Джанет Дейли - Игра до победы

– Извини меня, Конни. Только что приехала Мэри.

Широким быстрым шагом она двинулась навстречу сестре и успела перехватить Мэри до того, как та успела углубиться в толпу гостей.

– Ну, появилась наконец-то!

Сестры обменялись ласковыми поцелуями.

– Только, пожалуйста, не читай мне лекций о пунктуальности, – сказала Мэри. – Тут сработал закон Мэрфи или, вернее, его версия в обработке Карпентеров. – С нами случились все недоразумения, какие только возможны. Не успели мы выйти из дома, как Энн порезалась о разбитое стекло. Росс забыл залить в машину горючее. По дороге у нас лопнула шина, а запасной не оказалось. Словом, тридцать три несчастья.

– А где Росс? – Лес оглянулась на прихожую.

– Пошел принять душ. После того как мы наконец починили шину, он хотел вернуться домой и переодеться. Но я ему сказала: «Ни за что!»

Лес рассмеялась и обняла сестру.

– Пойдем к бару.

– Да, за наши приключения стоит выпить, – провозгласила Мэри.

Волей-неволей им пришлось столкнуться с Эндрю. Он окликнул их, когда они проходили мимо.

– Мэри! А мы уж было решили, что ты вообще не приедешь. Ты помнишь Клодию, не так ли?

Он дружески сжал плечи брюнетки, и та, слегка лишившись равновесия, вынуждена была прислониться к нему.

Лес бессознательно стиснула зубы. Стало быть, Клодия? Они уже зовут друг друга просто по имени… Но тут же Лес одернула себя. В конце концов, это вечеринка, и вряд ли здесь уместно придерживаться формальностей. Словно откуда-то со стороны она слышала, как Мэри и… мисс Бейнз обмениваются короткими любезностями. Надо и ей что-то сказать.

– Надеюсь, вам у нас весело… Клодия, – произнесла Лес. Имя далось ей с трудом. Оно словно застряло в горле, когда Лес попыталась проявить хоть немного сердечности.

– О да. Эндрю меня развлекает, – ответила брюнетка, улыбнувшись ему.

– Мы обменивались забавными историями, – сказал Эндрю. – Я когда-нибудь рассказывал вам о двух мужчинах, которые, прожив вместе многие годы, рассорились и решили разойтись в разные стороны? Каждый из них нанял себе адвоката – одним из них был, естественно, я, – чтобы разделить имущество, которое они нажили… дом, машину, банковские счета. Ну, и была у них собака…

– Извините меня. – Лес повернулась, чтобы уйти, и потянула за собой Мэри. – Мне уже доводилось слышать этот рассказ.

Эндрю отметил ее уход, помахав на прощанье в воздухе пальцами, и продолжал рассказ, даже не прервавшись. Лес и Мэри двинулись к бару, пробираясь через плотную толпу гостей. Позади них раздался взрыв хохота.

– Должно быть, Эндрю добрался до соли своей истории, – с кривой усмешкой заметила Мэри.

– Странно. Я слышала, как он ее рассказывает раз сто или даже больше. – Лес приостановилась, чтобы оглянуться на только что оставленную ими парочку. В глаза ей бросилось, как искренне хохотала Клодия. – Но не могу припомнить, чтобы хоть когда-нибудь она вызывала столько смеха.

– Она смотрит на него так, словно он заставляет солнце вставать по утрам, – задумчиво проговорила Мэри и вздохнула. – Надеюсь, Росса минует это безумие мужиков среднего возраста.

Лес не слишком пришлось по душе предположение, что Эндрю страдает подобным недугом. Хорошо, если бы окружающие перестали стараться заронить в нее сомнения. У нее нет никаких причин ревновать, но подобные разговоры разъедают душу как кислота.

– Кажется, в патио дым стоит коромыслом. – Мэри посмотрела наружу, глядя, как бурно веселятся люди во внутреннем дворике. – Хочешь, поспорим? Я уверена, что один из них притащил на вечеринку свой собственный горшочек с «сахаром». – Даже и спорить не буду. Кто-то непременно приносит кокаин на любой прием.

Лес не смогла бы этому помешать, даже если б и попыталась. Она отвернулась и пошла дальше. Наркотики ее не интересовали, хотя у нее и были друзья, – вернее, знакомые, – которые от случая к случаю нюхали кокаин. Считается, что он не вызывает физического привыкания, но Лес видела, как у людей вырабатывается эмоциональная зависимость от зелья, и пришла к выводу, что второе не менее разрушительно, чем первое. В молодости ей доводилось курить марихуану, но это был скорее акт протеста против взрослых, и ничего более. Однажды Лес закурила «самокрутку» в присутствии отца – это было в те дни, когда она ненавидела Джейка. А когда оказалось, что отец не шокирован и не пришел в ярость, Лес потеряла к этому занятию всякий интерес. Но сейчас наркотики слишком легко раздобыть, и она волновалась за детей, в особенности за Тришу, которая настолько неуправляема и склонна к приключениям, что готова испробовать на себе все что угодно. И Лес, по-видимому, ничего не может с этим поделать.

К девяти часам Триша вынуждена была признать, что Рауль не приедет. На минувшей неделе она раз десять уже окончательно решалась разыскать его и подтвердить приглашение и зашла даже так далеко, что выяснила, где остановился Рауль и в какой конюшне содержатся его лошади. И каждый раз останавливалась. Она решила, что, если он придет без дальнейших напоминаний, это будет подтверждением ее женской силы. И вот он не появился, но и она не собиралась сдаваться.

Она выскользнула из прихожей и прошла в свою комнату, где у нее была своя собственная частная телефонная линия. Набирая номер конторы спортивного клуба, она надеялась, что там по случайности кто-нибудь да окажется. А в картотеке клуба непременно должен быть телефонный номер Рауля. Она прислушивалась к гудкам в трубке, а затем – чудо из чудес! – кто-то отозвался.

– Я пытаюсь отыскать Рауля Буканана. Не подскажете ли мне, где он может быть или как с ним связаться? – Триша старалась, чтобы ее голос звучал на деловой лад.

– Да я только что видел его в конюшне, – пробурчал в ответ низкий хриплый голос. – Возится с больной кобылой.

– Спасибо. – Трише так не терпелось, что она не стала дожидаться дальнейшей информации и повесила трубку. Надо спешить, не теряя понапрасну времени.

Никто не заметил, как она прошла через гостиную и столовую на кухню. Повара и официанты из фирмы по устройству приемов были слишком заняты, чтобы обращать внимание на девушку. Она взяла бутыль с холодным шампанским, два бокала и вышла из дома через заднюю дверь. Пальмы и кусты загораживали ее от случайного взгляда кого-нибудь из гостей. Триша пробралась к гаражу, где стояла ее спортивная машина. Единственное, что оказалось трудным, – пробраться через скопление автомобилей на подъездном пути. А дальше – прямая быстрая дорога к спортивному клубу.

Возле длинного строения клубной конюшни горел свет, и там виднелись силуэты двух человек. Триша остановила машину на стоянке, взяла с сиденья бутылку с шампанским и бокалы и зашагала к конюшне по неровной дорожке, усыпанной ракушечной крошкой, которая хрустела под высокими каблуками. Лунный свет блестел на ее платье цвета слоновой кости. Где-то вдалеке залаяла собака. Ракушки под ногами Триши сменились плотным, ровным грунтом, и, подойдя поближе, она различила приглушенный говор двух голосов, беседовавших на каком-то певучем языке. «Кажется, испанский», – подумала девушка, но все еще не могла понять, есть ли среди говорящих Рауль. Триша была совсем уже рядом, когда наконец узнала его.

– Привет. – Она подошла к беседующим почти беззвучно.

Рауль обернулся, недовольно сдвинув брови, и, увидев Тришу, нахмурился еще сильнее.

– Что вы здесь делаете? – пробурчал он вместо приветствия.

Триша подняла руки, показав ему бутылку шампанского в одной и бокалы – в другой.

– Раз уж вы не пришли на вечеринку, я принесла вам вечеринку сюда.

Рауль не выказал ни удивления, ни удовольствия в ответ на это заявление. Он шагнул назад к решетчатой двери стойла. Сквозь эту легкую загородку Триша увидела вороную лошадь и согнувшегося возле ее передней ноги конюха. Девушка подошла поближе.

– Что с ней? – спросила она.

Правая нога лошади была обвернута повязкой со льдом.

– Эта кобыла упала сегодня днем, – сказала Рауль. – Вначале мы думали, что она просто сильно растянула себе сустав, но опухоль стала увеличиваться. Сейчас придет ветеринар, чтобы взглянуть на нее еще разок. Возможно, небольшая трещина в кости.

– Бедная девочка.

Триша, звякнув стеклом, переложила бокалы и бутылку в одну руку, чтобы другой погладить кобылу по шелковистой морде. Животное явно страдало от боли – это было видно по печальным темным глазам и низко опущенной голове.