К счастью, Джеймс присоединяется к нам, спрашивая, нужны ли нам еще напитки, и я пользуюсь возможностью, чтобы сбежать. Стеф и Никола протестуют, заявляя, что позже возьму такси вместе со мной, но я ни минуты больше не могу сидеть там с шотландским зверем напротив.

Я быстро прощаюсь, едва взглянув на Лаклана, а потом со всех ног мчусь прочь. Как только такси привозит меня домой, я направляюсь прямо в квартиру к своему быстро пополняемому тайнику с бойфрендами на батарейках.

Я не трачу время понапрасну. Мне не нужна прелюдия, я достаточно насмотрелась на Лаклана. Как оказалось, взаимностью там и не пахло. Я уже мокрая лишь при мысли о нем, так что я ложусь на кровать, погружаю вибратор глубоко в себя и представляю себе, что это его член медленно вдалбливается в меня. Представляю его напряженные, твердые, невероятно рельефные мышцы надо мной, лихорадочную напряженность в глазах, резкий акцент, выкрикивающий мое имя.

И тут чертовы батарейки в моем вибраторе умирают, и я остаюсь с заикающимся поддельным пенисом. В отчаянии стону, отбрасывая его в сторону, и рукой заканчиваю начатое.

Сначала мужчины в городе разочаровали меня, а теперь и мой вибратор.

Я засыпаю с мыслью о том, что все пенисообразное должно оставаться далеко-далеко от меня.


Глава 2


КАЙЛА


На следующее утро я просыпаюсь, чувствуя себя изрядно потрепанной. Это мое наказание за вчерашние три бокала вина. У меня не занимает много времени почувствовать опьянение, и, к сожалению, это же значит, что мне не надо много, чтоб на следующий день дерьмово себя чувствовать.

Так или иначе, мне удается встать до того, как мой будильник перестанет звонить, и я принимаю холодный душ. Порой это единственный способ действительно проснуться и привести себя в чувство, а это значит, что я мерзну под холодной водой, по крайней мере, пару раз в неделю. Ни для кого не секрет, что я, как говорит мама, девочка с причудами, и что мне время о времени надо перестроить свои мысли. Кроме того, это придает вашим волосам дополнительный блеск.

После душа я решаю уделить повышенное внимание своей внешности, чтобы компенсировать то, как дерьмово выгляжу после вчерашнего. И еду в офис до того, как получу нагоняй за опоздание.

Не то чтобы моя начальница Люси когда-нибудь орала на меня, хоть я и постоянно опаздываю. На самом деле половину времени она ничего не говорит, что и хорошо и плохо одновременно. Никакой критики, но и никакой похвалы.

Когда я только окончила университет, у меня были большие амбиции. Имею в виду, а у кого нет? Я думала, что прямиком из универа танцуючи отправлюсь к удивительной новой карьере. Брэм не очень-то ошибся, предполагая, что я могла бы писать. В университете моей основной специализацией была журналистика, а дополнительной реклама. Казалось, обе эти области отражали две разные стороны меня – одну наглядную, одну внутреннюю. Обе творческие.

Но мир был жестокой сукой, и рынок труда был заполнен тысячами таких же наивных мечтателей. Мне адски повезло, что после практики в Bay Area Weekly, где я работала ассистентом в отделе продажи и классификации объявлений, открылась вакансия. Я проработала три долгих года, пережила двух боссов и всевозможные ротации, пока, наконец, не двинулась выше. Я перешла в отдел обработки счетов, и в конечном итоге занимаюсь обработкой счетов.

Это хорошая работа. Ничего захватывающего, что, полагаю, делает ее не такой уж хорошей. Но с точки зрения того, кто хочет нормальную работу, у меня все неплохо. Так как я работаю там достаточно долго, у меня есть ряд льгот, трехнедельный ежегодный отпуск, зарплата, позволяющая мне оплачивать аренду жилья в Сан-Франциско, что само по себе чудо.

Но это не то, чем я хочу заниматься, даже если на самом деле я не позволяю себе мечтать о другом. Хочу сказать, мне тридцать. Знаю, я еще ужасно незрелая, но даже если и так, пора бы мне уже разобраться с этим дерьмом. Черт, я думаю, к этому времени я должна была разобраться со многими вещами.

Стеф и Николе в этом плане было легче. Они обе знали, что хотят работать в моде, и хотя они должны были из кожи вон лезть, чтобы добраться туда, где они сейчас, но они заставили это работать. У Стефани собственный успешный магазин одежды, а Никола, несмотря на то, что все еще работает барменом, преуспевает в своем собственном проекте.

И вот она я, которая хочет помогать, творить и высказываться, но не уверена, как начать. Все что я знаю, это как работать с девяти до пяти, даже если подобное делает дыру в моем сердце еще больше. Когда я жаловалась на это своим подругам, они обе говорили мне попытаться выяснить, чем я хочу заниматься. Когда я жалуюсь маме и братьям, они говорят мне, что я должна быть благодарна за ту работу, которая у меня есть, и что я в состоянии платить за жилье и покупать еду. Проблема в том, что правы все.

Скажу вот что, с тех пор, как Брэм поговорил со мной об интервью, предлагая мне заняться этим, внутри меня начало что-то просыпаться словно спящий вулкан. Поначалу я думала это из-за мыслей о сексуальных действиях с участием Лаклана, но теперь я понимаю, что причина в том, что я представляю себе, каково это будет написать что-нибудь. Увидеть свое имя в печати. Заставить других увидеть мои мысли. Изменить жизнь людей в той или иной форме.

Так что пока я сижу за своим столом, накручивая кончик хвоста на ручку и делая вид, что читаю электронную почту, на самом деле я задаюсь вопросом, на что это было бы похоже, сидеть в открытом пространстве в холле, где сидят все авторы, со страстью что-то печатая.

Я смотрю на Кэндис, амбициозную помощницу, с которой работаю и говорю, что скоро вернусь. Собираю все свое мужество и иду вниз по коридору в кабинет моего босса. Моя смелость не для нее, а для того, с кем я знаю, мне придется разговаривать после.

Стеклянная дверь ее кабинета открыта, но я легонько стучу.

— Люси? — говорю я, открывая дверь, чтобы увидеть, как она смотрит на меня поверх своего монитора через свои большие очки.

— Привет, Кайла, — говорит она. — Как дела? Как понедельник с Маргаритой?

— Не вышло, — отвечаю я. — Просто сходила в обычный бар. — Я отчасти известна понедельниками с Маргаритой. Мне совсем не нравится вкус текилы, но я люблю фруктовые коктейли и мексиканскую кухню, так что в течение нескольких последних лет, по понедельникам я хожу в мексиканский ресторан. Иногда со мной ходят Никола и Стеф, иногда кто-то с работы, иногда парень, с которым я сплю. Но с тех пор как я приняла решение воздержаться от секса, я туда не выбиралась.

— Послушай, — продолжаю я. — У меня есть друг, он владеет жилым комплексом в СОМА, и сдает его в аренду нуждающимся. Ну, ты понимаешь, доступное жилье. Но он делает все в одиночку, потому что не может найти инвесторов. Думаю ему просто надо немного помочь. Я подумала, может кто-то из наших авторов мог бы написать об этом. Придать дело огласке. Это благое дело и город в нем действительно нуждается.

Люси пожимает плечами.

— Я бы помогла, если б могла. Но ты должна спросить Джо. Может он сможет кого-то найти. — Она быстро улыбается мне. — Это мило, что ты хочешь помочь.

Я киваю и закатываю на нее глаза, прежде чем покинуть ее кабинет и двинуться дальше по коридору. Почему все так удивляются, когда я пытаюсь сделать что-то хорошее? Я же не стопроцентное зло. Процентов на сорок, может. А это меньше половины.

Делая глубокий вдох, я ищу кабинет Джо, он находится в конце коридора, между различными отделами. Я была там лишь несколько раз, и Джо пример недовольного, злобного редактора. Вы бы могли подумать, что из-за этого мы с ним отлично работаем, но нет. Возможно, мы с ним слишком похожи.

Его дверь закрыта, и я слышу, как он кричит на кого-то, так что я несколько минут выжидаю. Я смотрю на коллег в своих кабинках. Некоторые из них яростно печатают, на голове у них огромные наушники, другие болтают по сотовым, переписывая заметки, а кто-то просто беззвучно пялится на экран. Мой друг Нил проверяет файлы, его мастерски изогнутые брови нахмурены в концентрации.

Каждый из авторов – за исключением Нила – выглядит заинтересованным и полностью поглощенным тем, что делает. Это немного жалит, знать, что в моей собственной жизни подобного нет.