— Я говорил моей милой девочке, что устрою все, что нужно для вашего брата. Сильвестр может принять участие в моем деле, а потом выдвинется. Я тоже начал с малого, а посмотрите на меня теперь.
Сента предполагала, что церемония венчания не взволнует ее, а наоборот, заставит только смеяться. К своему ужасу она убедилась, что вид собора, цветов, преклоненных людей и вся церемония вообще страшно ее взволновали. Все окружающее исчезло, и ей казалось, что все совершавшееся здесь происходит с ней и Максом. Это она и он стоят на коленях среди золотисто-пурпурных роз в маленькой часовне над озером, в котором отражалась красота этого дивного дня.
Виктор быстро опьянел. Клое, растерянная и взволнованная, старалась быть как можно более любезной со всеми. Виктор был почти без чувств, когда они подъехали к вокзалу. Не успел отойти поезд, как он захрапел. Сента подошла к Клое и, взяв ее за руку, сказала:
— Мама, мы обязательно должны что-то придумать.
Тонкая интуиция Клое подсказала ей.
— Что вы с Сильвестром думаете предпринять?
— Конечно, мы хотели бы вернуться домой.
— Но… — перебила ее Клое со странной горечью.
Когда они вернулись домой, Сара взяла на себя заботу о Викторе. С трудом его удалось уложить в постель. После этого Сара пришла в комнату Сенты.
— Дорогая Сара, мне ничего не нужно.
— Зато я хочу поговорить с тобой, — возразила Сара.
Собравшись с мыслями, она сказала:
— Я много раз слышала, что ты и Сильвестр предполагаете жить самостоятельной жизнью. А что, если вы попытаетесь изменить свой план и пожить немного для кого-нибудь другого, например, для своей матери?
— Но почему мать не бросает отца!
— Почему ты не прекратишь войну, — возразила ей Сара. — Ведь есть же вещи, которые никто не может сделать, и то же самое в отношении мужчины, с которым ты связана законом. Законы для чего-то написаны. Не так легко получить развод. Но послушай меня. Уверяю тебя, что твоя мать выбивается из сил, и ты обязана не только отдавать все свое время общественным делам, но и подумать о своей семье.
Когда два дня спустя Сента обнимала мать на прощание, она сказала:
— Дарлинг, я вернусь домой!
Переезд во Францию и возвращение в привычную обстановку вызвали у Сенты чувство облегчения. Даже больной вид Звездочки и ее странное молчание не очень огорчили Сенту. Джорджи бесконечно радовалась ее возвращению. Спускались ранние сумерки, окутанные сиренево-голубой дымкой.
— Я так много хочу рассказать тебе. Прежде всего то, что Билль и я — мы любим друг друга. Он был ранен в плечо. Я вчера его навестила. Ты знаешь, Сента, когда я увидела его в постели, такого худого, всего забинтованного, — мое сердце было очень тронуто. Он показался мне похожим на золотую искорку. Короче говоря, мы объяснились. Я страшно счастлива. Вот тебе одна новость. Другая ужасна. Ты заметила, как скверно выглядит Звездочка? Сента, я очень боюсь за нее. В тот день, когда ты уехала, она получила письмо от Роди. Я не знаю, что он писал, но, мне кажется, он женат. С тех пор Звездочка все более и более тает. Я хочу с ней поговорить. Она не хочет ничем поделиться со мной. Может быть, я сама испортила наши отношения тем, что вначале была с ней резка. Я говорила с Нонной. Но я не знаю, сумеет ли она что-нибудь сделать. Звездочка не хочет отсюда уезжать. Я пойду в госпиталь. Мне нужно там поработать в холодильнике, а ты возвращайся и постарайся выпытать у Звездочки все, что сможешь.
Вернувшись, Сента застала Звездочку на кровати с папиросой во рту. На полу около нее было много окурков. Равнодушным голосом Звездочка спросила:
— Джорджи прислала тебя, чтобы утешить страждущую?
— Разве ты страждущая? — спросила Сента.
— И обманутая, моя дорогая. Перед тобой одна из заклейменных женщин, обычно украшающих скамьи подсудимых. — Она рассмеялась далеко не веселым смехом и продолжала глядеть на Сенту. — Почему ты не применяешь ко мне ни одного из обычных утешений.
Она вызывающе встретила взгляд Сенты. В ее красивых несчастных глазах нежность ребенка смешалась со страданиями женщины.
В одну секунду Сента оказалась рядом и крепко обняла ее:
— О, дарлинг!
Она почувствовала, как содрогнулось тело Звездочки. Голос ее почти неслышно прошептал:
— О, Сента, как ужасно. Он сказал мне об этом потому, что узнала его жена. Он не смеет просить развода. У него нет ни одного пенни собственных денег. Все ее. Он даже не может вернуться ко мне, хотя бы на один час, прежде чем отправиться в Верден. Нонна хочет, чтобы я поехала домой. Здесь очень скверно, но подумать о возвращении в семью, вспомнить мать, которая будет ежеминутно и ежечасно сочувствовать мне, — невозможно. О, Сента, если бы война была только борьбой, если бы это был единственный ее стимул. Но нет, она выбила всех нас из колеи.
Она подняла лицо, и в ее глазах был дикий ужас.
— Ты помнишь тот последний вечер? О, не покидай меня, держи меня крепко, обними меня…
— Я не покину тебя, дарлинг, — сказала Сента. — Послушай, Звездочка, я понимаю все, что ты говоришь. Ты права, любовь к Максу была моим щитом перед лицом ужасов войны. Поэтому я сохранила свое душевное равновесие. Но ты не должна впадать в отчаяние. Горе пройдет. Все проходит, даже когда думаешь, что это немыслимо. Все проходит…
— Да, но не в том дело. Я ищу выход, — хриплым голосом сказала Звездочка.
Вошла Джорджи, насвистывая и с папиросой во рту, веселая, как всегда.
— А что слышно насчет обеда? Нужно об этом позаботиться. Говорят, что ночью будет налет. Я хотела бы раньше как следует покушать.
Звездочка встала и помогла приготовить тоасты, пока Сента сварила сосиски в томатном соусе.
Совершенно внезапно начался налет аэропланов. В одну минуту погасили свет, притушили печку. Сента стояла у окна и наблюдала. Шум был ужасающий. Из второй комнаты Джорджи кричала:
— Идите обе сюда. Сента, принеси папиросы.
Сента посмотрела на Звездочку. Та была в спальне, она стояла на коленях у кровати.
Джорджи позвала опять:
— Поспеши с папиросами. Здесь невозможно выдержать от запаха карбида. Не рассыпал ли его кто-нибудь?
Сента продолжала стоять.
— Сента, дарлинг, я через минуту приду.
Джорджи зажгла папиросу и спокойно сказала:
— Кажется, приближаются.
Когда раздался первый взрыв, Сента и Джорджи подскочили.
— Куда-то ударило, — сказала Джорджи.
В минутном затишье был ясно слышен звук разорвавшейся шрапнели.
— Где Звездочка? Я пойду посмотрю, — сказала Сента и выбежала из мастерской.
Землянка была пуста, дверь — раскрыта настежь. Ветер выдувал остатки пепла из печки. Поблизости никого не было видно, никаких признаков живых существ. Сента не могла разыскать ее и поэтому вернулась обратно.
Джорджи сердито сказала ей в ответ на ее взволнованное замечание:
— О, какая глупая девочка. Если она считает, что это исчезновение — протест против жестокой судьбы, то она еще более глупа, чем я предполагала.
Ей пришлось прервать разговор, так как Сента не могла ее расслышать. Когда канонада на время затихла, она вновь заговорила:
— Уверена, что наши сосиски уже совершенно холодные.
Хотя Сента засмеялась, но ее мысли неотступно были со Звездочкой. Она близко присела к Джорджи, не сознавая, насколько взволнована, все время думая о том, где же Звездочка, что с ней, где она спряталась. Наступила тишина. Налет был отбит. Безмолвие было, как затишье перед грозой. Сента с трудом встала.
— Пойдем обратно в землянку.
Там все было покрыто пылью, грязью, пол взорван. Всюду была солома, камни, земля. За полчаса перед землянкой выросла целая гора. Кое-где вдали мелькали огоньки, указывавшие на работу Красного Креста.
— Идем, может быть, мы что-нибудь узнаем, — посоветовала Джорджи.
Воздух был наполнен газами, выедавшими глаза. Когда они вышли, Сента оглянулась, и ее внимание привлекло какое-то белое пятно около землянки. На земле лежала Звездочка. Лицо ее, неподвижное и маленькое, было обращено к небу. Тихим шепотом Джорджи сказала:
— Шрапнель.
Сента стала на колени около Звездочки. Незаметно спрятав что-то в карман пальто, она сказала:
— Внесем ее.