Но мне совершенно не хотелось видеть перед собой какого-то другого супергорячего парня, вместо него.
Ашер открыл было рот, чтобы что-то сказать и испортить существующий момент, поскольку только он обладал определенным фирменным чувством времени, но я случайно перевела взгляд на часы на его запястье.
— Черт!
— Кейт, мне нужно сказать тебе кое… постой, что?
Я указала на часы.
— Я не хотела засиживаться тут допоздна. Черт, у меня так много работы завтра. Мне нужно прямо сейчас отправиться домой, если я собираюсь поспать хотя бы три часа. Черт возьми!
Ашер выглядел разочарованным, но молча кивнул, соглашаясь, при этом полез в карман.
— Я вызову такси.
— Не беспокойся об этом, — сказала я, отмахиваясь от него. — Я попрошу Лейси поехать домой, это не далеко от меня, меньше чем миля. Я могу пройти от нее просто с завязанными глазами.
Ашер нахмурился.
— Ты прилично выпила и на каблуках. По крайней мере, позволь проводить тебя.
Возможно, я упоминула об этом раньше, но у меня присутствует строгая политика всегда соглашаться на такое предложение от привлекательных мужчин.
— Ну, если ты настаиваешь.
— Настаиваю.
* * *
Я никогда не страдала рассказами по поводу ужасов плохих районов, предпочитая слышать все эти веселые истории про трупы на цокольном этаже в прачечной от Лейси, по крайней мере именно она рассказывала мне их, пока она не переехала в более престижное место, которое выглядело, словно вы заморозили криогенном Фрэнка Ллойда Райта на триста лет, а потом дали ему карандаш и сказали вернуться к работе (Фрэнк Ллойд Райт — амер. архитектор и теоретик архитектуры).
Конечно, это был совсем не тот район, к которому привык наверняка Ашер, относящийся к высшему классу, и я внезапно посмотрела на свой район совершенно другими глазами, обнаружив небольшие дефекты, пока мы шли омываемые свежим ночным воздухом: облупившаяся краска на старом доме, еле уловимый запах гниющих фруктов, доносившийся со стороны фермерского рынка, заколоченный Макдональдс, который не открывался в течение уже многих лет и в настоящее время служил исключительно холстом для граффити.
Я опиралась на руку Ашера, пока мы шли, и чувствовала себя слегка возбужденной, поскольку часть меня страстно желала еще больше опереться на него. А вдруг он осуждал мой район, и соответственно и меня? Что если он сейчас выдаст как обычно свои ехидные комментарии? И что, если я совершу непреднамеренное убийство?
— Это напоминает мне мой старый район, — тихо сказал Ашер.
Я мельком взглянула на него, удивляясь:
— Правда?
— Не все друзья Гранта родились с деньгами, — ответил Ашер, глядя вверх, пока мы шли, смотря на дым, поднимающийся из трубы местной вьетнамской булочной, которая уже готовилась к открытию следующего дня. — Помнишь, я поймал свою фортуну в институте?
— Верно, девушка-ботан из твоего игрового клуба подтолкнула тебя к системе формирования и обработки изображений.
— Эта девушка-ботан дала мне возможность сделать скачок прямиком в социальный круг Уоррена Баффета, — напомнил он мне насмешливо. — Я сделал свой первый миллиард благодаря ее работе. Плюс, я случайно узнал, что последний фильм о Шерлоке Холмсе, которого ты так любишь, снят благодаря шести ее патентам в области спецэффектов, так кто теперь ботан?
— Ты, — сказала я. — Ты всегда ботан. — Я смягчила свое высказывание, слегка сжимая ему руку, и была вознаграждена одной из его самых настоящих улыбок, от одного вида, которой у меня просто перевернулось сердце, словно блин на сковородке.
— Я чувствовал себя таким изолированным в университете, — продолжил Ашер. — Мои родители так усердно трудились всю свою жизнь, и всегда думали, что я также, как и они выберу какое-нибудь благородное призвание, но в университете я полностью погрузился в навозную жижу бизнеса и после занялся корчеванием огромных денег. Они хотели, чтобы я пошел в семинарию, как мой старший брат, или, по крайней мере, в политику, как моя сестра.
Он пнул ботинком камень на тротуаре, откинув его в сторону.
— Я на самом деле не был уж таким большим фанатом института… я подался в игровой клуб в основном только потому, что был в отчаянии, потому что фактически ни с кем не общался, но это не значит, что все мои жизненные решения были ужасными.
— Я знаю, каково это, — тихо ответила я.
Ашер сжал мою руку.
— А потом появилась возможность системы формирования и обработки изображений, — продолжал он, его голос перекрывал звук наших шагов, — и внезапно я понял, что оставшуюся часть жизни я хотел бы заниматься именно этим. Это было полностью мое «благородное призвание»: находить предприятия, которые едва держались на плаву, вкладывать в них и реконструировать, и приводить их к той точке, где они могли бы существовать уже самостоятельно. Год я потратил исключительно на то, чтобы собрать нужный капитал, и все (особенно моя семья) смеялись надо мной, потому что совершенно не верили в меня, если учесть, что я еще не сдал аттестационного экзамена за предыдущий месяц. Но в течение месяца я запустил свой бизнес, вложив все свои инвестиции и начал получать прибыль.
По идеи он должен был сообщить об этом с гордостью, как победитель, но вместо этого он говорил тихо и задумчиво.
— Спорю, что ты продемонстрировал себя перед свой семьей, да? — спросила я.
— Не совсем, — ответил он, немного криво усмехаясь, он напоминал сейчас десятилетнего мальчика, пытающегося быть храбрым. — Они до сих пор разочарованы во мне.
Мне пришлось отвернуться, потому что у меня навернулись слезы на глаза. Я не могла смотреть на него и не доверяла своему голосу, а разглядывала силуэты деревьев, покачивающиеся от легкого ветерка, начинался рассвет, поднимающийся из-за крыш многоквартирных домов.
— Спасибо, что доверил мне столько, и что рассказал мне об этом, — сказала я. — Это похоже… но не совсем так, я тоже не давала своей семье повода для гордости… но… Но я знаю, каково это. Это хреново.
— Ты даешь своим близким повод гордиться тобой каждый день, — сказал он с поспешностью и с каким-то неистовством, от которого я даже вздрогнула. — И твой бутик — один из многих поводов, очень многих.
Создавалось такое впечатление, что мы только что начали свой путь к моему дому, а оказалось, что мы уже стояли на его пороге. Я убрала свою руку от него и открыла рот, чтобы попрощаться, а потом замолчала. Может мне стоит оставить все как есть? Он снова взял меня за руку, нежно лаская мои пальцы, не на минуту, не отводя от меня взгляда, его глаза стали темно-зелеными, такие глубокие, полные надежды, открытые и милые. Я не хотела так заканчивать этот разговор. Я не хотела его отталкивать, не хотела говорить спокойной ночи.
— Ты хочешь, — начала я, и его сотовый зазвонил тяжелым роком с максимальной громкостью.
Чертовый ВЫБОР ПОДХОДЯЩЕГО МОМЕНТА.
— Прости, извини, сожалею, прошу прощения, — сказал Ашер, выхватывая его из кармана и убирая громкость. — Я включил его на максимум, чтобы не пропускать смс-ки по поводу бутика…
— Постой, кто-то пишет о моем бутике? — я наклонилась через плечо, прежде чем он остановил меня и прочитала сообщение:
ЭЙ, ТОЛЬКО МЕЖДУ НАМИ ТОСКУЮ В ОДИНОЧЕСТВЕ В ЭТОЙ ПОСТЕЛИ
Ах.
— Ого, похоже, кто-то очень нуждается в твоей помощи, — с сарказмом ответила я, стараясь не чувствовать себя, как будто кто-то только что растоптал мое сердце в туфлях на платформе. — Иди-ка лучше спаси ее, благородный сэр Галахад.
Ашер выглядел так, будто собирался что-то ответить, поэтому я быстро сказала «спокойной ночи» и захлопнула за собой дверь прежде, чем он смог начать завораживать меня песней сирен. Парни могут быть сиренами? Может и нет, но Ашер обладал слишком опасным способом воздействовать на меня, прямо одурманивая своими словами, заставляя забыть, что он еще тот лавелас, несмотря на то, что казался милым и добрым и, казалось, никогда не изменится.
Я поплелась наверх по лестнице к своей квартире, привалилась внутри к закрытой двери, почувствовав себя спасенной от чуть ли не состоявшегося секса с Ашером Янгом, который явно был хорош в этом.