь, которая приводит меня в бешенство, я знаю, что буду дураком, если пропущу его. Не тогда, когда мы настолько близки.

В эту ночь лимузин отвозит ее в ее квартиру с видом на залив. По тому, как она прижимается ко мне на заднем сиденье, проводит рукой по моему бедру, я не удивлен, что она пригласила меня на прием. Это очень заманчиво. Я уже давно ни с кем не забавлялся и у меня руки чешутся, как хочется выпустить пар.

Но мои принципы удерживают меня. И учитывая шанс, который, я надеюсь, мы получим в следующий понедельник и найдем последнего инвестора, это именно тот шаг, что делать не стоит. Это все только усложнит и это последнее, что мне нужно перед тем, как я покину город.

Хотя когда я засыпаю, то не думаю о Жюстин. Из всех людей я думаю о Кайле. Я осознаю, что открывшись, убрав высокомерие, и просто пытаясь быть более общительным, я получил то, чего хотел с самого начала.

Если я снова увижу Кайлу, я попытаюсь и сделаю все по-другому.